А ведь он прав. Уставившись в карту, я внимательно разглядываю протяжённость и наношу ещё одну линию – расстояние от одного полигона до другого. Оно составляет где-то тринадцать часов. Мы не уложимся. Лёша действительно успеет переместить их с одного места на другое, и мы всё равно сойдёмся с ними лоб в лоб. Мысли одна за другой мелькают в моей голове, и, не успев проскочить, разбиваются о сплошные противоречия. Кажется, что вариантов кроме открытой битвы, просто не существует, как вдруг я хватаюсь за последнюю безумную идею, которую подбрасывает мне шальной разум.

– Я придумал, – ошарашенно выпаливаю я, сам удивляясь своему безрассудному и опасному плану.

– Порадуй нас, – скептически отзывается Каин.

– Смотрите, – я обращаю их внимание на карту, и расплывшись в, держу пари, самой коварной улыбке, на какую только способен, начинаю с энтузиазмом излагать свой план. – Как Каин правильно заметил – Громов выдернет своих людей с основного полигона, как только увидит, что в джунглях сядет два самолёта, и один из них большой. Он решит, что мы по близости и будем вывозиться всем лагерем. В спешке он не успеет обдумать никакие варианты, свяжется с Гараевым и прикажет ему двигаться к старому полигону. Мы дадим им порядка пяти часов для отхода, пока и сами будем идти к основной посадочной точке. Как только мы прибудем туда – большой и маленький самолёты улетят к нам, оставив русских ни с чем. Там, даже если Алексей отдаст команду срочно выдвигаться к прежней точке, то они при всём желании не успеют. Сколько нам нужно на загрузку самолёта?

– Порядка часа, – практически шёпотом отзывается Лейла.

– Мы успеем загрузиться и улететь за это время.

– Гениально. Вот только ты напрочь забыл подумать о том, что они могут просто на просто убить пилотов или даже вывести оба самолёта из строя, и они не смогут прилететь к нам. Их там всё-таки пятьдесят человек. И, опять же, ты сам сказал, что Громовым был отдан приказ, согласно которому всех положено убить, а тебя взять в плен. По-моему, мы подкидываем им идеальный вариант для ловушки. Только учти, что если они это всё провернут, то, вероятнее всего, он прикажет всему остальному лагерю боевиков прибыть к полигону, они объединятся, и их будет уже не двести на одной точке и пятьдесят на другой, как ты предположил, а все триста в сборе.

И снова, чёрт подери, Девингем прав. Хорошо, а если попробовать по-другому.

– Самолёты нам всё равно придётся где-то посадить. Следуя логике Лёши, он не станет выводить самолёты из строя. Он всё в заданиях расценивает как трофеи. Готов поспорить, что наши самолёты для русских – нечто интересное, что им наверняка хотелось бы увезти к себе и рассмотреть более детально. В конце концов, это вооружение и стратегическая единица твоего врага. По крайней мере, я бы с удовольствием утащил бы себе парочку русских шпионских самолётов и разобрал бы их по винтикам. Они оставят их на ходу, полагая, что сумеют застать нас врасплох. В таком случае, мы посадим маленький самолёт на заброшенный полигон, а большой на основной, чтобы зафиксировать их отряды на своих местах. Нам придётся так же разделиться и заготовить два варианта плана. В любом случае, мы доходим до середины пути к маленькому полигону вместе, а затем действуем в зависимости от плана и того, что нам преподнесёт связь с пилотами. По первому, надеюсь, они не тронут пилотов и просто рассредоточатся вокруг самолётов так, чтобы остаться вне поля зрения и не вызвать подозрений. В подобном случае мы все двинемся к заброшенному полигону, быстренько разберёмся с маленьким отрядом Громова и перетащим большой самолёт к нам. Они не успеют предпринять меры, а мы успеем улететь. Если они всё-таки убьют пилотов, то мы активируем план «Б», согласно которому разделимся и отрядом в пятьдесят человек пойдём до заброшенного полигона, отобьём маленький самолёт, усядемся в него и полетим к большому полигону. Отряд в двести человек с момента нашего разделения двинется к основной посадочной полосе и незаметно заляжет рядом с ней. Мы прилетим туда и постараемся сократить количество русских, с воздуха. Приостановим атаку, и в наступление пойдут наши пешие силы, отобьём второй самолёт и улетим домой. Сбивать нас в воздухе они не станут, власти Австралии быстро отреагируют на это и уж точно ни мне, ни Громову несдобровать перед нашими Отцами, да и всем миром, это будет крупный политический скандал, мы оба это прекрасно понимаем.

– Но, опять же, если они не выведут из строя самолёты. Только вот что прикажешь делать, если мы придём к старому полигону, перережем отряд Громова, возьмём его в плен, и обнаружим, что наш самолёт испорчен? Второй тогда, следуя логике, будет испорчен тоже.

– Тогда мы перебьём и второй отряд русских, вновь свяжемся с Отцом и запросим ещё самолёт. Другого выбора у нас не будет, а уничтожать их проще, когда они разделены.

– Ты чёртов, мать твою, гений и садист в одном флаконе! Ты готов перерезать двести пятьдесят человек как ягнят?

– Да. Во-первых, на кону стоят жизни моих людей, я предпочитаю пустить под катану чужих бойцов, ради того, чтобы выгадать спасение для своих. В конце концов, они не жалели нас, когда мы оказались под их лагерем, и не пожалеют там на полигонах. Во-вторых, я на своей шкуре ощутил, что такое плен и пытки, Каин, и чёрта с два я вернусь туда живьём! В первый раз я не сумел убить, это сгубило моих людей и привело меня в Штаб русских, больше такой ошибки я не совершу. Жалеть в первую очередь нужно своих людей, раз они не оставляют нам выбора, то пусть будут готовы погибнуть от наших рук. Нас пятнадцать лет готовили к этому, а мы до сих пор боимся защищаться, в то время, когда нас готовы убивать как назойливых мух.

Джаспер и все остальные члены совета одобрительно улыбаются в ответ на мои слова, а Каин замирает на месте. Я понимаю его чувства. Признаться честно, вся эта бравада напускная и берёт своё начало, вероятнее всего, откуда-то извне. Самому мне до сих пор всё так же противна сама мысль об убийстве, но только сейчас я отчётливо понимаю, что иного выбора у всех нас нет. Алексей уже давно установил правила этой игры, и победитель здесь будет только один – тот, кто выживет. Им не впервой убивать, я более чем уверен, что и сам Громов убивал уже не один раз, об этом красноречиво говорит его опыт в управлении и хладнокровность, с которой он проводит пытки. Теперь этому придётся научиться и нам с Каином, как бы омерзительно это ни было.

– Другого выбора всё равно нет, – пожав плечами, друг соглашается со мной.

– Мы с Каином и Лейлой возглавим отряд в пятьдесят человек, который пойдёт к заброшенному полигону, Джаспер, вас я попрошу отвечать за всех остальных.

– Есть, Наследник.

Склонив голову набок, я удивлённо смотрю на него. Откуда такая перемена в тоне и в обращении? Он сделал это более уважительно, чем раньше и с большим подчинением, без скепсиса в голосе. Может, они перестали расценивать меня как неразумного мальчишку? Было бы хорошо.

– У кого-нибудь есть вопросы?

– Нет, сэр, – хором отвечают присутствующие.

– Отлично, в таком случае, готовьте лагерь к отходу, мы должны выдвинуться не более чем через два часа. Время и так поджимает нас по всем постам. Собрание окончено, Каин и Лейла, мне нужен новый динамик связи, свой я где-то потерял.

– Да, сэр.

Складываю лист, с наспех набросанной карандашом картой, пряча его в один из кармашков формы. Он мне пригодится. Мы все покидаем палатку, и боевики, не медля, приступают к её разбору. Спустя несколько минут, Дей приносит мне новый динамик, и я привязываю его по сети к своим наручным часам. Теперь я абсолютно точно готов к отходу.

– Не знаю, как мы выведем такую махину из пустыни, Рик. Сюда нас привезли на внедорожниках, а обратно всё это придётся тащить пешком. Люди к сражению будут измотаны.

Каин растерян, честно говоря, растерян и я. На бумаге и на словах всё выйдет очень красиво, но стоит хотя бы одной крошечной детали пойти не так, как всё рухнет. Вдруг я где-то просчитался? Что, если у Громова совсем другой план, и он предусмотрел каждую нашу лихорадочную мысль? Если всё пойдёт не так, как мы задумали, то конец у всех печален.