— Р-оман, у вас удивительный язык, — услышал он мелодичный голос, словно вырванный из этой картинки в реальность людей. Открыв глаза, он понял, что Дэна всё ещё стоит напротив него, улыбаясь невинной улыбкой ребёнка, и ждёт, когда тот выйдет из транса.

— Ты… вы умеете говорить по-нашему? — едва он это произнёс, как ему стало стыдно, насколько глупо это прозвучало.

— Теперь умею, — тихо рассмеялась та, посмотрев по сторонам, — вы живёте в твёрдом металле?

— Нет… то есть да, — и в этот момент Искатель задумался — а что может человек ответить на столь простой вопрос? Жить в коробках из камня и железа, куда проведены вода и электричество? И почему он так стыдится этой истины?

— Твои друзья нам не рады, — с улыбкой заключила Дэна, посмотрев по сторонам. Когда её взгляд коснулся постаревшего ещё на десяток лет Никиты Александровича, тот тихо застонал и замотал головой, не зная, куда смотреть.

— Они напуганы, — почему-то виноватым тоном ответил ей Роман. Её запах, улыбка и взгляд, заставляли его чувствовать себя живым по-настоящему, легко, без страха и ненависти, без лицемерия и лжи… Всё было предельно просто, и те понятия жизни, которых он раньше придерживался, попросту растворялись, отпадали, как забытые и ненужные мысли.

— Дэна, они не хотят с нами говорить, — вмешался до этого молчавший Нэне на человеческом языке — должно быть свои мысли сестра передала и ему. Юноша хоть и был хрупок на вид, но в нём и близко не чувствовалось намёка на какие-то комплексы, какими обычно страдают худые мальчишки. Его не обижали в школе и дворе за то, что он не мог за себя постоять, его не били и не унижали сверстники — для него, как и для Дэны, насилие чуждо, незнакомо…

— Я пойду с ним, — ласково произнесла его сестра, указывая на остолбеневшего Романа, — он смог войти в Гармонию вместе со мной. Он не даст нас в обиду.

От такого вывода Искатель даже оторопел, не в силах придумать ничего лучше, кроме как скованно кивнуть. «И как мне, позвольте узнать, убедить всех этих людей не расстрелять меня и их на месте?» — спросил он сам себя, поворачивая голову к Никите Александровичу. Старый профессор, автор пяти книг о ксеноархеологии, всю свою жизнь посвятивший изучению инопланетных артефактов, теперь выглядел потерянным, усталым, совсем не тем живым старичком, который любил порассуждать о мироустройстве и несправедливом заблудшем мире. Он был его частью, отверженный в своих попытках пронести свет и погасивший его, несмотря на то, что однажды увидел истинную природу вещей. Сломавшийся старый человек, живущий ради поиска убеждений, что прожил жизнь не зря, что оказался когда-то прав, и умоляющий окружающих сказать ему: «Ты не ошибся!» Теперь он молчал, не в силах принять то, что давно забыл сам.

— Господин Эльм, подготовьте лабораторную камеру, — набравшись духа, громко произнёс Роман, переводя взгляд с поникшего Николая Александровича на тёмное стекло наблюдательного пункта у шлюза, — я установил контакт, мы готовы к диалогу.

Такая уверенная речь эхом отразилась от стен Хранилища, в испуге ожидая надвигающейся бури. Романа здесь считали в самом лучшем случае младшим научным сотрудником, без всяких доступов и прав, к тому же в области лженауки. Такой как он не мог указывать им, что делать! Они — признанные себе подобными боги, знающие всё о мире и целой Вселенной. О каждой молекуле, породе, энергии они писали статьи и трактаты, проводили долгосрочные исследования и могли на часы затянуть лекцию о передвижении протонов в ускорителе частиц или о процессах электромагнитных бурь. Они видели и слышали, изучали и вывели истину, которую хотели видеть. Никто не смел им приказывать! Но у владельца Оазиса были свои взгляды на этот счёт, и за этого его многие не любили.

— Роман, вы отвечаете за свои действия? — спросил он по громкоговорителю, глядя на настороженное лицо ксеноархеолога. — Оно коснулась вас…

— Её зовут Дэна, а её брата Нэне, — торопливо перебил его тот, обидевшись за этих невинных созданий, которые с улыбками наблюдали за этой сценой, — она сделала это, чтобы понять наш язык…

— Вы понимаете, что я не могу этого допустить? — холодно возразил МаксЭл. — Я не буду подвергать опасности весь Оазис и не верю вам на слово. Если они и вправду не враждебны, то пусть остаются на своих местах, пока не принесут средства защиты…

— Вы хотите посадить их в клетки, как зверей? — взревел Роман, чувствуя, как мелодия в его голове дрогнула, и из недр сознания потянул щупальца другой монстр — горячая ярость, не менее опасная, чем страх.

— Это вынужденная необходимость…

— Так-то вы встречаете представителей другой цивилизации? — не дал ему договорить тот. — Они пришли к нам с миром, с удивлением глядя на вас, а вы пытаетесь расчленить их, чтобы убедиться, что их можно убить. Ведь то, что смертно, менее страшно, да?

— Старик, не провоцируйте их, — подал голос Никита Алексанрович, покачав головой, — из-за страха они не понимают что происходит, и могут и вас запереть в клетке, ради опытов. Я категорически прошу вас — не совершайте безрассудных поступков!

— Я не позволю препарировать их, как кроликов, — с видом, что дальнейший диалог невозможен, покачал головой Роман, — это живые разумные существа и насилие над ними может повлиять на дальнейшие взаимоотношения с их цивилизацией.

Доводы Искателя показались вполне разумными и вызвали смешанные мнения среди всех этих безликих учёных, стоящих за тёмным стеклом. С одной стороны, кто знает, какие открытия и перспективы могли бы принести все опыты, которые были доступны с помощью оборудования Оазиса? С другой, из открытых врат в мир этих созданий могли прийти и другие, подобные им или ещё более страшные, и очень рискованно портить с ними отношения сейчас.

— Хорошо, — после короткого молчания, сказал МаксЭл, дав сигнал людям в чёрных комбинезонах, чтобы те опустили оружие, — подготовить камеры «ЛА-43» и «ЛА-44». Надеюсь, разделить этих двух, для быстроты опроса у нас есть право, господин Соломонов? — в его голосе не было ни капли тепла, и только теперь Роман понял, что этого человека ему стоило бояться прежде всего.

***

Неприветливая тёмная камера, такая же, в которой хранили посох-меч, вновь была активирована и наполнена мигающим индикаторами оборудованием с единственным источником света — мощной направленной лампой по центру комнаты. Дэну усадили на довольно жёсткое кресло с регулируемой высотой, точнее это сделал Роман, поскольку остальные люди предпочли остаться на почтительном расстоянии от инопланетянки. Она даже не собиралась сопротивляться, с детским любопытством осматривая помещение.

— Всё хорошо, они просто опросят тебя, — неуверенно сказал ей Искатель, вздрогнув, когда она подняла на него взгляд, — они не причинят тебе вреда.

— Р-оман, вы странные, — хихикнула она, обнажив белые зубки, — у вас дома сделаны из жёсткого камня и металла — это же неудобно…

Казалось, её совершенно не заботит, что она общается с представителем иной цивилизации и находится в абсолютно чужом для неё мире. «Хотя, для таких как она, это, наверное, не удивительно, — подумал Роман, не отрывая взгляда, — сколько они уже видели таких как мы?»

— Роман Юрьевич, покиньте камеру, — услышал он скрипучий голос старого профессора ксеноархеологии через динамики под потолком. Взгляд Дэны тут же метнулся к стеклянной стене перед собой, за которой находились собравшиеся люди. Вряд ли она видела их за непроницаемым стеклом камеры, но Роман уже знал — она слышит мысли, а значит знает, где те находятся.

— Останься со мной, — ласково попросила она его, радостно улыбаясь.

— Это ненадолго, — смутился он. Взгляд Дэны пронизывал до самых глубин разума, и он понял, что не может сопротивляться этим ярко-голубым глазам наполненными беззаботным счастьем и радостью.

— Нэне говорит, что он за этой стенкой, — она показала рукой направо, где за толстым слоем стали и проводов находился её брат. К юноше относились так же настороженно, но он и сам не проявлял такого живого интереса, как его сестра. Неизвестно, чем это было вызвано, но Роман надеялся, что это просто особенность его характера.