— Меня ты плохо знаешь.

Черная бровь изогнулась. Он горько хмыкнул:

— Охладела?

Гермиона привстала с колен и подалась к нему. Её ладони чувствовали каждую напряжённую мышцу на бёдрах мужчины. Она видела лёгкий румянец на бледной коже, горящее пламя в глазах.

— О милый! Если охладела я,

Лёд сердца моего пусть превратится

По воле неба в ядовитый град

И первая же градина пускай

В меня ударит: с нею пусть растает

И жизнь моя. — Их взгляды сцепились в схватке. Её голос чуть охрип.

— …Пусть градина вторая

Убьёт Цезаря. Пусть погибнут,

Затопленные бурей ледяной,

И дети все мои, и весь народ;

И пусть непогребённые тела

Останутся москитам на съеденье!

Северус менялся. Гнев исчезал, он вновь был оплетённый нежностью и очарованием Клеопатры. Неосознанно рука потянулась к ней, заправляя прядку за ушко. В шепоте улавливалась теплота:

— Довольно, верю я.

Итак, Александрию взять осадой

Задумал Цезарь. Здесь я с ним сражусь.

Дух наших войск ещё не поколеблен,

Рассеянный наш флот опять сплотился

И в боевой готовности. — Так где же

Ты было, мужество моё? — Послушай,

Коль не паду я в битве и смогу

Поцеловать ещё раз эти губы, — он провёл подушечкой пальцев по губам, и вновь возникла ноющая истома в животе. Гермиона вздрогнула, —

Вернусь я, кровью вражеской забрызган

И в летопись мечом себя вписав.

Ещё надежда есть!

Смущённая необычным желанием, она робко поцеловала палец и прошептала:

— Вот мой герой!

— Стоп-стоп-стоп! — вмешался мистер Шарль. — Не шёпотом! Милая, как я учил вас? Какой шёпот? Рычите! И не краснейте!

В атмосферу ворвался холод, как если бы зимой им вздумалось открыть окно. Но это не помогало выходить из забытья. Только когда Снейп раздвинул ноги чуть шире, Гермиона словила намёк и вернулась на место.

— Вот мой гер-р-рой? — прорычала девушка с сомнением. Шарль подал руку и улыбнулся.

— Не совсем так, Мион.

Он помог встать, размял её плечики и улыбнулся очаровательно. Гермиона опешила.

— Я Клеопатра, вы Антоний, — Сказал Шарль и опустился перед ней на колени.

— О мой Антоний! — Шарль взял её ручки нежно и поцеловал каждую костяшку, —

И первая же градина пускай

В меня ударит: с нею пусть растает

И жизнь моя! — воскликнул он низко и медленно встал, смотря на её губы. — Пусть погибнут,

Затопленные бурей ледяной,

И дети все мои, и весь народ! — прорычал он, обнимая её за шею и наклоняясь к лицу. Признаться, Гермионе сделалось мерзковато. Ей хватало холодной близости Снейпа. Импульсивность Шарля вызывала неприязнь.

— Мистер Шарль, по-моему, спектакль школьный… — заметил сухо профессор. — Быть может, мисс Грейнджер права?

— Нет, нет, здесь больше страсти… и вот с коленями. Мион, трогайте бёдра!

Квентин наклонился и коснулся не намного ниже края юбки, показывая, где должны лежать её ручки.

— Понимаете?

Нет, Гермиона не понимала. Честно говоря, как только ей встретился ледяной и опасный взор бывшего пожирателя, все положительные мысли улетучились.

— И чем это выразит наш «роман», позвольте спросить?

— Мне, наверное, виднее, профессор Снейп. Ваша «любовь» чувствуется и так, но колени не запиарят школу так сильно.

— Так вы желаете скандала?

— Едва ли, это просто позиция пиара.

— Скажите, что хотите вы. Я не заинтересован в позициях, мне нужна адекватная оценка. Какими критериям руководствуетесь?

— Северус, вы не смыслите в актёрском мастерстве и пиаре. Давайте не спорить.

— То есть вы убегаете от ответа?

— Повторюсь: виднее мне.

Желваки заходили на лице профессора.

— Мистер Шарль, у меня мало времени! Покажите, какие декорации нужны, — раздался в дверях голос Минервы.

Шарль улыбнулся и подмигнул Гермионе:

— Тренируйте то, что мы с вами учили.

Воспользовавшись удачным случаем, он отправился в дальний угол, где на одной из парт Макгонагалл раскладывала ленточки.

Гермиона скрестила руки на груди и прошлась по сцене. Она переваривала информацию, обдумывала игру. Снейп наблюдал за ней.

— Какой замечательный, а главное — талантливый у вас преподаватель.

— Ну извините. Один «талантливый» отказался меня обучать. А этот согласился, — выпалила она тайную обиду и криво улыбнулась. Профессор посерьёзнел.

— Мисс Грейнджер, я мужчина.

— И что?

— Бессмысленно обучать женщину не смущаться.

Гермиона прошла мимо него и удивилась:

— Да вы сексист, профессор! А хотя, что я удивляюсь?

Снейп поймал её за ручку и остановил.

— Извольте, где я упомянул половое превосходство? Я не сказал, что смущаться — плохо.

Гермиона задумалась на мгновение, пока он ласково поглаживал её костяшки.

— Вы этим постоянно укоряете меня, разве это не предполагает превосходство мужчин за счёт отсутствия эмоций?

Снейп задумался и мягко потянул на себя.

— Пахнет феминизмом, мисс Грейнджер. Тема скользкая и очень уж туманная. Неужели может быть один пол ниже другого? Едва ли. Мы просто разные. Разве не за счёт этого существует человечество?

Морщинка появилась меж её бровей. Дело говорил. На рациональные различия намекал. С интересом она обдумывала слова, пока он усаживал её на свои колени.

— То есть смущение не так уж и плохо, но и не очень хорошо?

Он кивнул, внимательно изучая бледные щёки. Не краснела. Думала о другом. Он усмехнулся.

— Конечно. Румянец даже мужчинам иногда положен, но больше идёт женщинам. Как по мне, так гендеры различны, но прекрасны и равны. Подумайте сами, как сексуальны мужественный мужчина и женственная женщина в сочетании друг с другом, как интересны их различия и как чудесно, когда силён мужчина в том, в чём слаба женщина, и наоборот… Вы так трогательно беззащитны сейчас.

Его ладонь скользнула по талии, вторая нежно заправила прядку и тронула бархатную кожу шеи.

Гермиона осознала слова, своё положение, свою беззащитность. Стыд опалил лицо. Испуганной газелью она рванулась встать, но властные руки обняли крепче.

— Вы всё-таки…

— Помогаю. Теперь способ найден, милая Клеопатра. Привыкайте к моим коленям и смотрите на меня. Мисс Грейнджер, посмотрите…

Она подняла на него нерешительно глазки.

— Один — один, — завёл он счёт.

— Вы знаете, что это можно расценивать как домогательства к студентке?

— Вам только этого и хочется.

Она смущённо улыбнулась и провела ладонью по колкой щетине. Он поднял затуманенный взгляд.

— Удивительный закон, сэр: стоит моему лицу оказаться на ваших коленях, как смущаетесь вы, но стоит моей заднице посетить их, как конфужусь я.

Он рассмеялся.

— Вы краснеете в роли Клеопатры, а я от действий студентки. Не могу понять: с кем играть интереснее.

— А вы привыкайте. Сразу к нам двоим!

В ответ Снейп мягко погладил её щёчку и приподнял за подбородок лицо. Он наклонился и опустил взгляд. Дыхание тронуло губы.

— Гермиона, а какие ленточки будут смотреться на… — Макгонагалл резко замолчала, увидев их. Хватка ослабла, и Гермиона встала, смущаясь.

— Голубые в Древнем Египте означали траур, поэтому лучше будет жёлтые…

После репетиции Гермиона вернулась к друзьям. Лёгкая улыбка не исчезала. Невилл сидел у камина с книжкой, Лаванда галдела о том, что через полтора месяца Рождество и нужно уже закупать подарки, а Гарри с Джинни о чём-то расстроенно шептались.

— Гарри, а ты Герми спроси, она подскажет. Не расстраивайся только! — Джинни сжала его плечо и грустно улыбнулась подошедшей подруге.

— Герм, скажи, что делать, если мою мантию-невидимку украли?

Её лицо стало белее мрамора. Ещё одна кража! Гермиона соединила пропажи и поняла, что воришка действует дьявольски продуманно. Он хватает не просто ценные, но ещё и очень дорогие людям вещи. Зачем?

— Так. Кто-то зачастил с воровством. Гарри, пиши на имя директора Макгонагалл заявление. Завтра же будем искать чарами.