— Ты уже начала понимать, куда идет дело, да? — Рат был позади нее в отражении, его лицо раскраснелось.

— Я начала что-то понимать, но я не думала, что ты решишься.

— А я всё ждал, когда ты решишься!

— Мы вместе раздели меня, ты очень долго рассматривал меня. Мне было не по себе, я пыталась прикрыться хотя бы руками, но ты грубо оттолкнул их, сказал…

— Чего ты от меня скрываешь?! Я вот стою и ничего не скрываю!

— Я не знала, что делать. Я растерялась, ты стоял и смотрел на меня, а потом сказал: "Погляди на меня! Не в глаза, а посмотри меня всего!". Я посмотрела. Тебе было четырнадцать лет, ты уже был практически мужчиной. Я подняла взгляд, но ты взял меня за волосы и заставил глядеть. А потом спросил меня…

— У кого больше, у отца или у меня!

— И я сказала, что у вас они одинаковые и вообще вы очень похожи с ним. И тогда ты приказал мне встать на колени… Ты сказал, что я должна перед тобой извиниться. За то, что ударила тебя, когда ты капризничал еще лет в шесть. Когда я заставляла тебя делать домашнее задание. Когда не давала поздно ложиться спать…

— Да-да, ты долго тогда извинялась! Но давай уж начистоту, услужливая матушка. Пока твои губы шлепали, извиняясь перед мною, твои глаза не отрывались от моего паренька. Я это видел, мама! Думаешь, я не замечал, как ты глядела, как я купаюсь в бассейне? Как ты частенько заглядывала в душ, когда я мылся, и, якобы стесняясь, брала что-то, но всегда успевала бросить взгляд на меня? Ты хотела меня, похотливая матушка. Что было дальше?

— Я извинялась, — женщина или девушка завороженно слушала сына, пока тот мял ее буфера. Она раскраснелась и даже глаза прикрыла. — Я извинялась и извинялась, а ты стоял такой гордый, такой мужественный, такой сильный. Ты был такой сильный тогда, что напомнил мне твоего отца.

— Но мне надоели твои извинения, и я заткнул тебя!

— Да, ты постепенно приближался им к моим губам, и, наконец, заткнул мне рот…

— Я помню твои глаза, матушка. Я помню твои красные щеки. Это был счастливейший день в твоей жизни!

— Д-да.

— Только не надо пизд*ть, нехорошая матушка! Ты не просто так хотела помыть меня? В четырнадцать лет пацан уже способен помыть себя сам. И я это отлично понимал. И я знал, зачем ты меня туда ведешь. Ты шла первая в ванну, а я слышал, как тяжело ты дышишь. Тебя чуть не трясло, матушка.

— Да, — вздохнула она. — Я видела тебя, когда Край забрал тебя, но урывками. Ты становился таким красивым мальчиком. Ты так был похож на него.

— А он ведь был твоим самым лучшим мужчиной, да, мама?

— Да.

— И ты текла от меня. Я замечал это. Ты стала носить более откровенные вещи, ты спрашивала, как ты выглядишь. Ты ревновала меня к моим служанкам. Тебе было завидно, что это они моют мою задницу. Ты хотела сама попробовать. Оказаться на их месте. И ты оказалась, до сих пор сидишь. Что было дальше?

— Потом ты пошел в душ и сказал мне помыть тебя. Пока я тебя мыла, ты мыл меня…

— И тебе это очень нравилось. Ты пыталась сопротивляться, лепетала какой-то бред, просила меня перестать, но тебе это нравилось. Я чувствовал это, когда ты мыла меня, мама. Когда ты прижималась ко мне. Когда ты раз двадцать помыла моего красавчика. Когда ты мыла мне ноги, ты их не мыла, а гладила. Каково это? Какой я был на ощупь?

— Ты был твердым. Ты был подвижным. Ты был веселым. Ты больно щипал меня, но меня это возбуждало. Ты был такой красивый и так возбуждал меня.

— Сколько раз я трахнул тебя в тот день?

— Четыре раза. Ты приходил и уходил ночью.

— Тебе было приятно, что тебя трахает твой сын?

— Я умоляла тебя не делать этого, но ты меня и не слушал…

— Я спросил не об этом.

— Да… я боялась, что ты придешь ко мне в комнату и хотела этого.

— А кончал, расскажи, как и куда я кончал?

— Ты специально кончал в меня. Ты всегда кончаешь в меня.

Женщина умолкла. Видно, как жгут ее эти воспоминания, и как раскраснелся от них Рат. Он стянул с себя халат, под ним ничего, только стояк. Рат поднес член к лицу матери. А та оглядела сына. Такой роскошный парень! И она после операций секс бомба, но сын… В ее воспоминаниях Рат так тесно сплелся с Краем, что уже не понять, кто и когда, и куда…

— Он стал больше с тех пор? — спросил юноша, насмешливо мотая членом у ее лица.

— Немножко, — сказала она.

— Хорошая мамочка, ты знаешь, как сделать приятное сыну. А теперь расскажи, как Край трахал тебя.

— Он приехал… это было семнадцать лет назад. Он приехал на вечеринку. Сразу было видно, что он очень богатый и важный. Я думала, сын какого-то бизнесмена. Мы с подругами решили к ним подкатить…

— А вы стояли и снимались, да? Ты была шлюшкой, мама?

— Я была студенткой и была бы очень не против заиметь состоятельного ухажера. Я ему сразу понравилась, он сказал, что без ума от блондинок…

— А он сам, какой был он сам?

— В точности, как ты. Одно лицо.

— Он заплатил тебе за секс?

— Нет. Я пошла с ним в отдельный номер и там всё случилось…

От разговоров Рат перешел к действию. Его член опустился к ее губам. Минут пять это длилось. Рат смеялся, то и дело перекрывая ей кислород. Мать тужилась, краснела, но терпела. И не просто терпела — ее ладони гладили ноги сына, его ягодицы, живот. Она плакала, ей было больно, но она была готова на всё, лишь бы ее кровиночка получил удовольствие. Рат кончил ей на лицо, потом сел рядом, обхватив мать за плечи. Со стороны они очень походили на брата и сестру, оба блондины с длинными волосами, да и черты ее лица угадывались в нём. Его ладонь размазала семя по ее лицу.

— Маска тебе питательная, любимая матушка, — усмехался он. — Тебя трахал Верховный Правитель Земли! Каково это?

— Это нельзя описать словами! Когда это происходит, ты понимаешь, что ничего важнее в твоей жизни не может быть. Ты чувствуешь себя ничтожеством. И ты хочешь только одного…

— Залететь от него, да? А ты до этого хотела залететь?

— Я никогда не испытывала такого… желания. Я думаю, до ночи с ним я не была женщиной. Он разбудил это во мне…

Рат порылся в подушках и нашел на кровати коробку с таблетками. Взял оттуда одну. Отыскалась тут и бутылка с водой, чтобы запить.

— Продолжай рассказывать, мама! Я скоро буду готов поиметь тебя.

— Он забрал меня из клуба…

— Не перескакивай!

— Он поставил меня раком и трахал. Долго, минут десять, а потом кончил вовнутрь.

— Самое важное событие в твоей сраной жизни ты описываешь двумя предложениями?

— Я целовала его руки… Я готова была целовать ему жопу, лишь бы он был со мною… Я не могу это описать. Это надо пережить. Когда я наполнилась его спермой, мне не хотелось, чтобы она вытекала из меня…

— Ляг на спину. Видишь, у меня уже стоит. Ох-х. Да, тебе сделали узкую дырку, так сразу и не всунешь. Вот, теперь хорошо. Продолжай рассказывать!

— Он повез меня в какой-то замок. И там мы продолжили на большой красивой кровати. Я никогда не была в такой роскоши, никогда…

— И ты плакала от счастья, как сейчас?!

— Да…

Рат быстро-быстро двигал тазом, женщина под ним действительно плакала, но вовсе не от боли или унижения. Она была счастлива. Она вцепилась в спину сына ногтями, оставляя царапины. А он не глядел на нее, он глядел в зеркало. Рассматривал, как его молодое, стройное тело трахает не менее молодое тело матери. Наслаждался видом своих мышц, окрепших за последние полгода. Он реально красив! Это не глупая лесть! Он так же красив, как его отец.

— Погляди на меня! — рявкнул он.

— Я гляжу на тебя.

— Кто красивей, я или он?

— Ты.

Рат упал на ней в полном блаженстве и рассмеялся. Ее лицо прямо перед его. Молоденькая красивая девушка, слегка напоминающая мать. Его палец приоткрыл ее ротик, а потом там оказался его язык. Страстный французский поцелуй длился почти минуту.

— Он приходил еще дважды, — всхлипнула она, когда Рат остановился.

— Закончим с ним, — приказал он.