Я уже хотела покинуть свой пост, как Эрвин сиганул из другого окна напротив дерева, прыгнул на ветку и полез выше по стволу. Стараясь не скрипеть, я открыла своё окно и выглянула наружу. Прыжок Эрвина я засекла, высунувшись почти наполовину из окна. Рискуя сломать себе шею, он прыгнул с ветки на кровлю. По звуку я определила, что он покатился вниз, но удержался. Облегчённо выдохнув, вернулась на кухню. Дальнейшие похождения Эрвина я отследить не могла.

Вскоре Эрвин, как ни в чём не бывало, спустился со второго этажа, как будто там и пребывал. Ему предстала чудесная картина: мы с Добромиром вели мирную беседу, накрывая на стол. Тяжёлый взгляд, которым он наградил нас, мог испортить аппетит кому угодно, но только не мне. Я поставила на стол графин с водой и пригласила Эрвина к ужину.

Его молчаливое соседство за столом заставило мобилизовать всю мою выдержку. Натянутое настроение за обеденным столом не развеялось и к концу трапезы. Мы ели молча и сосредоточенно. Атмосфера подозрительности не располагала к откровенным беседам, Эрвин с раздражением жевал бутерброд с вяленым мясом.

– Где сейчас твой Гром? – подняла голову и обратилась к Добромиру. Мне надоело изучать свою тарелку, как будто там закопаны сокровища.

– На полигоне нашей команды, вместе с остальными драконами, – тут же откликнулся Добромир, и стало легче дышать.

– А разве ему не надо каждый день летать?

– Ежедневные тренировки необходимы. Пару дней без неба и он дурит, – нахмурился чемпион, вспомнив о драконе. – Там с ним занимаются.

– Твой дракон подпускает к себе других? – мой интерес был совершенно искренний. Я и представить не могла, что Гром будет слушаться другого наездника.

– Йохан с ним ладит, и…, – Добромир запнулся, – Иолана тоже. Она может им управлять. Мы ведь одна команда.

– Трудно поверить, что Гром слушается Иолану, – я подивилась.

– Добромир тоже её слушается – ввернул Эрвин, – скажешь, нет? – он с издёвкой уставился на Аполлона.

– Я слышал, твой дракон сбежал из Калитки? – пропустив вопрос Эрвина мимо ушей, обратился Добромир ко мне. – Как он смог?

– Не знаю, что там произошло. Я в него верила, – у меня потеплело на сердце, я вспомнила Горыныча, – жаль, что его здесь нет.

– Дракон – это часть наездника. Мы это чувствуем и они тоже. Я давно не садился на Грома, если честно, без него тоскливо. – Добромир не преувеличивал, черты его лица смягчились, в голосе не было пафоса. Слова гонщика резонировали с моим настроением, я с улыбкой смотрела на чемпиона.

Зря, конечно, я так забылась, Эрвину не понравился наша приятная беседа. К тому же его, вот ужас, обошли вниманием.

– Зачем ты притащил нас сюда? – он резко сделал выпад. Бедняга поставил перед собой невыполнимую задачу, вывести Добромира из себя и узнать правду.

– Я предложил помощь, здесь спокойно, – чемпион был непробиваемо вежлив.

– Может, поменяемся с тобой комнатами? – пошёл в атаку Эрвин.

– Что так?

– Мне нравится гулять по ночам, не беспокоя своим отсутствием окружающих.

Минуту Добромир и Эрвин мерялись взглядами.

– Не могу тебе её уступить, – сказал Добромир и повернулся ко мне, чтобы объяснить, – У меня за окном установлен шест. Я с детства тренировался спускаться по нему на большой скорости. Тренировался терпеть боль. А потом уже с крыши по нему съезжал, с большей высоты. Эрвин, видимо, посчитал шест хитрым ходом с моей стороны. Но это не так.

– Неубедительно, дружище. Мне не нравится, что ты в любую секунду можешь незаметно выскользнуть наружу. Я уверен, в доме много и других тайн.

Я отложила вилку, потому что очень хотелось ткнуть ею Эрвина в бок. Даст он нормально поесть, или нет?

– Добромир притащил нас в своё логово. Мы в его власти. Что ты сделаешь, когда он выдвинет условия? – Эрвин разошёлся не на шутку.

– Какие условия? – я помрачнела.

– Скоро узнаем, – Эрвин зло посмотрел на меня, – ты первая узнаешь. – Твоя глупая доверчивость…

Часы на стене неспешно отстукивали ход, им не было дела до раздражённых собеседников.

– Бесит? – договорила вместо Эрвина, – утро вечера мудренее. Спокойной ночи и сладких снов, спасибо за угощение, – ужин закончился, и я, выпрямив спину, покинула столовую.

Эрвин Вышнев

Прошелестели шаги Сони наверху, хлопнула дверь, настало время поговорить по мужски.

– Я не знаю, что ты задумал. Но тебе с нами не справиться, – жёстко сказал я, глядя в глаза противнику, специально выделив слово «с нами», чтобы показать, – Соня на моей стороне.

– Вы дошли до Великой Вершины? – не отводя взгляда, задал Добромир совершенно логичный в таком раскладе вопрос. Тем более я об этом только что непрозрачно намекнул. Светозаров не собирался таиться и маскировать свой интерес. С его стороны глупо и бессмысленно отнекиваться. Да и кого тайна Великой Вершины могла оставить равнодушным? Я сам задал тон, предлагая говорить напрямую.

Мы в который раз мерялись взглядами. Я не торопился с ответом.

– Дошли.

– Как вы спустились?

– Там оказались сани. На них и съехали.

– Так просто? – Добромир нахмурился. – Никто не возвращался с Вершины.

– Это достоверно неизвестно. Может, и вернулись.

– Неужели на Вершине ничего не было?

– Глупые легенды врут, там ничего нет. Ты не один такой, все хотят избавиться от боли. Наберись смелости и вперёд, – я говорил презрительно, развязно и зло.

– Почему ты спустился нормально, а Соне, как ты сказал, стало плохо? – чемпион искал зацепку в моих словах, не верил мне. В этом я почти не сомневался.

– Мне тоже было плохо, просто я быстрей оклемался.

– Для Сони спуск не страшен, Мерин же показал.

– Высотомер – не Великая Вершина. Это Вершина решает, кому жить, а кому умереть.

– Значит, Соня чуть не умерла? – голос Добромира почему-то дрогнул, и мне это не понравилось.

– Мы оба чуть не умерли. Вершина отпустила нас, и хватит об этом. Если хочешь, можешь прогуляться туда, – я встал из-за стола. Больше всего на свете мне хотелось похоронить эту тему, забыть, не говорить о ней, выбросить из головы и зажить прежней жизнью.

Если бы это было возможно! Великая Вершина – владетельница сердец и умов, заветная мечта всех верховенцев, включая дряхлых старцев и детей. Они будут взывать к ней, молиться, просить о милости. Никто в здравой памяти и ясном рассудке не сможет забыть о Вершине.

– Я видел тебя на Высотомере, – проговорил Добромир мне в спину, – ты не чувствуешь боли.

Я притормозил и оглянулся.

– Если обратишься за помощью к Соне, чтобы пойти на Вершину, придется убить меня. Только через мой труп. Если сможешь.

Соня Снегирёва

На следующее утро Эрвин стучал сковородками, поджидая нас к завтраку. Он не хотел ни в чём уступать Добромиру. Взять под контроль всё, до чего можно дотянуться, быть лучше противника, быть на шаг впереди, предугадать и предусмотреть любое действие неприятеля, – вот цель, которую поставил Эрвин. И теперь он сдержанно и вежливо встречал нас.

Я, мысленно готовясь к очередной пикировке между парнями, дала себе слово молчать. Невозможность перемирия между Эрвином и Добромиром была столь очевидна, что я решила прекратить все попытки установления нейтралитета. Добромир с прошедшего вечера тоже, похоже, дал обет молчания. В тишине, нарушаемой только позвякиванием приборов, не проронив ни слова, наше неразговорчивое трио позавтракало. Я испытала облегчение. Хотя бы завтрак прошёл спокойно.

На самом деле меня мало волновали отношения парней, я до сих пор не могла обрести собственное равновесие. Я возвращалась к мыслям о кругляшах, о цветке, о взрыве Высотомера. То, что цветок наделил меня способностью к разрушению пугало намного больше, чем то, что после применения дара, я могла умереть. Увидеть Зарха мне, в действительности, необходимо. Найти деньги, заплатить кругляшам, открыть дверь между мирами. Неплохой план озвучил Эрвин в Энобусе.

– Я хочу перевести сюда Грома, – нарушил тишину Добромир, глядя на Эрвина. – Он давно без меня, это плохо.