Драка здорово помогла выпустить пар, да и после пяти рюмок водки я довольно сносно стою на ногах и даже помню комбинации ударов. Неплохо. Ай да я. В глазах Ольги проскальзывает облегчение. Я больше не отпущу её одну на танцпол, хватит с неё приключений. Толпа, образовавшая живой ринг постепенно рассасывается по сцене, диджей запускает следующие хиты, а мы молча шагаем к своему столику.

— Всё в порядке? Он тебя не зацепил?

— Нет, Каин, я отделался только ударом в рёбра, но всё нормально.

— Слава Богу.

— С тобой всё нормально, он ничего не успел сделать?

— Нет… Он только накинулся на меня и притиснул к себе. Я пыталась выбраться из его рук, но у меня не вышло, он слишком сильный.

— Ему повезло, что друзья вовремя утащили его зад из зала.

— Давайте выпьем за то, что всё обошлось.

— Давайте.

Шестая рюмка водки, я веду учёт. Разум начинает крениться, но мне всё равно. Музыка гремит в ушах, Оля сидит рядом и к ней не липнут никакие мерзкие личности. Доедаем салаты запивая их водкой и соком. Рыженькая потихоньку опустошает бокал вина. Ещё рюмка, и я начинаю веселеть с каждой минутой. Когда мы с Каином опустошаем бутылку — мне уже хорошо до безобразия.

Когда все тарелки, бутылки, рюмки, бокалы и графины пусты, мы с Каином оплачиваем счёт, оставляя неприлично щедрые чаевые этому хитрецу в форме официанта, и продвигаемся к выходу.

Вечерний воздух свеж, но не отрезвляет. Каин в отличие от меня держится бодро, я обогнал его на целых три рюмки. Русские знают толк в алкоголе, водка — убийственное топливо. Чувствую, что сейчас нахожусь в состоянии несостояния, но, несмотря на это, мне хорошо.

Через КПП мы проходим без особых проблем, мне даже удаётся напустить на себя серьёзный собранный вид. Сейчас четыре часа ночи, все люди в Штабе спят. Как кроты, пробираемся в кромешной тьме к своим покоям. Желаем Каину доброй ночи и плетёмся с Олей до наших покоев. Забавно, она выпила бокал вина, но по ней этого не скажешь, кажется, что она совсем трезвая.

Тыкаю ключом в замок и только с пятой попытки, перебрав все самые грязные ругательства в уме, попадаю в скважину и открываю дверь. Наконец-то мы дома. Сейчас с удовольствием растянусь в кровати и засну.

Нащупываю ладонью выключатель — и комната озаряется светом. После секундного замешательства выключаю свет и не двигаюсь в надежде остаться незамеченным. Какого чёрта здесь делает отец? Он молча и спокойно восседает на кресле и хладнокровно — по крайней мере, пока горел свет, — сверлил меня взглядом. Может, пока не поздно, смыться из покоев и вернуться завтра, когда протрезвею? Нет, плохая идея, в таком случае мне достанется ещё больше.

За пару секунд, которые я выиграл отключением света, силюсь придать себе более трезвый вид и вновь включаю свет. Жизнерадостно и как ни в чём не бывало смотрю на отца.

— Ух ты, ты здесь, а я тебя даже не заметил.

— Да что ты говоришь. Наверное, потому, что ты меня не заметил, — решил выключить свет.

Вот дерьмо.

— Мне надо с тобой поговорить, шагай в свой кабинет.

Дерьмо в квадрате. Мне здорово влетит.

Пошатываясь, послушно плетусь в свой кабинет и усаживаюсь в кресло. Чувствую, грядёт буря.

— Скажи мне, ты когда-нибудь научишься думать головой?

— Почему ты кричишь?

— А по-твоему, поводов нет? Ты сматываешься из-под самого моего носа; даже не поставив отца в известность, выводишь за территорию гражданскую, которая может в любой момент попытаться сбежать, нализываешься до безобразия и считаешь, что я перед тобой щебетать должен?

— Всё же нормально.

— А если бы было не нормально? Что ты тогда прикажешь мне делать? Где мне тебя искать, если что-то случится?

— Я не маленький, со мной всё будет нормально.

— Ты ничего не понимаешь в этой жизни! На каждом шагу, за каждым столбом могут скрываться люди, желающие тебя убить, я говорю тебе об этом с детства, но нет же, тебе плевать! Конечно, кто такой отец? Подумаешь, распинается тут, как попугай! Ты думаешь, мне хочется на тебя орать? Я волнуюсь за тебя! Посылаю за тобой человека, а он возвращается и извещает меня о том, что нигде тебя не нашёл! Как я должен реагировать? Куда ты испарился? Я по всему Штабу ношусь как ошпаренный, ищу тебя в каждой щели, под каждым ковриком, а тебя нигде нет! Просматриваю записи со всех камер — и вот он, голубчик, понёсся бегом без оглядки через КПП с Каином и русской девчонкой! Рик, как ты не поймёшь? Ты — наследник шпионской династии, а не пятидесяти килограммов гречки, и ты должен вести себя соответственно своему статусу! Меня с тобой когда-нибудь инфаркт хватит!

— Всё нормально, я же пришёл.

— Ещё бы ты не пришёл! Нажрался в зюзю, как свинья. Сколько раз я тебе говорил: «Не смей напиваться до одурения, это опасно!» Так ты меня и послушал! Поди, опять с Каином водку хлестали?

— Да.

— Молодцы! Этот тоже завтра получит по первое число! Мало сами смылись, так ещё и гражданскую за собой потащили! А если бы она сбежала? Ты хоть представляешь как это опасно? Если она сбежит и доберётся до посольства — пиши пропало! Это международный скандал, да ещё какой!

— Ну, она же не сбежала.

— А если бы собралась?

— Она не сбежит отец. Во-первых, ей некуда бежать. А во-вторых… У неё была такая возможность. Мы были в клубе, там толпы людей, если бы она захотела-то сбежала бы, в такой толкучке я бы не сразу заметил пропажу. Но она этого не сделала.

— Клубы ваши разнести к чертям до основания.

— Прости, я не думал, что ты будешь так сильно волноваться.

— Ты никогда об этом не думаешь.

Я встаю со своего места, и комната кренится в бок, затем возвращается в нормальное положение. Настолько твёрдо, насколько могу — шагаю к отцу и обнимаю его. Мне двадцать два года, а он до сих пор не перестаёт носиться со мной, как с малолеткой. Он до сих пор волнуется, когда меня нет, и нервничает, если у меня что-то не так. Мой отец. Он крепко обнимает меня и ладонью гладит по спине, совсем как в детстве. Я знаю, сколько проблем доставляю ему, знаю, сколько попортил нервов.

— Взрослый, но такой бестолковый. Пообещай мне, что будешь предупреждать меня, когда уходишь, ладно?

— Хорошо, отец.

— Проспись, пьяный поросёнок.

Он выходит из кабинета, желает доброй ночи Ольге и покидает покои. Устало ползу к кровати, мне действительно надо выспаться. Усаживаюсь на краю матраса и смотрю на рыженькую, она обеспокоенно вглядывается в мои глаза, а я лишь ухмыляюсь, даже не знаю, что меня так веселит в её взгляде.

— Тебе досталось из-за меня?

— Немножко, совсем чуть-чуть.

— Надо было не ходить.

— Да брось ты, всё нормально.

— Я так и думала, что тебе из-за меня попадёт. Извини, подставила тебя. Надо было сидеть дома, и тогда всё было бы нормально.

Алые губы выглядят так соблазнительно. Она так разгорячённо говорит, а я лишь наблюдаю. Её аккуратный маленький ротик мелет всякую чушь. Сгораю от желания поцеловать её. Ну, хотя бы просто чмокнуть. Сейчас или никогда.

Обхватываю руками её талию и ловлю шокированный взгляд моей подруги. В секунды разворачиваю рыженькую удобнее и моментально накрываю её губы своими. Идеально, она ещё не успела опомниться.

Зеленоглазая вскрикивает, но сомкнутые губы приглушают звук. Я целую её целомудренно, но неестественно долго. Её горячие влажные губы сводят меня с ума. Нежные, как лепесток розы, они норовят ускользнуть от меня. Оля колотит меня руками в грудь, пытается отстраниться, но безуспешно, вертит головой в надежде разорвать поцелуй, но я не хочу этого. Мне нравится.

Собираю капли самоконтроля в кулак и прекращаю поцелуй, не отводя взгляда от её глаз. В них смешалось всё, удивление, паника и что-то ещё. Боже мой, да она злится. Как только я отодвигаюсь от неё подальше — получаю увесистую пощёчину. Из глаз, кажется, того и гляди полетят искры. Больно.

— За что?

— Я что, по-твоему, похожа на дешёвую проститутку? Захотел — поцеловал, захотел — поимел?