Зажмуриваю глаза, чувствовал ли я что-то подобное, когда целовал десятки предшественниц? Нет, я ещё никогда не чувствовал как ток бежит по жилам. Оля водит пальцами от основания шеи до затылка, в местах соприкосновения с её пальцами кожа покрывается мурашками. Безумно хорошо.

Углублять поцелуй я не решаюсь, просто не знаю, как отреагирует моё рыжее чудо. Я люблю её, теперь я это точно знаю. Я приложу все силы и добьюсь её, завоюю её любовь, заслужу всеми путями.

Медленно отстраняюсь от неё и открываю глаза, колдовские светлячки уже внимательно разглядывают моё лицо, а я восхищённо наблюдаю за ней, заправляя за ухо выбившуюся прядку. Разряд, прошедший по телу даёт о себе знать, сердце бьётся как шальное.

Я выпускаю её лицо из своих рук, и мы, молча, словно по команде, начинаем улыбаться друг другу. Забавно, минуту назад мы целовались, а сейчас не находим друг для друга слов.

Остаток вечера мы разговариваем на непринуждённые нейтральные темы, словно ничего и не было. Меня раздирает любопытство. Понравилось ли ей? Что она думает обо всём произошедшем? Я не решаюсь спросить. Если бы она считала нужным — сказала бы сама. Ей, так же как и мне, нужно время, чтобы разложить по полком свалившееся на плечи головокружительное чувство. Я никогда не чувствовал себя так, как сейчас с ней. Я не любил до этого никогда, а то что у меня было, не стоит и десятой доли произошедшего за последние сутки.

Закончив пикник, когда на улицу уже опустилась чернильная тьма, мы собираемся, и я интуитивно вывожу её из леса. Дома, во дворе, сиротливо горит фонарь, оставленный включённым отцом и Ким. Побросав всё в беседке, мы устало плетёмся к кровати, сбрасывая вещи на ходу.

Улегшись в кровати на разные половины, каждый из нас погружается в свои мысли.

— Спокойной ночи.

— Спокойно ночи, Оля.

Она недолго ворочается, вскоре засыпая, а я сверлю глазами потолок. Значит, кольцо от этого Пашеньки до сих пор красуется на её пальце. Я должен подарить ей что-то своё, чтобы у неё была вещь от меня. Должен придумать план того, как буду завоёвывать её.

Ольга любит меня, но это ничего не меняет, несмотря на это, мне нельзя расслабляться. Главное, чтобы на первых парах отец и Ким не знали об этом. Не хочу никаких нравоучений и пособий по завоеванию барышень от отца, я в состоянии во всём разобраться сам.

Раз она считает, что девушку должны завоёвывать, значит, резких шагов предпринимать нельзя, всё должно быть плавно и продуманно до мелочей. Чёрт подери, Рик, ещё почти две недели назад ты воспринял слова Каина о том, что влюбился, в штыки и чуть не начистил другу пятак за это, а теперь лежишь ночью и разрабатываешь план Барбароссо.

Как я буду завоёвывать девушку, если никакого представления не имею о том, как, вообще, всё это происходит? Паникую, а Оля безмятежно спит на соседней подушке, сладко посапывая. К чёрту планы, размышления, стратегии и политику. Я найду, как добиться желаемого результата.

Улыбнувшись дьявольской улыбкой, очевидно, самому себе, одобрительно киваю головой и хитрым взглядом кошусь на Олю. Что ж, мисс Романова, это война, а на войне, как известно, все средства хороши.

Укладываюсь на подушке лицом к рыженькой. Скользнув взглядом по хорошо знакомым чертам лица, погружаюсь в тягучий сладкий сон, блаженно зажмурив усталые глаза.

========== XXXIII Глава ==========

Солнце прокалывает занавески тонкими стрелами лучей, тягучий сон медленно растворяется, уступая место туманной реальности. Про себя отмечаю, что просыпаюсь легко, несмотря на поздний отбой вчера. Открыв сонные глаза, буквально в нескольких сантиметрах от себя вижу лицо Оли. Безумно близко. Чувствую её размеренное тихое дыхание, пробегающее по моей коже.

На чём я вчера остановился? Ах, да, на разработке операции «Завоевание». Что ж, безусловно, положителен тот факт, что уже сегодня мы возвращаемся в Штаб, а значит, Ким и отец будут на безопасном расстоянии и не заметят моих действий. С дальнейшими пунктами плана полный провал. С какой стороны мне к ней подобраться? На деле, оказывается, что все мои знания о ней абсолютно бесполезны в любовном направлении.

Если бы я хотя бы знал, какие цветы она любит. Ладно, куплю розы, а там, быть может, она сама скажет, какие нравятся ей больше всего. И почему людей нельзя читать как книги?

Толи от моего пристального взгляда, то ли от нарастающего солнечного освещения в комнате, главный бастион, на который направлен мой амбициозный план, лениво открывает глаза. Моргнув раз, другой, она фокусирует взгляд на моём лице, а я улыбаюсь, сам не зная от чего. Чувствую себя идиотом.

- Давно не спишь?

- Только проснулся. Как спалось?

- Замечательно. Твой отец ещё спит?

- Если бы он бодрствовал, то уже давно поднял бы и нас. Пока всё тихо.

- Ясно.

Откровенно наглым образом рассматриваю её лицо, будто хочу найти что-нибудь новое. Щёки её краснеют. За столько времени эта реакция на меня стала настолько предсказуемой, что я перестал удивляться ей. Даже знаю, в каких ситуациях её можно ожидать.

Иностранка. Она чуждая мне во всём: в религии, в видении мира, в традициях и привычках. Но, несмотря на это, безумно родная и… Любимая? Да, именно так. Надо сказать, что довольно тяжело осмыслить то, чего не чувствовал по отношению к девушкам все двадцать два года своей жизни.

Всё произошло слишком быстро, словно сломалось под нестерпимым натиском. Я влюбился быстро, словно по мановению волшебной палочки. Настолько стремительно, что даже не сумел оценить свои силы, зацепиться за что-то, что помогло бы мне справиться с моими чувствами. Ещё совсем недавно, она была для меня соседкой по покоям, маленьким чистым созданием, которое нужно постоянно опекать, как младшую сестру, которую я в детстве усердно выпрашивал у отца и Ким. Была подругой, надёжной и верной, а стала всем, что меня окружает.

На каждый её нежный взгляд сейчас, когда она смотрит на меня колдовскими глазами, всё больше дурманя рассудок, сердце заходится в шальной гонке, окатывая тело нестерпимым жаром. Что вызывает во мне такую реакцию? Почему я хочу этого всё больше и больше день ото дня? Необъяснимо. Глупо. Смешно. Но это действительно так. Слова отца запустили адский механизм где-то в подсознании. Я, по его совету, обратил взор на ту, что рядом, и безоговорочно попал в её плен. Догадывается ли она об этом, или до сих пор считает, что её чувства безответны? Если, конечно, они не испарились в неизвестном направлении.

Она ложится на спину и смотрит куда-то в потолок, медные кудри волнами лежат на её плечах, разбросаны по подушке. Кажется, что они везде, и вся кровать больше похожа на рыжее море, в котором я бы с удовольствием пошёл ко дну. Накручиваю небольшую прядь её волос на палец, внимательно наблюдая за воспроизводимым процессом.

Кончиком пряди провожу по её тонкой шее. Хихикнув, Оля прижимается щекой к своему плечу, тем самым пряча от меня шею.

- Что ты делаешь?

Качаю ей в ответ головой. Я сам до конца не знаю, чем руководствуюсь в последнее время. Вновь легко касаюсь её всё той же прядью, только теперь в зону доступа попадает плечо, а не шея. В отместку под одеялом Ольга тыкает пальцем мне в бок, хитро улыбаясь при этом. Надо сказать, что ощущения не из приятных, её тонкие пальцы достаточно болезненно пересчитывают рёбра.

Не обращаю ровным счётом никакого внимания на её действия, продолжая настырно гулять прядкой по коже. Она уже не останавливается, приглушённо смеясь. Конечно, шумоизоляция в доме идеальная, но перестраховаться всё же стоит. Хватаю её за запястье и в несколько ловких движений обездвиживаю рыженькую. Коленями держу её бёдра, лишая возможности выбраться, а запястья бережно вжимаю в подушки над её головой.

- Отпусти! – силясь придать голосу серьёзность, сквозь смех протягивает Оля. – Так нечестно… Ты опять пользуешься своей силой.

Напускаю на себя виноватый вид, как маленький ребёнок. Нечестно, так нечестно. Оля улыбается.