– Вот так скандал. И что же Ро… – Иззи спохватилась: – Что сделал Мотфейри?

– Ничего благоразумного. Ему следовало отпустить глупую девчонку – пусть губит свою жизнь. Во всеуслышание отозваться о недостатках ее воспитания, умно пошутить о том, что он спасся чудом… А в следующем светском сезоне найти себе новую невесту. Но ему не позволила гордость. В ярости он кинулся в погоню.

– Без своего преданного и надежного камердинера?

Дункан досадливо вздохнул.

– Динкинс последовал за ним в экипаже. И, к сожалению, отстал от хозяина на целый день пути. Потому и не успел предотвратить трагедию.

Иззи прикусила губу и внутренне сжалась.

– Герцог упал с лошади?

– О нет. Милях в двадцати к югу от шотландской границы Мотфейри настиг свою бывшую невесту и ее возлюбленного на постоялом дворе. Вспыхнула ссора, противники обнажили оружие…

Иззи поморщилась, словно своей кожей ощутив жжение шрама, рассекающего лицо Рэнсома.

– Остальное нетрудно себе представить.

– Вам придется положиться на свое воображение, так как я не могу рассказать в точности, что произошло. Меня там не было. – Дункан перестал делать вид, будто бы рассказывает сказку. Он положил ладони на стол. – К тому времени, как я нашел его, он провел две ночи в чулане на том треклятом постоялом дворе. Никто не удосужился позвать к нему врача. Хозяин постоялого двора просто ждал, когда он умрет. Мне самому пришлось зашивать рану.

– Невероятно… – откликнулась Иззи. – А его бывшая невеста?

– Снова исчезла. Вертихвостка. – Он покачал головой. – Везти его обратно в Лондон было слишком рискованно, и я привез его сюда. С тех пор прошло больше семи месяцев. Он отказывается уезжать отсюда. Не дает мне даже исполнять мои обязанности камердинера. Мне стыдно за его внешний вид.

Иззи уклончиво заметила:

– Я бы так не сказала.

Неухоженность герцога ей даже нравилась. И дюжина восторженно ахающих фрейлин подтвердила ее правоту.

– Он наотрез отказывается надевать шейный платок. Какой стыд!

– Действительно, – кивнула Иззи. С этим замечанием она могла согласиться: расстегнутые воротники рубашек герцога вызывали у нее постыдные мысли.

Дункан отставил утюг и расправил в руках отчищенную шаль, придирчиво разглядывая ее.

– Благодаря этой задаче я еще день пробуду в здравом рассудке, – объявил он. – Спасибо вам. Вы не представляете себе, как это невыносимо – посвятить всего себя одному делу, а потом вопреки своей воле отказаться от него.

Иззи не ответила. Однако чувства камердинера она понимала лучше, чем он мог себе представить. Со смертью отца пришел конец и ее работе.

Аккуратно свернув шаль, Дункан протянул ее Иззи.

– Я был настолько не в духе, что чуть было не дошел до…

– До чего?

– Сам не знаю. В том-то и дело, мисс Гуднайт. Я перепробовал полдюжины пороков, и ни один из них не удовлетворил меня. Сигары омерзительны. Нюхательный табак немногим лучше. Вкус крепкого спиртного я не выношу и не пью в одиночку. Что же остается? Азартные игры? Но с кем?

Она пожала плечами.

– Полагаю, есть еще женщины…

– Банально, – отрезал он. – Этот порок здесь уже занят.

Иззи осенило. Порывшись в карманах, она вытащила горсть конфет в бумажных обертках.

– Вот. Сладости.

Дункан уставился на конфеты в ее ладони.

– Смелее! – подбодрила она. – Этим вы только поможете мне. Меня с давних пор закармливают сладостями. А за сегодняшнее утро, проведенное среди фрейлин, я съела больше конфет, чем мне хотелось бы. – Она указала на одну. – Кажется, это абрикос в меду.

Дункан взял конфету, развернул и отправил в рот. Пока он жевал, его плечи постепенно расслаблялись.

– Вам уже лучше? – спросила Иззи.

– Лучше. Спасибо вам, мисс Гуднайт.

– Это самое меньшее, что я могу для вас сделать. – Она положила остальные конфеты ему на стол. – Спасибо, что спасли мою шаль и открыли мне истину. То есть нет, не истину. Рассказали занимательную… историю.

Теперь многое прояснилось. Разумеется, человек, которого так бессердечно бросили, а потом чуть не убили и оставили умирать, вряд ли придерживается высокого мнения о любви и романтике. Так в чем же причина – в уязвленной гордости или разбитом сердце?

– Дункан!

– М-м? – отозвался камердинер, разворачивая вторую конфету.

– А он… – набравшись смелости, Иззи договорила: – Он любил ее?

Ответа не последовало.

Ах, черт. Напрасно она задала такой деликатный вопрос человеку, рот которого набит сладостями. Дункан жестом попросил ее подождать немного и энергично заработал челюстями. А сердце Иззи тем временем болезненно сжалось.

Мало того, ей хватило времени, чтобы задать вопрос себе.

Какая ей разница, любил герцог свою невесту или нет? Ей-то какое дело? Ведь он же не собирается жениться на ней, Иззи.

Спустя минуту, показавшуюся вечностью, Дункан наконец проглотил конфету. И оказалось, что все это время Иззи ждала напрасно.

Ответ был прост:

– Не знаю.

Невероятно. По утрам, когда она работала с письмами, сидя за столом, и солнце озаряло ее…

Ее волосы и вправду напоминали осьминога.

Видимо, все дело в том, что она делала с волосами, думал Рэнсом. Или, может быть, в том, что волосы делали с ней. Они казались большой чернильной кляксой у нее на голове. И как бы крепко она ни закалывала их, темные тяжелые кудри выбивались во все стороны, как щупальца.

Мало того, это был чарующий, на удивление эротичный осьминог. Рэнсом задумался: видимо, так и зарождается фетишизм.

– Вы избегаете меня, Гуднайт.

Она подняла голову, отвлекшись от работы.

– Я?..

– Да, вы.

Она помолчала.

– Ваша светлость, мое присутствие сейчас в этой комнате и даже сам разговор, который мы ведем, говорят об обратном.

– Это не значит, что я вас виню. – Герцог поудобнее улегся на диване, подсунув под голову руки с переплетенными пальцами. – Если бы это было физически возможно, я сам тоже избегал бы себя.

Она взяла очередной конверт и резким движением провела под печатью ножом для писем.

– Я вовсе не избегаю вас, ваша светлость. Не понимаю, что вы имеете в виду.

Маленькая лгунья. Она прекрасно поняла его.

С самого дня вторжения оравы болванов в доспехах и ошеломляющих, хоть и кратких объятий в павильоне, Рэнсом заметил явную перемену в поведении Иззи Гуднайт.

Принимать неожиданных гостей им больше не приходилось, и хотя по ночам Рэнсом подолгу блуждал по замку, с Иззи он больше ни разу не встретился. Когда он просыпался, она неизменно ждала неподалеку, но больше не заводила нелепых разговоров о крысах размером со слона и слонах размером с крысу.

И как это ни странно, Рэнсом замечал, что скучает по ним.

А может, он просто скучал по ней.

– У меня вопрос, – объявил он, перебив Иззи, которая как раз читала вслух деловое письмо с оценкой новых планов финансирования строительства паровых двигателей. – В Мерлинии есть драконы?

– В Моранглии.

– Ну да.

– Если и есть, какая вам разница? – настороженно уточнила она.

Он пожал плечами.

– Просто хотел узнать, чего еще мне ожидать, только и всего. Может, однажды утром сюда пригонят стадо единорогов. Или тролли поселятся у меня под мостом.

– Нет. Нет, ваша светлость. Не будет ни драконов, ни единорогов, ни троллей.

– Вот и славно, – заключил он. Но не успела Иззи прочитать следующий абзац, как он снова прервал ее: – Нет вестей от лорда Пингвина?

– Ничего такого, что могло бы вас заинтересовать. – Иззи раздраженно хлопнула ладонью по столу. – Ваша светлость, вы наняли меня, чтобы я читала ваши письма. А не обсуждала с вами мои.

Он вскинул руки, показывая, что сдается.

– Прекрасно.

Рэнсом отчетливо видел, что происходит: она отгораживалась от него стеной. Значит, она неглупая и благоразумная женщина. И потому особенно притягательная. Черт бы ее побрал.