Тем временем Вадим прилетает на Марс — некогда главную военную базу Девяти Небес. Все заявляют, что сюда Ужасное Чудовище не может достать своей телепатией, но все ошибаются. Ужасное Чудовище прибывает туда и погружает целый город в Эротический Сон. Вселяется в людей и занимается ими сексом несколько дней. Только Вадиму удается как-то сопротивляться этому Сну. В итоге оказывается, через Вадима Царь Царей и смог пробраться на Марс. Силой воли Вадиму удается прервать связь с Царем Царей только к концу третьей части.

Дина в это время тоже остро переживает вселившегося в нее монстра. Царь Царей постоянно занимается сексом Диной и Денисом. Дину доводят до крайнего истощения, явно собираясь убить. Однажды к нему приходит отец, которого сшили заново и назначили Министром финансов Глубинного Государства. Он сообщает сыну, что его сшили из частей, всё кроме полового органа. Архипов старший обещает сыну отрезать его член и пришить себе. К концу третьей части Денису удается сбежать из "Утравления", где он работал всё это время на настоящих людей. Он забирает с собой Дину и передает Эрву.

Петрович попадает на Гексакон — огромный межпланетный лайнер. Там он встречает Штэрнэнтца — суперкомпьютер, управляющей Галактикой. Они летят на Марс, чтобы начать сотрудничество между Землей и Галактикой. Но на Марсе бушует Ужасное Чудовище.

Танис переносит свое сознание в человеческое тело и, под давлением Царя Царей, становится Первым министром Края.

Заканчивается третья часть тем, что столицу Марса, не желающую быть площадкой для обмена послов, сжигают три настоящих дракона, прилетевшие из Страны Ужасных Монстров.

Москва, 1961-й год с первой смерти Эрва

Наблюдать за тем, как чертит Сергей Павлович, можно было бесконечно. Юра глядел и поражался. С какой невероятной точностью и изяществом тот делает чертеж детали, которой раньше не видывало человечество! Всего час назад сообщили, что редуктор воздуха не прошел практические испытания. Другой бы созвал целый консилиум инженеров на планерку и устроил разнос. Сроки горят, ЦК уже отчитались, что всё оборудование готово к старту, Хрущев уже подписал бумаги, и тут такое. А Королев — даже не расстроился, хотя ЧП же! Он только встал к чертежной доске, взял линейку, карандаш и принялся чертить новый редуктор.

В кабинете Королева и бардак, и порядок. Везде, где не касается работы, что-то разбросано или лежит не на месте. Вон, пиджак на спинке кресла, хотя позади вешалка. На столе в халосе перья и есть даже парочка чернильных клякс. На маленьком бюсте Ленина небрежно повешата кепи. Пепельница в горке окурков. Зато там, где инженер работает — строжайший порядок. Линейки лежат в строю увеличения длины, несколько циркулей аккуратно смазаны керосином, карандаши наточены до остроты иглы, ластики чистые. Пахнет в помещении машинным маслом и сигаретным дымом.

— Мембрану мы можем взять с КС-62, — сказал Королев. — Пружина… вот с пружиной проблема. Нержавеющая сталь не подойдет, слишком мягкая. В этом вся и загвоздка была. Нержавейка вещь такая, закусит — больше не откусит. А если взять обычную, скажем, пятьдесят пятую сталь — проблем не будет. Это если б Юра полетел на год, тогда да. Но это будет еще не скоро. Не переживай, Юра! Полетишь! Непременно полетишь! Промышленность СССР достигла такого уровня, что нам эту пружину согнут к обеду.

— А испытания? — спросил Юра.

— И испытания проведем! — подтвердил Королев, дочерчивая чертеж. — Но я и так знаю, что работать будет! Тот клапан Петров проморгал. Не учел. Но, ладно! Великое дело делаем, Юра! Ой великое! В таких делах по граблям походить — без этого никак.

Гагарин только прицыкнул. Ай да-да! Всего полчаса работы, а на листе ватмана сложнейший чертеж с полными размерами всех деталей, наименованием резьб и марок сталей, а внизу еще и указано, с какого прибора можно ту или иную часть снять. Изготовить надо только несколько шпилек и одну пружину. Королев взял телефон и позвонил в отдел сборки. Тот час вбежал дежурный инженер и забрал чертеж. Когда за ним закрылась дверь, и Королев остался с Гагариным наедине, Сергей Павлович подошел к серванту и открыл. Там разных марок коньяки и водки. Королев до сего дня никогда при Гагарине не пил, а тут налил стопку коньяка, но космонавту не предложил. Не положено ему перед полетом.

— Я, Юра, не просто так сейчас выпью, — сказал Королев. — Я хочу за тебя выпить! И за то великое дело, которое теперь, я уже не сомневаюсь, точно свершится!

— За вас, Сергей Павлович, — Гагарин поднял стакан чая в подстаканнике. — Да! Человек в космосе! Даже не верится!

— Это не просто человек в космосе, Юра! — сказал Королев, опрокидывая рюмку. — Я тебе так скажу, это даже не первый шаг! Я об этом редко кому говорил, а кто знал, все по шарашкам уже померли. И позвал тебя сегодня вовсе не ради этого редуктора дрянного. Его бы и пэтэушник сделал! Вот для чего!

Королев быстрым шагом пошел к столу и достал с выдвижного ящика приборчик, похожий на небольшую коробку. Коричневый корпус из пластика, две кнопки всего на нем, да две лампочки. Небольшой, сантиметров тридцать на двадцать и тридцать высотой.

— Всей моей жизни главное достижение — это твой полет. И вот это, — сказал Королев. Юра не смел перебить. — Уже давно, еще с самого окончания войны, еще по приказу Кобы, мы исследовали космическое пространство с одной перспективной целью. Поиск союзников.

— Кого? — не поверил своим ушам Юра. И вдруг ощутил, как в голове слегка помутнело.

Так часто бывало, когда он разговаривал с Королевым. Говоришь с ним, говоришь, а потом, кажется, тот начинает нести какую-то откровенную чушь. Какая-то нелепица, и словно от этого сознание делало попытку сбежать, не слушать бред сумасшедшего. Человек вообще часто так делает, порою даже не замечая. Как только ему становится неинтересен разговор с собеседником или он перестает понимать, о чём речь, мозг как бы врубает предохранитель и отключается. И слушаешь ты человека, а вовсе не слышишь. И потом даже, бывает, думаешь, вроде вот только что говорили, а о чём не помню! С Сергей Павловичем такой фокус не проходил никогда. Всегда Гагарин помнил, о чём шла беседа. И нередки были моменты, как сейчас, когда Королев заводил вроде бы околесицу, но, послушаешь внимательно, и понимаешь — вот она, правда. Гений Королева и его заслуги не позволяли усомниться в нём, будто тот безумец. Не бывают таких безумцев.

— Союзников, союзников, — кивнул Королев и закурил. Дым поплыл по комнате, Засверкал в лучах утреннего солнца, достиг до ноздрей будущего космонавта. — Уж не знаю, кто там чего Сталину наплел, но он был абсолютно уверен, что мы — не единственная раса существ во Вселенной. Он говорил, Гитлер тоже в эту сторону копал, но не успел. И ко мне тогда, после Войны, попали все немецкие разработки. Там было очень много бреда, Юра. Откровенной мистики, что противна науке! Но было там и разумное зерно. Фашисты построили передатчик и пробовали транслировать в космос радиосигналы. Они делали это несколько лет, ожидая, что им откликнутся. Но их попытки были тщетны. Пока… ладно, сейчас покажу.

Королев с сигаретой в зубах принялся рыться в карманах. Там нашел ключ от сейфа, вскоре железный ящик в углу кабинета отворился. Там много папок с паспортами и чертежами, но рука Королева проигнорировала все, кроме одной — старой и засаленной. Он достал, на папке красный крест Третьего рейха.

— Они поступали с немецкой педантичностью, — продолжил Королев, открывая папку. — Начали перебирать частоты по порядку и отправляли сигналы в космос. Но вот тут, гляди, их порядок нарушился. Будто кто-то им вдруг рассказал, что надо посылать сигнал именно на эту частоту. И они послали. И им ответили.

— Но почему скрывали это?! — воскликнул Гагарин.

— Потому что страшно, — Королев сердито забрал папку и спрятал обратно в сейф. — А если, Юр, не союзников там найдем, а врагов? Если это какая-то ловушка? Не в том положении была страна тогда, чтобы еще воевать с пришельцами из других миров. Нам США и Англия дышали в затылок! Надо было делать бомбу, Юра! Надо было поднимать страну из руин. И Сталин лично запретил связываться с другими планетами. До времени. Велел вести разработку в плане передачи радиосигнала, но на связь не выходить. Так было до недавнего времени. Но товарищ Хрущев снял запрет.