– Хочешь поехать на полигон? – Эрвин быстро смекнул, что к чему, и с невозмутимостью Аполлона произнес, – я с тобой.

У Добромира была отменная выдержка, он слегка повел бровью, ничуть не изменившись в лице, хотя Эрвин открыто выказал недоверие.

– Хорошо, поедем вместе, – ответил чемпион.

– Эрвин, не уезжай, – я отложила трёхзубую вилку.

– Почему? – вопрос прозвучал настолько жёстко, что я вздрогнула.

– Не хочу оставаться одна, – в моих словах не было ни капли игры, я не покраснела, глядя ему в глаза. И тут до Эрвина дошло, что он совсем недавно обещал не бросать меня. Быстро же забыл об этом. Тем более теперь, когда я вернулась.

– Двигай, как собирался, приятель, у нас дела, – сказал Вышнев, но чёрная кошка уже пробежала между нами.

Просторный гараж, к которому привёл компанию Добромир, удивил меня своей чистотой и неведомым механизмом. Может это был не механизм, а что-то совсем иное, чему не было названия в моём словаре, но вопросы я решила озвучить только после отъезда Добромира.

Я сдержанно наблюдала, как Аполлон уселся в подобие капсулы с крыльями стрекозы, завел мотор, поднялся от пола на полметра и, не торопясь, вылетел наружу. Его транспортное средство, негромко урча, набрало высоту, достаточную, чтобы миновать открытые ворота, потом ещё немного приподнялось над землёй и, набирая скорость, быстро стало удаляться.

– Аэромобиль – быстроходная штука, – сказал Эрвин, провожая взглядом Добромира, – он похож на экранолёт, но имеет дополнительную мощность. Может довольно высоко подняться над землёй. Видела, как бесшумно рванул?

– В Энобусе я таких не встречала. – Мне понравился необычный транспорт, так не похожий на привычную машину.

– Дорогая игрушка, мало кто может себе позволить. Только толстосумы.

– Красивый, – я улыбнулась.

– Кто? – посуровел Эрвин.

– Аэромобиль.

Кто о чём, а пьяница о бутылке.

– Зря мы его отпустили, – буркнул Вышнев.

Эрвин Вышнев

Первые часа три, пока не было хозяина усадьбы, я обошёл всё поместье вдоль и поперёк. Пробежался по периметру каменной ограды, исследовал гараж, выпустил погулять страусов, побродил по саду, примыкающему к усадьбе, заглянул в хозяйственные помещения и даже нашёл ключи от заброшенного сарая, который не замедлил обыскать. Особо тщательно я изучил загоны драконов, рукотворные пещеры из камня и просторную купальню с постоянно фильтруемой водой.

Минуло несколько часов, а Добромир не появлялся. Я нервничал всё сильнее, Соня после обеда заперлась в комнате и не выходила. Поговорить с ней стало невозможно, она вскипала, как крутой кипяток, только я произносил имя Добромира. Соня наотрез отказалась обсуждать со мной, как она выразилась, ужасы, которые замыслил чемпион. Её слова жалили не хуже пчел, мучая меня. Я не мог отделаться от молчаливого спора с Соней, которое беспрерывно крутил в голове, как будто других тем у меня с ней не было.

Ожидание затягивалось.

Ближе к вечеру я стукнул в дверь к затворнице.

– Летит, – произнёс спокойно.

Соня появилась почти сразу и окинула меня мрачным взглядом.

– Я уже предчувствую зловещие козни Добромира, нет, всего Светозара, всей Верховии, – сказала она, вздёрнув бровь.

– Отчего такое предположение?

– Ты таким тоном сообщил о возвращении чемпиона, что я представила вселенскую катастрофу.

Я молча проглотил несправедливые слова Сони, с трудом удержав язвительный ответ. Сейчас сама увидит, в чём дело. Соня умудрялась взбесить меня всего парой фраз.

На площадке перед усадьбой, встав в тени деревьев, мы наблюдали приближение дракона.

– Он не один, кого-то ещё волочет, – бесстрастно сообщил Соне, судя по выражению её лица, она не ожидала сюрприза.

– Второй дракон без наездника, – ответила Соня, вглядываясь в приближающую пару, – он на канате летит, сопротивляется.

Второй дракон, действительно, летел неровно, следовать за Громом его заставлял трос, прицепленный к ошейнику. Взятый на абордаж полонянин встряхивал головой, дёргался всем телом, пытаясь брыкаться, но мощный Гром неумолимо тащил невольника за собой. Вскоре они были уже над усадьбой.

Приземлившись на драконье стойбище, Добромир первым делом прицепил трос молодой драконихи к железному крюку посередине площадки. Гром, послушный воле хозяина, ждал своей очереди. Мы с Соней стояли за невысоким забором, огибающим леваду. Управившись с драконами, Добромир примкнул к нам.

– Долго ты, однако? – мой вопрос прозвучал настолько едко, что Добромир поморщился. Кажется, я его зацепил.

– Непредвиденная задержка. Это из-за Лары, – Светозаров махнул рукой на новоприбывшую дракониху, – она взбесилась, никого не подпускала. Сам ею займусь. С таким прицепом Гром летел медленно. Я, так понимаю, вы сильно беспокоились? – Добромир иронично глянул на меня.

– Не больше, чем ты о драконихе.

– В таком случае я за тебя спокоен.

Утреннюю побудку мне устроил Добромир, его крики вперемешку с рёвом драконицы донеслись до усадьбы. Я подскочил, решив, что это мне приснилось, но послушав вопли чемпиона, удовлетворённо хмыкнул; наконец-то, чемпион растерял свою хвалёную невозмутимость.

Быстро одевшись, я ринулся к леваде. Крики наездника и свист хлыста перемежались с ревом молодой драконихи. Стараясь оставаться незамеченным, я прибыл на место сражения и стал свидетелем тщетных попыток Добромира усмирить дракониху. Лара рвалась с цепи, рычала, клацала зубами, била хвостом, хрипела, пятилась, до упора натягивая цепь. Ошейник до крови натер ей шею, от боли и страха дракониха просто обезумела. Шкура её блестела от пота, из ноздрей вырывался дым, о том, чтобы её взнуздать не было и речи. Заметив меня, Добромир, бросил хлыст на землю, отцепил Грома, оседлал его и взвился в небо.

После побега чемпиона я вышел на выгон. О строптивице Ларе я думал весь вечер. Мне показалось, что дракониха, скорее, пуглива, чем своевольна, и весь её буйный нрав – результат панического страха.

Дрессировка превратила обычного ездового дракона в неуправляемого монстра. Так, загнанный в угол хомяк будет сопротивляться даже кошке. Чем они так запугали Лару? А ведь Соня поладила даже с дикаркой, не то, что с ездовым драконом, пусть и не объезженным.

Присев невдалеке от драконихи, с трудом стоящей на ногах, я решил понаблюдать. Лара понемногу приходила в себя, бока перестали ходить ходуном, дым из ноздрей утих, слюна всё меньше капала с языка. Незаметно подошла Соня и присела рядом со мной. Видно, тоже услышала рёв из левады.

– Смотри, что у меня, – она вытащила из кармана кусочки сахара. В ответ я достал из куртки приличный ломоть хлеба.

– Тоже хотел подлизаться? – улыбнулась Соня.

– Скорее подружиться.

– Почему у неё шея в крови? – Соня разглядывала Лару.

– Дергалась как сумасшедшая, натерла ошейником.

– Странно.

Лара заметила пристальное внимание Сони, опустила голову и уставилась на неё ярко-желтыми глазами. Две молодые особы словно гипнотизировали друг друга. Минута шла за минутой, время как будто замедлило свой ход, стало вязким, как патока. Взгляд драконихи ошеломил меня, он казался осознанным. В тишине, нарушаемой только сиплым дыханием Лары, порхала какая-то ускользающая мысль, которую я пытался ухватить за хвост.

– У неё шипы на внутренней стороне ошейника, – сказала Соня, и я вздрогнул. – Надо снять ошейник.

– Она не подпустит, Добромир не смог подойти.

– Я попробую, – Соня встала и небольшими шажочками двинулась к драконихе. Я хотел схватить её за руку, но не успел, крикнуть вслед не рискнул. Вдруг Лара испугается? Вытянув руку с сахаром, Соня медленно приближалась к драконихе, не прерывая зрительный контакт с ней. В момент, когда сахар был уже около морды зверя, Соня второй рукой дотянулась до уха бедняжки и почесала жесткую шкуру. Лара схватила сахар, а рука Сони опустилась к ошейнику.

Я видел, как руки освободительницы скользят вдоль ошейника. Соня искала застёжку.