«От литургии слову верных…» От литургии слову верных мелькают городские сны, поскольку в веке двадцать первом в Москве не слышно тишины. Молитве немощной внемли! Забыт и быт седой, и вечер хмурый там, где история Земли – война цивилизации с культурой. «На экране звездного окна…» На экране звездного окна замерла небесная символика. Сутки прочь. И солнце, и луна крутят исторические ролики. Луч звезды – серебряной осы – жалит зрение, а где-то в отдалении движут ночь настенные часы – сердце механическое времени. «Я не один, и правит мной…» Я не один, и правит мной в стране молчания и пенья хранитель – ангел неземной – пособник тихий вдохновенья. Слова – заведомая ложь, и не озвучить на бумаге, что говорят весенний дождь и молний синие зигзаги. В полях уснувшие ветра. Наполнит ум молчанье это. Над лесом светит до утра златая лунная монета. Переплелись и явь, и сны, и мир укрыт ночною сенью, где голос древней тишины пророчит радость воскресенья. Осень Покой и мир наводят сон в пространстве бытовых укрытий. Ведут хрустальный перезвон дождя сияющие нити. Часов ленивых долог ток, и небосклон, где птичьи стаи, так упоительно глубок, романы осени читая. «Душа и дух в земной таятся клети…» Душа и дух в земной таятся клети, сменяет время солнце и луну. Церковное встречая новолетье, листва живит шуршаньем тишину. Рождество Чиста природа в январе: река, замерзшая до донца, и зелень елей в серебре в пространстве золотого солнца. Дыханье мира улови, стихий таинственно родство. Пурпурной жертвою любви душа омыта в Рождество. Воспоминание о будущем Я ищу из насущного мига побега с вдохновеньем в душе или без, в то прошедшее, где под алмазами снега грезит счастьем готический лес. «В окне не видно горизонта полосы…» В окне не видно горизонта полосы, сгущаются невежество и темень. Пробили полночь суетливые часы, и смерть есть остановленное время. Априори Содержит истина иллюзию пространства, и циферблат есть только символ круга, что в вечность вводит призрачные цифры. Перед лампадой Перед лампадой образ грозный. Вражду умирить попроси, где ветерок колышет сосны и кружит ястреб в небеси. И сердце трепетно дрожит, разбужено крестовым жестом, и безобразие души молчит пред мирным совершенством. Обетованье не обманет, сойдя в кладбищенскую сень – там Царства Божьего сиянье переполняет каждый день «Царственный лик…» Царственный лик тих в мире печали и темени. Брошенный миг, круги на поверхности времени. «Царство храма цветёт лепестками огня…» Царство храма цветёт лепестками огня. Я Христа именую по отчеству. В сновидениях ночи, в сиянии дня мы едины в своём одиночестве. «Тонка связующая нить…» Тонка связующая нить, тоска сменяется печалью. Апостол Пётр прозвенит во тьме заветными ключами. Исчезнет сумрачная тень, блеснёт прекрасное мгновенье. Апостол Павел каждый день пророчит радость воскресенья Елена Егорова Дзержинский Руководитель литобъединения «Угреша» Пушкин – родовой москвич С какою тихою красою минуты детства протекли… А.С. Пушкин Первый вздох поэта, первый шаг Древняя столица принимала. Гения от бед оберегала Православная её душа. Годы детства с тихою красою Здесь текли, здесь музы первый клич Слышал Пушкин – родовой москвич, И Москву любил он всей душою. Московские этюды в чистых тонах 1 Над Москвою солнце ясное Поднимает алый лик. Осветилась площадь Красная Светом утренних молитв. В красных водах отражаются Башни красные Кремля, И румянцем наливаются Купола, колокола… Храм Блаженного Василия В алой ферязи зари. Небосвод над всей Россиею Красным маревом залит – Будто скверна очищается Кровью жертвенной Христа, И над миром воцаряется Заревая красота. |
