Как можно было влюбиться с первого взгляда не пойми в кого? Конечно, Оля. Наступать на одни и те же грабли можешь только ты. Разве мало мне было первой любви, которая в кровь изранила наивную душу? Видимо, мало. И вот, сидя на его роскошной кровати, я заканчиваю очередной карандашный рисунок. Сероглазый, хитро улыбаясь, вглядывается в даль, скрестив мужественные руки на широкой груди. Нужно будет спрятать этот рисунок подальше. Туда же, где лежат и все остальные. Он не должен их найти, а избавиться от всех грёз, излитых на бумагу, мне не хватит сил.

В голове невольно всплывает его лицо, когда он пристально смотрел на меня, будто оценивая. Этот взгляд был нестерпимо горячим и сводил с ума. Властный взор американца медленно обводил линии моего тела, а в глазах явно читалось, что мысли его забрели в зону непристойностей, но благородство не позволяло ему предавать свои фантазии огласке.

Почему он так действует на меня? За один такой взгляд я бы без зазрения совести влепила Паше пощёчину. Но здесь совсем другая история и другие ощущения. В ответ на любую подобную его шалость по мне пробегают лишь волны приятной оцепеняющей дрожи.

Если бы я не знала, что он сын Главы, и в будущем ему предстоит править, то сочла бы его обычным шалопаем, который никогда не думает о завтрашнем дне, прожигая жизнь здесь и сейчас. Он слишком несерьёзный, будто ему не двадцать два, а пятнадцать. Представляю, какая он головная боль для своего отца. Но это бескрайне обаятельная головная боль.

Ненадолго прижав к груди планшет для бумаги с очередным портретом Рика, я улыбаюсь своим глупым фантазиям и устремляюсь к своему тайнику. Как было бы здорово, если бы он, возвращаясь каждый вечер в покои, целовал меня, рассказывал о том, как прошёл его день. Я кормила бы его ужином, а затем мы бы укладывались под тёплое одеяло в обнимку, и я таяла бы в его руках. Брось, Оля. Он ведь русским языком сказал, что у него никогда не будет девушки и любить он никого не собирается. А уж тем более меня. Я вообще не из его мира, диковинная, но далёкая.

Только я успеваю припрятать листок, как слышу, что в двери бодро прокручивается ключ. Неужели он пришёл? Сердце в груди трепещет, и тело окатывает приятное волнительное тепло. Наконец-то он здесь. Я быстрыми шагами выхожу из его кабинета и всё моё воодушевление сходит на нет. Это не Рик. Его чёртова любовница зачем-то притащилась сюда. Внутри всё кипит, а она елейно улыбается мне. Ненавижу её с того момента, как она в наглую разделась и улеглась в его кровать, а затем принялась массажировать его плечи. Лучше бы я не подглядывала в тот день из своего импровизированного укрытия. Я думала, что задохнусь от ревности и гнева. И вот она снова здесь, наглым взглядом обводит покои.

- Ну, привет, куколка, – надменным тоном приветствует меня эта особа, устраиваясь на диване и закидывая ноги на кофейный столик.

Как можно быть такой невоспитанной? Или это демонстрация превосходства? Вероятнее всего, да. Чем она могла понравиться Рику? Из милого в ней только бездонно-синие глаза. Всё остальное за версту разит отравой. Вся она – сплошной сочащийся яд. Её фигура изрядно испорчена обилием физических нагрузок. Слишком спортивная для девушки. Хотя, если мне не изменяет память, то все девушки поголовно, кроме Ким, которых я здесь видела, обладают теми же параметрами. Никакого разнообразия. Среди нас хотя бы калибр размеров бывает разный, а они все как штампованные.

- Как ты сюда попала?

- Ого, да мы огрызаемся? А зря, я всего лишь пришла поздороваться.

- Тебе показалось, - выдавливаю из себя фальшивую улыбку, настолько бутафорскую, что собеседница закатывает глаза, – Однако, это не отменяет того, что ты пробралась в чужие покои как к себе домой.

- Не учи меня, как жить. Я бы на твоём месте поуважительнее разговаривала с той, которая может свернуть тебе шею одной левой.

- Пришла меня попугать? Напрасно. Даже жаль, видимо, это единственное развлечение, которое у тебя имеется.

- У тебя и того нет, - смеясь парирует эта… Как же её… Джевелс! Точно! – Грустно тебе, наверное, одной в четырёх стенах. Решила тебя развлечь, а ты только ядом плюёшься.

- Ядовита из нас двоих только ты, я таким не страдаю.

- Поэтому и болтаешься, как не бог весть что в проруби, – Вновь улыбается соперница. Жаль я не справлюсь с ней, она действительно намного сильнее меня, – Рику по душе более живые самки.

Гнев раскатывается по телу, засада. Главное не побагроветь от злости. За мной водится такой грешок. Чувствую, как кровь приливает к щекам. Держись, Оля, она очень искусная змея.

- Выходит, что ты себя даже за девушку не считаешь? Всего лишь самка?

- Какие мы остроумные, теперь понятно, почему Рик сбежал из собственных покоев и ни в какую не хочет сюда возвращаться.

- О чём ты?

- О тебе, дорогуша. Наш бедный Наследник вынужден ютится в моей скромной каморке, – невинно хлопая глазками саркастично отвечает брюнетка, – Потому что от твоего общества его уже предельно тошнит. А выбросить жалко. Такой он у нас, благородный.

- Не верю ни единому твоему слову.

- Пожалуйста, не верь, я дорого дам, чтобы посмотреть на твоё лицо, когда его терпение лопнет, и он вышвырнет тебя, как котёнка из своих апартаментов. А зная О’Хару, это не за горами.

- Он этого не сделает.

- Брось, - надменно фыркает собеседница, – Кому ты тут нужна? Или ты так наивна и веришь, что он настолько честен? Мне тебя даже жаль. Плохо ты знаешь этого засранца. На его языке всегда мёд, а за спиной холодный кинжал. Он рассчитывал на твою депортацию, крошка, а теперь попросту не знает, куда тебя деть, и бесится. Поверь, позднее он самолично отдаст тебя в руки Кайлу, чтобы избавиться. Его бравады и благородства никогда не хватает на долго.

- Уходи.

- Я-то уйду. Свободная птица, в отличие от тебя. Ужасно, наверное, сидеть и безвольно ждать своей участи. Не так ли? Ведь из Штаба невозможно сбежать, тем более такой, как ты. Короче говоря, удачи тебе, – Она направляется к выходу и на минуту останавливается возле самой двери: - Жди Рика и заготавливай мольбы для Кайла, если они вообще смогут тебя спасти.

Хлопок, и дверь покоев закрывается на замок. Слышу биение собственного сердца, гулко отдающего в виски. Без сил я валюсь на колени, и из глаз невольно начинают катиться слёзы. Он не знает, как от меня избавиться. Какими глупыми мечтами я себя тешила? Всё это время его тяготило моё общество, и он прикидывал, как отделаться от назойливой квартирантки? Неужели это действительно так, и он в правду отдаст меня Кайлу? Он же обещал, что не сделает этого. О каком двуличии говорила Джевелс? Я никогда не видела за ним такого. Голова идёт кругом от огромного количества вопросов, но я не в силах дать себе ни одного ответа.

А ведь она права. Я лишняя здесь. Это совсем чужой мир, с жестокими устоями и абсолютно другим мировоззрением. Он другой, ему никогда не сможет понравиться обычная девушка. Никакого будущего не может быть. Что ждёт меня впереди? Ничего хорошего. В худшем случае он нарушит своё слово и отдаст меня на откуп Кайлу. В лучшем случае меня до конца жизни будут перекидывать из камеры в камеру, без надежды вернуться на Родину. Даже то, что я имею сейчас – не жизнь, а в свете последнего разговора даже спокойного существования не предвидится.

Я мешаю всем. Мешаю ему спокойно жить в своих покоях. Вынуждаю сбегать из собственного дома. Это мерзко. Какому человеку бы понравилось, если бы в его доме внезапно поселился кто-то чужой, просто потому что деть этого квартиранта больше некуда?

Больше не могу так, не могу постоянно бояться, не могу больше мешать всем. Рыдания сотрясают всё моё тело, но я не двигаюсь с места. Меня пугает ход моих мыслей. Но вариант только один. Все смогут быть спокойны только после моей смерти. Родители получат моё тело в цинковом гробу. Один болезненный удар гораздо лучше, чем вся жизнь в неизвестности и поисках единственной дочери. Рику не придётся обходить стороной свои покои, он сможет спокойно жить в них, Райану не придётся скрывать, что они по ошибке взяли гражданскую. Всем будет лучше. Даже мне. Не будет больше страха, мучений и боли. Я освобожусь навсегда.