Приветствуя родителей подруги, Шарлотта опустилась в реверансе, и Луиза представила девушку близким. Отец с матерью, конечно, были предупреждены о визите Шарлотты де Шомон д’Амбуаз, дочь заранее сообщила им о прибытии столь знатной гостьи, и они, увидев девушку, приветливо улыбнулись. Шарлотта до этого видела родителей подруги только мельком, когда они приезжали за дочерью в монастырь, и теперь девушка смогла разглядеть их получше. Отец, статный седовласый мужчина, отличался правильными чертами лица и твердым волевым взглядом, ясно говорящим: этот человек не привык, что бы ему перечили. Мать, напротив, казалась мягкой и доброй женщиной, с чуть располневшей фигурой, что часто бывает с возрастом, но сохранившей прекрасные пропорции. Она и в свои годы выглядела исключительно женственной. Добрые серые глаза, небольшой прямой нос, чувственные губы. Время не портило женщину и сохранило ее изысканную красоту, а седые пряди волос только добавляли ей элегантности и благородства. Генрих де Круа поприветствовал гостью:
– Мы очень рады видеть вас, мадемуазель. Вы очень похожи на свою бабушку. Она тоже была красавицей в молодости, – сделал он одновременно комплимент и Шарлотте, и заочно герцогине.
– Спасибо, маркиз, – скромно потупилась девушка.
Подруги заняли свои места, и отец поинтересовался у матери:
– А где Анри? Он что, не желает сидеть с нами за одним столом? – нахмурился он.
– Слуга доложил, что он спит. Мальчик устал с дороги, – ласково пояснила Мария.
– Ма-а-альчик, – передразнил маркиз супругу. – Сколько ещё он будет оставаться этим мальчиком? – недовольно хмыкнул Генрих.
– Ну, я надеюсь, что уже совсем не долго, – улыбнувшись и примирительно взглянув на мужа, проговорила женщина, явно намекая на условия, которые предъявил сыну маркиз.
– И я на это надеюсь! – расплылся в самодовольной улыбке Генрих, продолжая праздновать свою победу, и, уже обращаясь к Шарлотте, извинился за своё ворчание при посторонних. – Простите, миледи.
Все приступили к еде, и Мария де Круа, нарушив сковывающую тишину, завела обычную светскую беседу:
– Шарлота, как здоровье герцогини? – поинтересовалась она.
– Спасибо, хорошо, – вежливо ответила девушка, но тут в разговор вступил маркиз.
– Какой урожай винограда вы собрали в прошлом году? – спросил он.
– Генрих, откуда молодой девушке знать такие вещи? – пристыдила супруга жена.
– Не беспокойтесь, мадам. Я в курсе всех дел в поместье, – ответила Шарлотта. – Мне приходится помогать бабушке вести бухгалтерию. Она считает, такой опыт пригодится в жизни, – пояснила девушка и ответила маркизу: – Урожай был хорошим, мессир. И в этом году плантации обещают дать много винограда, если год окажется благоприятным. Крестьяне уже провели все необходимые работы, теперь дело только за погодой.
Выслушав ответ, отец удовлетворённо улыбнулся. Мужчина обрадовался тому, что с девушкой можно вести серьёзный разговор, а не слушать трескотню о нарядах и прочей женской чепухе. Они с Шарлоттой обсудили вопросы разведения овец, поговорили о болезни свиней в конце зимы, не забыли вспомнить и о запасах хлеба: хватит ли его до новой жатвы? Мать Луизы, слушая беседу, некоторое время не вмешивалась, пока наконец не перебила мужа и не перевела разговор на более девичьи темы. Супруга знала: когда Генрих начинал говорить о делах, это могло длиться вечно. Тем временем ужин подходил к концу, и принесли десерт. Маркиз знаком показал разжечь камин. Слуги быстро исполнили его немой приказ и поставили кресло возле огня. У отца в последнее время часто болели колени, и он собирался, как он выражался, «погреть кости».
Солнце опускалось к горизонту, и сумерки пробрались в зал замка. Разожгли свечи, и тёплый приглушённый свет озарил столовую, а после десерта семейство переместилось к камину. Генрих де Круа расположился в своём любимом кресле, для женщин подвинули стулья, но девушки, желая находиться поближе к огню, уселись на шкуру кабана, лежащую на каменном полу перед камином. Разговор продолжился. Только племянник маркиза, извинившись, что у супруги разболелась голова, удалился. Правда, никто особо не расстроился по этому поводу. Маленького Луи нянька тоже унесла в его комнату, малыш устал и начал капризничать, ему было пора ложиться спать.
Беседа приобрела неформальный оттенок, стала более доверительной и перешла на стадию воспоминаний. Несмотря на свою внешнюю суровость, маркиз оказался очень интересным, остроумным рассказчиком и прекрасным собеседником. Он красочно описывал случаи из своей жизни, порой подтрунивая над собой и супругой. Женщина не уступала и тоже припоминала курьёзные происшествия, происходившие с мужем. Девушки не отставали и делились своими проделками, которые они устраивали на учёбе в монастыре, а порой и дома. Собравшиеся у камина люди смеялись и шутили, заново переживая занимательные мгновения из жизни, и ощущали удивительное тепло от душевного общения. Огонь камина отражался неровными приветливыми бликами на их лицах и, прыгая весёлыми искорками в глазах, добавлял вечеру сердечной искренности и необыкновенного умиротворения.
Шарлотта смотрела на родителей подруги и, ощущая их доброту и радушие, чувствовала себя по-домашнему уютно в этом доме и вспомнила, как и она была так же счастлива, когда мама с папой были ещё живы. Тень грусти отразилась в её глазах, и Мария, поймав задумчивый взгляд девушки, догадалась о причине её печали. Сердце матери почувствовала тоску и одиночество сироты, и женщине стало невыносимо жалко бедняжку. Она с нежностью посмотрела на Шарлотту и понимающе и нежно погладила её по руке. Девушка ответила ей благодарным взглядом и улыбнулась.
Маркиз де Круа между тем взялся вспоминать о сражениях, в которых ему приходилось участвовать. Мужчины обожают рассказывать о своих боевых подвигах. Супруга эти истории слышала неоднократно и уже сама могла бы слово в слово пересказать их, а потому, наблюдая за тем, как её Генрих «распушил перья», про себя только снисходительно усмехалась. А отец, получив в лице подруг благодарных слушателей, распылялся всё больше, и его довольный вид радовал Марию. Девушки слушали маркиза, буквально открыв рот. Они заинтересовано задавали вопросы и удивлённо ахали, чем ещё больше вдохновляли пожилого мужчину хвастаться отвагой. Время за разговором пролетело незаметно, наступила ночь, и пришла пора расходиться и готовится ко сну. Завтра всех ожидал длинный день: бал мог закончиться далеко за полночь, и хозяевам требовалось хорошенько отдохнуть перед встречей гостей. Поблагодарив за замечательный вечер, девушки направились по своим комнатам, а маркиза, предполагая, что муж после долгого разговора захочет промочить горло, налила в бокалы вино. Мария проводила дочь и гостью тёплым взглядом и устроилась на стуле возле мужа:
– Очень славная девушка, – сказала она задумчиво.
Генрих догадался, что жена говорит о Шарлотте.
– Да, – согласился он, – у нашей дочери достойная подруга.
– Мне в какой-то момент стало жаль, что она уже помолвлена, – чуть улыбнувшись, проговорила мать. – Если бы Шарлотта оставалась свободной, можно было попробовать обратить внимание Анри на неё.
– Возможно… – потягивая вино, согласился отец. – Я думаю теперь, загнанный в угол, наш сын согласится на всё. В том числе и принять нашу помощь в выборе невесты, – усмехнулся Генрих. – Но о чём говорить? – вздохнул он. – Барон де Маси лишил нас такой возможности.
– Знаешь, Генрих, вообще-то я удивлена тем, что Анна д’Амбуаз согласилась на помолвку своей внучки с сыном барона. Она всегда так щепетильно относилась к родословной! Уж если она нас за глаза называет выскочками, то что уж говорить о бароне? Тем более титул барона совсем не подходит для представительницы такого славного рода.
– Думаю, герцогиня пошла на это потому, что не видит другого выхода, – задумавшись, ответил маркиз. – На руку девушки не так много претендентов. Кроме громкой фамилии у неё, можно сказать, ничего нет. Таким приданым, как у Шарлотты, можно прельстить разве что простолюдина, – саркастически скривился он. – А герцогиня очень стара, поэтому и торопится пристроить внучку, – Генрих отпил вина и продолжил. – Если бы Анри не был так упрям и в прошлый раз согласился на моё предложение, можно было бы попытаться убедить герцогиню с нами породниться. Наша семья достаточно богата, чтобы не обращать внимания на размер приданого её внучки, – отец помолчал и сделал ещё глоток вина. – Когда Шарлотта вернулась из монастыря, мне приходила в голову такая идея, – признался он и Мария удивлённо посмотрела на мужа. Заметив её взгляд, Генрих усмехнулся: – Да, дорогая, и дело не в прелестях Шарлотты, которые, как я успел убедиться, бесспорны, что служит, конечно, дополнительным бонусом к браку, но тогда это был только холодный расчёт, – признался маркиз и пояснил: – Как ты знаешь, у нас во Франции титул не передаётся по женской линии, поэтому на приданое девушки обращают внимание гораздо больше, чем на титул её отца. Но Шарлотта единственная наследница знатного герцогского рода. По мужской линии никого не осталось, а посему на неё распространяется исключение из этого правила. Правда своему мужу она не сможет передать титул, но её сын уже станет герцогом со всеми вытекающими его статусу правами. И этот брак открывал бы новые возможности для Анри и тем более для его детей.
