– И что же конкретно интересовало Гройсса?

– Все. Полная информация по новому владельцу.

– Очень любопытно. А когда это было?

– На днях. Перед самым покушением… – Эмили задумалась. – Третьего или четвертого? Точно! Он вернулся третьего числа.

Они замолчали, поскольку авиетка начала снижаться, и у обоих заложило уши. Эмили начала усиленно зевать, пытаясь вернуть себе способность слышать. Дюпон, чуть разомкнув губы, спокойно наблюдал за полетом, повернув голову влево.

Внизу медленно проплыл парк Виктория, сместился влево. Авиетка огибала загруженный участок Лондон Сити, продолжая снижаться. Вскоре внизу промелькнули Олд Стрит, Голден Лейн Эстейт.

Оставив Площадь Рассел и Британский Музей справа, авиетка резко довернула влево градусов под сорок пять и, пройдя почти параллельно Шафтсбери-авеню, наконец опустилась на стоянку на Руперт-стрит у самого перекрестка, невдалеке от ресторана «Паломар».

Дюпон проследил за тем, как были сняты деньги с его банковского счета за перелет, и они с Эмили выбрались из авиетки, погрузившись в бесконечный людской поток, заполонивший Руперт-стрит.

Протискиваясь мимо прохожих – и откуда столько бездельников в Лондоне! – они быстро добрались до входа в ресторан «Паломар» и юркнули в его уютную прохладу.

Автомат на входе подтвердил заказ Дюпона.

– Четвертый столик, пожалуйста, – сообщил он.

Ободок одного из свободных столиков засветился мягким голубоватым светом, и Дюпон с Эмили направились к нему.

– Я здесь ни разу не была, – тихо сказала Эмили, усаживаясь на мягкое сиденье стула с изогнутыми, под старину ножками.

– Я тоже, – честно признался Дюпон, устраиваясь напротив. – Но ты бы знала, как сложно, оказывается, в Лондоне заказать столик в ресторане. Такое ощущение, будто в этом сумасшедшем городе все только и делают, что едят с утра до ночи.

Эмили улыбнулась и неторопливо обвела взглядом помещение ресторана.

Ресторан был выдержан в мягких тонах голубого и светло-коричневого цвета. Небольшое по размерам помещение освещалось группой прямоугольных светильников, встроенных в стены и дающих яркий рассеянный свет. Вдоль боковых стен располагались места с мягкими диванчиками в виде букв «П» вокруг столов. Остальные столы заполняли пространство зала в шахматном порядке.

У дальней стены во всю ее длину протянулась стойка фута в два высотой, за которой хозяйничал шеф-повар – еду готовили прямо на глазах у посетителей.

В отличие от ресторанов прошлого, в современных – за исключением элитных, – приготовлением блюд занимались не люди, а пищевые полуавтоматы, имеющие очень сложную настройку, но это не означало, что искусство готовки как таковое осталось в прошлом.

Пищевые полуавтоматы избавляли шеф-повара от лишнего персонала, ножей, кастрюль, сковородой и прочей кухонной утвари, но при этом позволяли полностью контролировать не только процесс приготовления отдельных продуктов и их смешение, но и проектировать законченный вид готового блюда. Так что шеф-повара и сейчас должны были быть не только отменными кулинарами, но еще и художниками с развитым воображением.

– Что будешь заказывать? – спросил Дюпон, рассеянно просматривая меню на возникшем перед ним экране. Каждое название блюда сопровождало яркое объемное фото.

– Закажи что-нибудь сам. Я не очень-то разбираюсь в ресторанной еде.

– Хорошо.

Поразмыслив, Дюпон заказал равиоли с курицей и грибами, утиную грудку с ягодным соусом, бутылку белого вина «Блан де Серс», а на десерт – фундучную карамель и абрикосовый сок.

Система передала заказ на кухню, и экран свернулся. Эмили повернула голову и пристально взглянула на Дюпона.

– Так что у тебя за повышенный интерес к моему шефу?

– У меня? – сделал удивленно-невинное лицо Дюпон. – С чего ты взяла?

– Патрис, неужели ты действительно до сих пор считаешь меня круглой дурой?

– Ты ошибаешься, Эмили. Я тебя считаю очень привлекательной умницей, – попытался отшутиться Дюпон.

– Полтора года… – Эмили, проигнорировав шутку, откинулась назад и сложила руки на коленях. – Ты помнишь, как мы познакомились?

– Конечно, я…

Девушка не дала ему закончить, продолжая говорить тихим голосом:

– Ты обхаживал меня, старался изо всех сил казаться обаятельным и обходительным. Ты думал, я не понимала, зачем ты ко мне клеишься?

– Эмили, прошу тебя, – Дюпон чуть сгорбился, уставившись в стол.

– Я понимала, что тебе нужна информация – это твоя работа. И ты, наверное, торжествовал, упиваясь своим талантом обольщения, когда я пошла у тебя на поводу и выдала тебе все, что тебе было нужно. А ты занес в свой бесконечный список еще одну дурочку. Сколько их, Патрис, таких как я?

– Таких, как ты – не одной, – Дюпон поднял голову и пристально посмотрел девушки прямо в глаза.

– В смысле, таких дурочек? – грустно улыбнулась Эмили.

– В смысле, таких необычных девушек, – не отводя взгляда, хрипловатым от неясного волнения голосом ответил Дюпон. – А список – ты права, он действительно большой. И насчет моей работы тоже права – скотская работа. Но с другими гораздо проще. Они настолько незамысловаты, что их не надо особенно обольщать и обхаживать, а информация из них льется – только успевай ведра подставлять.

– Но это же гадко!

– Вся моя работа сплошная гадость. Но, поверь, с тобой все по-другому.

– Не получается.

– Что?

– Верить. Ты вытягиваешь из меня все, что тебе нужно, потом исчезаешь, появляешься вновь, и снова по делу, и опять исчезаешь. Сегодня – третий раз.

– Но…

– Подожди, – остановила его Эмили, подаваясь вперед, – дай уж я договорю. А ты не задумывался над тем, что я общаюсь с тобой, выливаю на тебя, как ты выразился, ведра информации и иду с тобой в ресторан не потому, что я дурочка-простушка и мне хочется посидеть с очаровательным, представительного вида мужчиной в ресторане, возвысившись в собственных глазах и получив новую тему для болтовни с подружками-пустышками? – Она положила руки на стол и крепко сцепила пальцы. – Тебе не приходило в голову, что я никогда в жизни не пошла бы с тобой ни в какие рестораны и не удовлетворяла твою служебную любознательность, если бы не питала надежды, что ты когда-нибудь наконец обратишь на меня внимание?

– Эмили, я не… – начал было Дюпон. Его растерянный взгляд скользил по лицу девушки.

–Извини, просто наболело, – вновь не дала ему договорить Эмили. Она потерла рукой лоб и, откинув с него прядь волос, натянуто, как бы извиняясь, улыбнулась. – Иногда накатывает от одиночества и пустоты. Не бери в голову.

– Эмили, поверь, я не хотел тебя обидеть, – наконец смог выговорить Дюпон. – Честное слово. Ты мне действительно нравишься, но ты меня очень плохо знаешь.

– Ты меня тоже, как выяснилось.

– Это правда. Но все же, поверь, что я тебя пригласил сегодня пообедать со мной не из желания вытащить из тебя уйму информации. Если бы я водил по ресторанам всех девушек, с которыми мне приходится иметь дело, поверь, я бы просто разорился! – попытался пошутить он.

– Ну-у, у тебя богатые клиенты.

– Клиенты требуют финансовые отчеты, и они не желают расплачиваться за обеды с моими свидетелями и осведомителями в ресторанах, – Дюпон вдруг вспомнил, что поручил Селин (своей сестре и, по совместительству, секретарше) подправить финансовый отчет одного из последних своих клиентов. Надо было проконтролировать сестренку по возвращении. – Но, поверь, мне правда было приятно увидеть тебя и пригласить в ресторан.

– Честно? – с надеждой и дрожью в голосе спросила Эмили.

– Честно.

– Опять врешь, – вздохнула Эмили, опуская глаза. – Врешь, чтобы успокоить меня.

– Как сказал один индиец: «Истина не нуждается в доказательствах, только лживое неистово борется за признание»10. Я не буду ничего доказывать.

– Да ты философ! – засмеялась вдруг Эмили, разряжая обстановку.

– Черт, ты сегодня нанесла болезненный удар по моему самолюбию и самомнению. Мне никогда, по-моему, не понять женщин!