— Милый, ты что будешь на завтрак? Мюсли или овсянку?
Милый… Божий стыд, с чего она решила, что я теперь ее? Такая же бестолковая, как и горы предшественниц за эти годы. Может, поэтому я и не запомнил, как ее зовут, а ведь любопытно теперь. Только знакомиться сейчас будет совсем неуместно. Представляю ее реакцию — и коротко смеюсь в голос. Остановись, О’Хара, тебя несет. Скоро вся эта показуха и жизнь среди гражданских закончится. И начнется не менее веселая в Штабе, ага.
Умываюсь ледяной водой в надежде смыть вместе с ней отек, но выходит паршиво. Ладно. Сойдет постепенно. Главное — зажевать чем-нибудь запах коньяка. Девушка уже сидит на кухне, одетая в одну лишь мою рубашку. Даже не застегнулась, ненасытная. Впрочем, и я хорош, до сих пор бегаю тут, как папуас какой-то, одежды не знающий. В спальне шустро натягиваю на себя боксеры. Теперь можно спокойно завтракать. Тем более что на столе уже, поди, заждались несчастные мюсли. Держу пари, что готовить кашу она так и не стала.
— Садись, я кофе сварила.
Ну, хоть на это она оказалась годна. Мужайся, О’Хара, осталось немножко. Отпиваю кофе, с опаской глядя в тарелку. Нет, эту разбухшую в молоке гадость я есть не хочу. Поголодаю немного.
— Интересно, как там сейчас в Калифорнии? Тоже тепло? — невинно интересуется она, подобрав к себе ноги.
— Там жарче.
— Тогда мне лучше надеть майку и офисные шортики?
Что? Давлюсь очередным глотком кофе.
— Куда это ты собралась?
— Как куда? — в ее взгляде мелькает искреннее удивление, а сама она, с долей обиды, надувает и без того накачанные силиконом губы. Боже, и где я вчера ее откопал? И правду говорят: алкоголь способен сделать любую девушку краше. Тот самый случай. — Ты же вчера сказал, что улетаешь в Калифорнию, и звал меня с собой, чтобы познакомить с отцом. Разве не помнишь?
Отрицательно мотаю головой. Не мог я такого сказать, как ни крути. Даже если у нас с ней был божественный секс… В чем я сильно сомневаюсь, иначе я бы его помнил. И имя бы ее помнил, возможно. Черт, думай, О’Хара!
— И ты вот так быстро согласилась?
Она оживленно кивает, совсем не реагируя на тонны скепсиса в моем голосе. М-да.
— Эрик, к чему ты клонишь? Пытаешься откреститься от собственных слов?
Она сердито скрещивает тонкие руки на груди и недовольно буравит меня тяжелым взглядом синих глаз. Эрик… Ну, хоть настоящее имя свое ей не выболтал, и на том спасибо. А она дама хваткая, наверняка успела вдоль и поперек обшарить интернет и выяснить, кто такой Эрик Александр Брант.
— Дорогая, — расплываюсь в ядовитой ухмылке. — Ты разве не знаешь, что слова богатых мальчиков нужно делить на два?
Девушка явно теряется, глядя на меня как на последнего мерзавца. Тоже мне, жертва невинная.
— Нашла себе плечо побогаче и тут же решила вцепиться? Какие же вы все одинаковые, даже смешно.
Встаю со стула и направляюсь в комнату. Завтрак не задался. Надо собирать чемодан и уезжать отсюда. Еще нужно успеть заскочить к Брендону и отдать ему ключи от тачки. Тащить домой местного «мустанга» не хочется, оттого я решил оставить его хорошему другу. Он каждый раз приходил на выручку, когда мне не хватало опыта жизни в обществе гражданских, и я безумно за это благодарен.
— Ты сам-то понял, что сказал?! — разъяренная, как мегера, она вылетает из кухни за мной следом. У, как задел за живое. Значит, попал в цель и угадал ее намерения.
— Прекрасно, — улыбаюсь, так и продолжая стоять к ней спиной. Смотреть там не на что. — Или, по-твоему, ты самая умная? Когда же вы все поймете, что продаваться за бабки — гнилое дело?
Возмущению девицы нет предела. Испепелив меня взглядом, она надевает белье и натягивает платье. Боже, она вчера была в нем же? Расшитое неуместными розовыми рюшами, оно бесформенно висит на одном плече, визуально увеличивая девушку в размерах. Сколько я выпил к моменту, когда она ко мне подкатила, бутылок пять? Ну или где были мои глаза в тот момент?!
— Ну и проваливай, бабник проклятый!
Остается только рассмеяться. Сперва сами падают в постель, а затем строят из себя униженных и оскорбленных.
— Все старо как мир, — бубню себе под нос, складывая чемодан.
Так-так, главное — ничего не забыть. Документы и диплом на месте, карточки тоже забрал. Остальное в Штабе не пригодится. Девчонка заметно повышает тон. Самозабвенно поливает меня всевозможными ругательствами. Видимо, ей так легче. Топить в грязи других всегда приятнее, чем осознавать, что окунулся в нее сам. Вскоре эта тирада мне надоедает, и я решаю ее прервать.
— Надеюсь, ты сама доберешься до дома, на тумбочке пятьсот фунтов, на такси хватит, — она вновь пытается открыть рот, но я выставляю перед собой выпрямленную ладонь. Отец всегда так делает, когда хочет кого-то заткнуть, и величественно-пренебрежительный жест не подводит и сейчас. Она замолкает, растерянно хлопая длинными наращёнными ресницами. — Благодарю за ночь, я ее, конечно же, не помню, как, кстати, и твое имя, но уверен, что секс был неплохой, раз ты осталась здесь до утра. На этом слушать твои истерики я прекращаю. Прощай, куколка.
Подмигиваю и, ухватив чемодан за ручку, удаляюсь к выходу из квартиры. Девица растерялась в край, и этот эффект мне нравится. Как раз успею ретироваться. На недвижимость плевать, даже если она разгромит здесь все до камушка. Один черт жилище уже выставлено на продажу и гарантированно уйдет с молотка в любом состоянии. Как ни крути, квартира в непосредственной близи от Оксфордского университета всегда пользуется должным спросом.
Открываю дверь и выхожу в подъезд, подальше от этой истерички. Сейчас придет в себя после моих слов — и буря будет знатная. Спускаюсь вниз, машина оперативно отзывается на команду с брелка, а я блаженно улыбаюсь. Глупо утверждать, что я не горю желанием возвращаться в Штаб. Это мой дом, несмотря на всю его уставщину, суровые рамки и жестокие устои. И я привык ко всему этому.
Сперва разгульная студенческая жизнь показалась глотком свежего воздуха, чем-то невероятным, разнузданным настолько, что казалось, все барьеры сломлены. Но постепенно я всё больше понимал, что устаю от этой череды пьянок и развлечений с девицами на одну ночь. Оттого дал себе слово: вся эта несерьезность и распутство, утопленное в пьяном угаре регулярных вечеринок, останутся в прошлом, как только вернусь домой.
Это здесь я сын богатенького папочки и беззаботный разгильдяй, как и многие из подобных семей. А в Штабе ситуация будет совсем другая. Да, Отец не обделен богатством, куда уж Главе без этого? Но это не делает меня лучшим. Я — Наследник, и мой авторитет не в деньгах. Статус, который приносит больше проблем, чем пользы, который автоматически обязывает тебя быть лучшим из лучших, даже если понадобится сутки напролет пропадать на тренировках. И если раньше я был таким же молодняком, как все, а после Инициации уехал на учебу в звании рядового боевика, то теперь мне предстоит стать кем-то более весомым.
Укладываю чемодан в багажник, и из волнительных мыслей меня выводит крик отошедшей от шока девушки:
— Козел, бабник!
Вниз с балкона летит будильник.
— Так его! — подбадриваю я с язвительной ухмылкой. — Все годы мечтал его в окно выбросить!
— Ты еще и издеваешься, подлец?!
Разъяренная, как дикая львица, она ныряет обратно в комнату, а затем возвращается с целой охапкой вещей. Нет, ну такое зрелище грех упускать. Тем более что время еще есть. Складываю руки на груди и опираюсь на крыло «мустанга», заодно перебирая в голове более-менее подходящие для нее имена. Ну же, должен помнить.
С координацией у девицы явно плохо, то ли после вчерашней выпивки, то ли в принципе прицел хромает. Норовит попасть в меня хоть чем-нибудь, но все пролетает мимо. В какой-то момент я уже откровенно смеюсь над ее злостью. Как жаль, что девушек, не продающихся на первом же свидании, не осталось в природе.
— Сколько можно?! — скрипучий голос старушки с первого этажа норовит перекричать девичью истерику. О, миссис Прескотт проснулась. Разбудили лихо… — Эрик, уйми свою даму, сколько можно? Через день концерты. Это неприлично и нарушает все нормы морали!
