Мы вместе режем овощи и раскладываем их по пластиковым тарелкам. По распоряжению Ольги, заворачиваю картошку в фольгу, сам не знаю зачем, я планировал насадить её на шампур, а саму фольгу использовать в качестве упаковки для не съеденных продуктов. Когда мы начинаем поджаривать сосиски, солнце уже клонится к закату. Уютно примостившись на пледе, подруга изучающе рассматривает всё вокруг. А всё моё внимание занимают только шампуры.

Всё готово, палками вытаскиваю картошку из углей: она безумно горячая. Рывками снимаю с неё фольгу: иначе остывать она будет долго. Зеленоглазая усердно наводит порядок на столе, расставляя всё в удобном порядке. Подкидываю ветки в костёр и усаживаюсь напротив своей спутницы. Хочу держать её в поле зрения.

— Пикник на природе. Класс, давно ты это задумал?

— Нет. Это, кстати, был ещё один сюрприз на сегодня, — хитро улыбаюсь, вряд ли она догадывается о следующем.

— Люблю хорошие сюрпризы.

Она кокетливо стреляет глазками, Боже мой, что творится с этой несносной девчонкой?

— Давно хотел спросить. Откуда у тебя эти кольца?

На каждой её руке красуется по одному кольцу. Одно более простое, узенькое с несколькими камнями, а второе, на безымянном пальце левой руки, сплетено из витиеватых золотых узоров, сплошь укрытое зелёными камнями, в тон к её глазам, скорее всего, это изумруды.

— Вот это, — она протягивает мне правую ручку и пальцем указывает на кольцо, — мне подарили родители. Это за успешное окончание школы. У меня дома висит моя золотая медаль. А второе мне Паша подарил. Мне в тот день восемнадцать исполнилось. Он подарил мне хорошо запакованную коробочку и просил не открывать, пока гости не разойдутся. Я открыла и удивилась. На следующий день я долго уговаривала его забрать подарок. Это слишком дорогой презент, я не хотела его брать. Но он сказал, что если я не возьму, то, как минимум недели две, могу к нему не подходить, потому что он очень сильно обидится. Пришлось взять.

Фырчу в ответ на Олин рассказ. Какие мы нежные и обидчивые, однако, Павел Рокоссовский. Зачем я спросил её об этом? Теперь кольцо вызывает во мне сплошные недовольства. А самое противное во всём сложившемся то, что это его подарок, и рассказывает она об этой истории с улыбкой. Был бы этот товарищ рядом – с удовольствием бы задушил его.

Секундочку, О’Хара, очнись! Ты ревнуешь! Да, кажется, мои догадки всё-таки верны.

— А парень что подарил?

— У меня не было парня, – она смущённо потупляет взгляд в землю. Ну, надо же. У неё даже парня не было.

— Что, совсем, не было?

— Совсем.

— А если не секрет, то почему?

— Это допрос?

Сбавляю обороты.

— Нет, просто, интересно.

— У меня был один парень, но мы с ним быстро разошлись. Я любила его, а он видел во мне красивую побрякушку для собственной коллекции. У него было много девушек, но я надеялась, что стану единственной. Глупо. Он требовал секса, а я отказывала. Я не привыкла к такому быстрому развитию событий, всё было слишком стремительно. Когда он понял, что с меня нечего взять — сразу, не раздумывая, бросил, выпалив всё в глаза. Сказал, что я — лишь трофей, который он пытался заполучить в своей постели.

Во мне закипает злость. Как можно было поступить так с ней? Бедная Оля. Грусть заполняет её изумрудные глаза. Нужно взбодрить её.

— Брось, такие, как он, не стоят этой грусти.

Разговорился ты, Рик. А стоишь ли ты её грусти? Стоил ли ты её слёз, её жизни, которую она чуть собственными руками не сгубила из-за тебя? Нет. Ничто в этом мире не стоит её хрустальных слезинок, тем более, бесценной жизни.

— Я знаю. Может, конечно, я в своём одиночестве виновата сама, но, на мой взгляд, всё не должно быть так быстро.

— Согласен.

— А у тебя много было девушек?

— У-у… Поверь, очень. За свои шесть лет взрослой жизни я менял девушек как перчатки.

— В смысле, шесть? Кого же ты умудрился соблазнить в шестнадцать лет?!

— Соблазнял не я, совратили меня, я был абсолютно невинным мальчишкой, до встречи с определённой хищницей, — подмигиваю, интересно, она догадается о ком речь?

— Джевелс?

Бинго. Оля, просто, молодец!

— Именно она. Я даже не помышлял о сексе, пока она не предложила. Расписала всё в таких красках, что я не смог устоять. Соблазн, знаешь ли, сильная штука.

— Какой кошмар, — морщится Оля. — ладно ты! Ты — парень! А она… В шестнадцать.

— Не суть в возрасте.

— Как не суть? Вы же детьми были!

— Сделанного не вернёшь, Оль.

— А её родители, вообще, знали?

— У неё нет родителей, она сиротка. После этого, два года до университета, она была моей единственной девушкой. В Оксфорде я менял девушек каждые две недели, а то и чаще.

— И почему же? — язвит. Ей это, явно, не нравится.

— У них была одна общая дурная привычка. Как только мы начинали спать вместе — они паковали чемоданы и собирались в гости к моему папочке, и спрашивали: «А когда мы поедем знакомиться родителями? У нас же всё так серьёзно!» Меня никогда не интересовали Барби, я — мужчина, и, по природе своей, в куклы не играю. Здесь и выходил весь казус.

— Девушки всегда вешались к тебе на шею? – она не скрывает раздражения.

— Да.

— Неужели не было ни одной, которую тебе пришлось бы завоевать?

— Нет. Я не знаю, что такое завоёвывать девушку. Они всегда прыгали ко мне в постель сами.

— Поздравляю, вокруг тебя всю жизнь вились шлюхи! — Боже, как она злится.

— Не спорю. Их, так или иначе, привлекал кошелёк.

— Надо же, как мы самокритичны. Думаешь, кроме кошелька клевать больше не на что?

— Например?

Ловлю её на слове. Она пробегает взглядом по пледу и поджимает губы.

— Откуда мне знать? Я же не собираюсь прыгать к тебе в постель! Я предпочитаю, чтобы инициативу проявлял мужчина. Он должен добиваться девушку, а не ждать пока она раздвинет ноги.

— Ты чертовски права.

Эти слова нужно запомнить. А вы требовательная, однако, Ольга Дмитриевна.

— Ладно, давай, не будем об этом.

— Согласен.

Она молча разглядывает огонь, языки пламени отражаются в её глазах и вальсируют в зелёном океане. Почему она так разозлилась? В ней говорит ревность. Она кричит в ней и просится наружу. Нужно найти нейтральную тему. Кто дёрнул меня за язык, спросить про парня? Теперь третий сюрприз может полететь в пропасть.

Солнце клонится к горизонту, заливая небо розовыми закатными лучами. Мы с рыженькой молча наблюдаем за этой красотой, как заворожённые. Я любил бывать здесь именно по вечерам. Тут всегда, как нигде, красиво. Сейчас самое время для моей задумки. Но как она отреагирует на неё? Тем более после нашего разговора. Пойду ва-банк, я должен, наконец, разобраться в себе.

— Оль, я тут подумал… — сбиваюсь с мысли, на ходу подбирая слова, как школьник. — В общем, мы уже несколько раз целовались, когда кто-то из нас был пьян. Может… Есть смысл поцеловаться один раз, будучи трезвыми и…

Она прячет взгляд, краснея на глазах. Шумно втягивает воздух в лёгкие, а я не нахожу себе места. Какие мысли пролетают в её голове? Что она ответит?

— Рик, я…

Придвигаюсь ближе к ней и прикладываю указательный палец к её губам. Мне не нужно объяснений и множества слов, достаточно одного, любого.

— Просто скажи, ты хочешь этого или нет?

Смотрю на неё, скорее всего, умоляюще. Мне нужен этот поцелуй, как глоток свежего воздуха, жизненно необходим. Она зажмуривает глаза и нерешительно кладёт ладошки на мою шею, чувствую, как по телу проходит разряд тока, обжигая всё внутри всепоглощающим пламенем.

— Хочу.

Неосторожно брошенная ею искра, и внутри меня вспыхивает ярким пламенем. Я беру её лицо в свои ладони и медленно придвигаюсь к ней. Жар её дыхания призывно опаляет кожу. Я схожу с ума от её близости. Нетерпеливо накрываю её нежные губы своими, смакуя собственные ощущения. Где-то в крови по телу разбегается приятное тепло, сердце восторженно трепещет в груди дикой птицей.