Откидываюсь на спинку кресла пилота, старательно выбрасывая из головы малейшие воспоминания о пустыне. Нет, не хочу думать об этом сейчас, моё сознание занимают куда более приятные мысли, и я растворяюсь в них. Отец, насколько более спокойным я буду чувствовать себя рядом с ним. После задания, всё же, что-то во мне надломилось. Теперь я не чувствую себя таким уж беззащитным и зависимым от его опеки.

Когда мужает шпион? Давая клятву верности отечеству, или же когда первые капли крови окропляют его руки? Мне не довелось убить, чему я безмерно рад, однако, в этом ли становление воина невидимого фронта? Нет, мы крепнем в обстоятельствах и битвах. Одних ломает убийство, и только с этого момента они начинают ощущать свою ответственность, силу и серьёзность всего происходящего. Иных разбивают в щепки пытки, пережитые ими, принося вместе с болью осознание происходящего.

Со стороны наш мир необычайно красив. Невероятная техника, о которой гражданские слышали только в фантастических фильмах. Великолепное вооружение, которое обычным войскам лишь снится. Безупречная броня, способная выдерживать, пусть и не долгий, но нестерпимый натиск сверхоружия. Благие цели и идеалы защиты своей нации и Родины, которые преследует шпионский мир. Насколько прекрасна оболочка, настолько же погано наше нутро.

Что есть внутри нашего мира? Боль, страдания, убийства и реки чужой крови. Мы благородно убиваем, чтобы этим не пришлось заниматься другим. Пока люди живут в мире – мы воюем, изо дня в день всё пополняя список жертв этой невидимой битвы. И сколько ещё должно полечь шпионов, чтобы прекратилась вечная свара меж государствами? Политическая делёжка приводит нас к одному и тому же результату, с попеременным успехом . Сегодня мы потеряли лишь единицы, а завтра можем оказаться на пороге сотен жертв. В этом ли политическая и мировая стабильность? В том, чтобы вынуждать нас убивать?

А ведь мы тоже люди и тоже хотим просто жить в своё удовольствие, не опасаясь за близких. Не думая каждый день о том, что смерть вот-вот постучит в твои двери. Но дело до спокойствия людей есть только нам. Жестокая ирония. Убийцы, чьи руки по плечи в крови, обеспечивают в государствах мир, жертвуя своими жизнями ради других. Аж тошно от этой идеальности. Выглядим как великомученики, только без почестей.

За всеми своими долгими мыслями и мечтами о доме я упустил из виду время. И хорошо, иначе оно тянулось бы вечно. Совсем скоро бесконечный океан заканчивается, и в пределы моей видимости попадает дорогой душе калифорнийский берег. Сердце учащённо стучит в груди от восторга, как же я рад видеть родные места, рад, что сумел вернуться. Осенние закатные лучи играют с зеленью, и всё вокруг, по сравнению с пустыней, кажется мне необычайно свежим и спокойным. Лишь только начинающая проявляться боль не даёт мне покоя. Не хотел бы я потерять сознание на посадочной полосе.

Бужу пассажиров и начинаю заходить на посадку. К собственному удивлению, процесс происходит довольно успешно, хотя я уже много лет не отрабатывал механизм управления летательными средствами. Сносно, даже очень. В лобовое стекло я вижу, как Отец и Ким стоят чуть ли не вплотную к полосе. На секунду я встречаюсь с Райаном взглядом, его лицо светится словно лампочка. Конечно, я подкинул ему очень хороший повод для гордости. Сам улыбаюсь своему ещё одному маленькому успеху, и чуть ли не вылетаю из кабины пилота.

Подхватив свой рюкзак на плечо, и смиряя своё неуёмное желание нестись от самолёта подальше со всех ног, гордо шагаю к входному люку. Там уже стоят Каин и Лейла. Они оба, не сговариваясь, отходят чуть назад и уступают мне место впереди. Люк постепенно открывается, и вскоре я вновь встречаюсь взглядом с Отцом. Он сдержанно улыбается и делает короткий одобрительный кивок головой. Победно задрав носы до небес, мы с ним оба улыбаемся. Как только выход из самолёта открывается полностью, я начинаю размеренно продвигаться к Главе.

– Поздравляю! – С нескрываемой радостью и гордостью в голосе, Глава жмёт мне руку и притесняет в свои объятия, Святые Угодники, как же в них хорошо. – Слава богу, ты дома, я так испугался.

– Всё относительно нормально. Я тоже очень по тебе скучал, пап.

– Каин, иди сюда, чего как не родной?

– Иду-иду.

Он обнимает нас с напарником одновременно, и мы оба, как по команде, улыбаемся во все тридцать два зуба. Как же, чёрт подери, хорошо может быть в Штабе. Никуда больше отсюда не выйду, нет-нет-нет.

– Сегодня я горд как никогда вами обоими, – отстранившись, говорит Глава. – Большие молодцы. Самое главное, что всё уже закончилось.

– Ты даже не спросил, при нас ли донесение, – недовольно ворчу я.

– Веришь? Мне плевать, для меня главное, что оба моих сына вернулись домой сегодня. Ладно, идите, поздоровайтесь с Ким. Она вся извелась и мне уже прогрызла всё, что можно.

Коротко хохотнув, я перехожу к Ким. Карие глаза блондинки полны слёз радости и всё той же отцовской гордости. Это что, заразно? Она бросается ко мне на шею и крепко прижимает к себе, а я корчусь от боли. Действие наркотика проходит, и ощущения вновь возвращаются на круги своя. До потери сознания я должен добраться до Оли.

– Мам, только не плачь, пожалуйста, – смахиваю с щеки Ким скатившуюся слезу и вновь прижимаю её к себе.

– Господи, как хорошо, что ты наконец-то вернулся, сынок. Я спать спокойно не могла, пока вы там ошивались. Как ты? Когда Каин звонил, он сказал Отцу, что у тебя серьёзные травмы, и врачи велели лежать. Как же ты встал?

– Жизнь прижала.

– Ну-ка посмотри мне в глаза. – Она в секунды становится серьёзной и строгим тоном призывает меня выполнить её указание, нехотя я поднимаю взгляд на Ким, и она в ужасе охает. – Вы что натворили?

– Мам, не кричи, у нас не было другого выбора, я позже вам объясню, ладно? Не волнуйся, всё нормально.

– Я тебя вылечу, самое главное, что ты уже здесь.

– Да.

Я уступаю своё место Каину, Ким пускает слёзы и по его возвращению. Всё-таки они с Отцом оба любят напарника как родного, и я этому очень рад. Он для меня как брат, мне нечего с ним делить с самого детства и я готов ему отдать если не всё, то очень многое.

– У нас есть для тебя сюрприз.

Прокашливаясь, Отец прерывает ход моих мыслей, отводя Ким в сторону за руку. Я смотрю вдаль, и перед глазами появляется Оля. Моя девочка, из лёгких будто выбили воздух, и я не в силах сделать вздох. Как же я скучал по ней, моя малышка. Теперь мне плевать на боль, что уже не на шутку отыгрывается на организме, плевать на то, чтобы было со мной сутки назад, будто всего этого не было. Словно всегда была только она, единственная и незаменимая опора в моей жизни. Та, что приводила в чувство одной лишь своей улыбкой. Оцепенев от накатившего прилива чувств, я не смею двигаться с места. Улыбаясь, рыженькая смотрит на меня, также не решаясь подходить. Я смотрю на родителей, в тщетной попытке выдавить «спасибо», язык, словно чужой, отказывается произносить хоть что-то.

– Мы подумали, что тебе будет приятно, если она встретит тебя у самолёта.

Я просто улыбаюсь и мгновенно срываюсь с места ей на встречу. Она бежит ко мне, и её медные волосы полыхают в свете янтарных лучей вечернего Штаба. Вновь иду на её пламя, в котором вновь буду сгорать от желания и любви день изо дня. Обнять её и никуда не отпускать, это единственное, чего я сейчас хочу, и на что способен.

Сбрасываю рюкзак с плеча и подхватываю на руки подбежавшую Олю. Плевать, как на меня сейчас смотрят окружающие, мне абсолютно всё равно. Я безмерно рад её видеть и безумно скучал всё это чёртово время, теперь мне не до того, чтобы оглядываться на других. Она смеётся, обвив мою шею руками. Боль? Какая к чёрту боль. Я даже и не чувствую её, слишком счастлив я сейчас. Ставлю её на землю и крепко прижимаю к себе. Вот она, самая большая драгоценность моей жизни. То самое дорогое, что есть у меня здесь, в моей несметной сокровищнице.

– Привет, – нерешительно начинает разговор Оля, из глаз её, так же как у Ким, катятся непрошеные хрусталики слёз, моя девочка.