Камиль ничего не ответил, медленным шагом ныряя в подворотню. Малик подумал, что у его проводника снова заболела нога, но Камиль вышел к рынку: беднеющему, серому и тусклому, с несчастными торговцами и попрошайками, неспособными выпрашивать подачки в другом месте. Малик покорно проследовал за своим проводником в небольшое здание лавки: внутри было светло и в воздухе чувствовался устойчивый масляной запах горящих свечей, которые обычно продавали в храмах. Лавка была заставлена книжными шкафами, точно библиотека, но на полках покоились не книги, а самые различные вещи — от тканей до рукодельных талисманов. Малик не выразил к окружающему его товару никакого интереса, наблюдая лишь за Камилем и торговцем. Говорили они мало и лишь по делу, а потому Малик быстро покинул лавку, крепко держа в руках небольшую вязаную корзину, недостаточно большую, чтоб вызвать неудобство в передвижении, но достаточно тяжёлую, чтоб, придя к бюро, Малик окончательно запыхался.
Их впустили в бюро через дверь, и Малик был глубоко рад даи, который не заставил его карабкаться на крышу после похода с рынка. Внутри бюро было уже более оживлённо, как оно всегда бывало в полдень: Малик заметил некоторых фидаинов, что спрашивали у даи информацию, другие же пришли лишь за тем, чтоб получить перья, а некоторые явились, чтоб передохнуть перед дальней дорогой. Камиль сразу же исчез, предоставив Малика самому себе. Ловя на себе редкие взгляды фидаинов, никак не заинтересованных новичком, Малик направился в одну из комнат, так как его привычное место на подушках у фонтана оказалось занятым. Неспешно продвигаясь вдоль узкого, но пустого коридора, Малик остановил взгляд на самой дальней двери справа. Насколько он помнил, то именно в этой комнате должен сидеть Альтаир — видеть своего вынужденного собрата Малик ужасно не хотел, но ещё меньше он желал сидеть в бюро, окружённый фидаинами, которые никогда не выражали особой любви к подмастерьям. Громко постучав, Малик зашёл в комнату.
Альтаир стоял около книжного шкафа, одетый в то же самое, что и тогда, когда пытался свершить кражу. Он без особого энтузиазма ковырял ногтем красный корешок увесистой книги, стоящей на полке. Он не повернулся к вошедшему Малику, с явной долей тоски царапая кожаный переплёт книги.
— Ты всё время тут сидишь? — спросил Малик, подходя к шкафу.
— Да, — раздражённо выдохнул Альтаир, уткнувшись лбом в исцарапанный корешок. Вид у него был более чем отчаянный. — Этот проклятый старик не разрешает мне выходить, сказал выздоравливать.
— Ну, отчасти он прав, — Малик слабо усмехнулся. — Все уже убедились, что от раненного тебя проку мало.
Альтаир лишь сердито зарычал в ответ, всё так же опираясь лбом о книгу. Малик поднял брови и издал тихий смешок.
— Если хочешь, то я расскажу тебе о том, кого сегодня встретил, — Малик тянул слова медленно, с видимым успехом подогревая интерес собеседника. Альтаир, как и все новички, очень любил слушать сплетни, пусть сам их почти никогда не распускал. Рвение послушать отчётливо нарисовалось на лице подмастерья, когда он соизволил оторваться от книги и повернуться к собеседнику.
— Конечно хочу, — уже более оживлённо бросил он, разгораясь любопытством, но Альтаир почти сразу же быстро себя одёрнул, поджав губы и слегка сведя брови.
— Я видел Камиля, — Малик ухмыльнулся, точно радостная лисица, слегка щурясь. Он прекрасно знал, что Альтаир питал недюжинное уважение в сторону Дахи, так что ему наверняка будет интересно узнать ещё и о его ученике. Не ожидая ответа, Малик продолжил. — Высокий, молчаливый, с жутким шрамом на лице. Он немногим старше меня и тебя, но выглядит намного серьёзнее Дахи. Может, тебе повезёт, и ты его ещё увидишь. Только не советую задаваться, как обычно при Дахи бывает, понял?
В ответ на прозвучавшее нравоучение Альтаир возмущённо нахмурился, обречённо вздыхая, но в ответ ничего не говорил, пресекая возможный конфликт на корню. В последнее время их разговоры явно не задавались, и это осознание давило на Малика похуже, чем если бы на него взвалили ведро, полное воды. Он сглотнул слюну, набравшуюся во рту, и сдавленно закашлялся, прочищая горло. Разговор не то что не строился — он развалился на части и почил на полу невнятной раздробленной массой из слов и жестов, которые никто уже никогда не произнесёт в стенах этой полупустой комнаты.
— Наверное, из Дахи получился хороший учитель, — с крупицей горечи сказал Альтаир после длительного молчания.
— Наверно, — неопределённо пожал плечами Малик. Они молчали некоторое время, и это молчание было для Малика самым невыносимым в его жизни. — Я слышал, что Дахи хочет ехать к цели через неделю.
Альтаир понятливо кивнул, снова возвращаясь к рассматриванию книжных полок, и Малик понял, что от этого занятия его лучше больше не отвлекать, а потому он поспешно вышел и начал искать другое место для временного пристанища.
========== Часть 3 ==========
Камиль закашлялся, прикрыв рот ладонью. Его желудок незамедлительно сжался, заставляя горький комок подступить к горлу. Он вцепился дрожащими руками в зелёную вытоптанную траву, всё ещё окутанную росой. Камиль терпеть не мог тренировки по фехтованию, но утренние он ненавидел особенно.
— Всё в порядке? — раздался где-то над головой обеспокоенный голос Дахи.
— Да, — уверенно выпалил Камиль, с усилием поднимаясь на ноги.
Его пальцы плотно сжались на рукояти меча, который он выставил перед собой, направляя конец лезвия на противника, которым служил Дахи. Его учитель широко улыбнулся, но потом состроил более серьёзное лицо, собираясь нанести удар. Камиль уже давно знал Дахи, а потому привык полагаться не на свой разум и не на сухие расчёты действий противника, а лишь на собственные инстинкты и предчувствия. Ловким прыжком отпрянув в сторону, Камиль избежал лезвия, просвистевшего в воздухе совсем рядом. Новый удар не заставил себя долго ждать, будучи успешно блокированным крестовиной. Сделав пару шагов назад, Дахи замер, напряжённый, точно натянутая струна. Его взгляд скользнул в сторону, а рот раскрылся в немом удивлении, как у вытащенной на берег рыбы.
Воспользовавшись заминкой противника, Камиль выверенной подсечкой сбил учителя с ног и приставил лезвие меча прямо к его горлу. Боковым зрением Камиль заметил причину, по которой Дахи позволил себе замереть, и, убрав меч в ножны, отошёл от лежащего на земле Дахи, поворачиваясь на каблуках и сгибаясь в почтительном поклоне.
Саййидна редко покидал свой дом, потому ученики и другие низкоранговые братья Ордена видели его практически никогда. Но сейчас Саййидна, называемый наместником божьим на этой грешной земле, стоял всего в паре шагов от Камиля, расплывшись в одобрительной улыбке.
— Не волнуйтесь, — его хрипловатый голос был полон теплоты и мудрости. — Я здесь не потому, что кто-то из вас провинился. Скорее, совсем наоборот.
Камиль с замиранием в сердце наблюдал за тем, как Саййидна поворачивается к Дахи, что уже успел подняться и поклониться.
— Дахи, это ведь твой ученик, да? — спросил Саййидна, не переставая мягко улыбаться.
Камиль стоял, склонив голову и не отваживаясь поднять взгляда. Он смотрел вниз, разглядывая чёрные сапоги господина, слегка потёртые и усеянные мелкими царапинами. Одет Саййидна был в чёрное одеяние, расшитое уникальным геометрическим узором из белых нитей, отдалённо напоминающее одеяние, свойственное даи, но с несколькими «хвостами», как про себя Камиль окрестил части разделённой полы его джеллабе. Дахи быстро спохватился, понимая, что задерживается с ответом слишком долго.
— Да, господин, — учтиво выпалил он. Голос учителя дрожал, предательски точно выдавая его тревожность. Саййидна повернулся к Камилю, коротким жестом руки позволяя ему выпрямиться.
— Хорошо ли тебя учат? — в голове господина зазвенело плохо скрытое озорство.
Камиль лишь сейчас позволил себе взглянуть на господина: он был староват, с густой седой бородой, досягающей до уровня ключиц, и лицом, исчерченным морщинами. Стоял он прямо, излучая почти физически ощутимую силу, смешанную с неизмеримым величием. Даже солнце, чьи лучи резкими полосами ложились на его лицо и одежду, лишь добавляли ему некую святость, словно он был не человеком, а святым, сошедшим с иконы, горделивым львом среди слепых ягнят. Камиль вспомнил, что слишком долго стоит, удивлённо раскрыв рот.
