Снова секундное расслабление и постэффект, чудовищное возвращение к реальности после разряда. На этот раз он был длиннее, ощущение, будто прошла вечность. Вновь чувствую, как тело обмякло и висит на привязи рук, подкосившиеся ноги не в состоянии держать вес тела. Мотаю головой, в попытках выбросить звон из ушей и прояснить зрение. Жажда одолевает меня со страшной силой, и я инстинктивно облизываю губы.

– Хочешь пить? – осведомляется Алексей.

– Да.

– Скажи мне, сколько ваших крыс в нашем лагере, и я дам тебе воды.

Сделка с совестью? Пожалуй. Ведь если я скажу, сколько информаторов в стане врага, им не станет хуже. Капли пота стекают по коже и попадают в открытые раны на спине. Зуд в купе с тошнотой и остатками эффекта от разряда мучают меня до изнеможения. Странно, что я до сих пор не потерял сознание. Хорошенький препарат мне вкололи.

– Трое.

– Молодец. Получай свою награду.

Он подносит бутылку к моим губам, и я принимаюсь жадно втягивать в себя воду. Крупными глотками, как можно скорее выпить всё, пока он не отнял жидкость, как в прошлый раз. Теперь же он позволяет мне допить всё до последней капли. Становится намного легче, но ненадолго. Желудок скручивает, меня вот-вот вывернет от головокружения и выпитой воды. Нельзя было пить.

– Раз ты не знаешь, как их зовут, то, вероятно, знаешь, как они выглядят? А значит, сможешь нам их показать.

– Я их не знаю.

– Врёшь. Паш, два коротких подряд.

Два подряд? Я даже не успеваю осмысливать слова, словно в замедленной съёмке, как разряд опережает осознание. Сколько ещё раз он отдаст этот приказ, прежде чем поймёт, что я действительно, чёрт подери, ничего не знаю? Вместе с напряжением меня окатывает и гнев, нельзя больше это терпеть, нужно что-то придумать.

Секундный перерыв, и новый короткий разряд импульсом проходится по телу. Дикий коктейль нестерпимой боли и неконтролируемых судорог по всему организму, будто из тебя вытаскивают душу.

Новое расслабление и стабилизация самого себя. Пытаюсь втянуть воздух, но лёгкие напрочь отказывают, и я начинаю задыхаться. Попытка, вторая, я не могу ничего сделать. На пятый вдох мне удаётся урвать хотя бы каплю кислорода. Постепенно моё дыхание и все остальные функции организма приходят в норму.

– С каждым разом будет всё хуже, Рик. Ты ведь не хочешь, чтобы это продолжалось. Покажи нам Крыс.

– Нет.

– За кого ты борешься? За Информаторов? – смеясь мне в лицо, спрашивает Алексей. – Ты ведь прекрасно знаешь разницу между нами и ими. Им ничего не будет, я лишь свяжу их и доставлю в Штаб, затем их осудят для показухи и отправят в Америку. А что теряешь ты? Терпишь разряды тока, избиения, мучительную боль, ради того, чтобы они не сели на скамью подсудимых и не были с позором отправлены на Родину? Благородно, но глупо.

В его словах вагоны здравого смысла. Я защищаю тех, кому серьёзного вреда не причинят. Мысли скачут в голове, перекрывая друг друга, подсознание настойчиво твердит о подчинении и благоразумии, но я отбрасываю этот вариант. Я не стану подставлять людей.

– Иди к чёрту, Громов. Когда-нибудь и тебя так прожарят до костей.

Протяжно стону. От слов к делу? После его удара в солнечное сплетение тело начинает вопить от боли, из организма снова выбит весь кислород, а подкатывавшая рвота уже не в силах сдерживаться. Меня от души выворачивает желчью, попутно прожигая весь пищевод. Благо хоть себя не обдал, отвратительный сервис в русских отелях.

Новый разряд проходится по коже, проникая в каждый уголок обессиленного, но отчего-то до сих пор пребывающего в сознании тела. Интересно, с какой попытки Громова выбить из меня информацию я бы потерял сознание без наркотика?

Ток покидает тело, и я чувствую, как по лицу гуляет жар. Облизываю губы и чувствую привкус крови. Откуда она? Паника накрывает меня новой волной, если я не придумаю что-нибудь, то сдохну здесь от очередного удара.

– Подумай о своей шкуре. У тебя уже кровь носом пошла, Рик, тебе нужна помощь. Расскажи мне то, что требуется, и я позволю врачам осмотреть тебя. К тому же, не сомневаюсь, что дома тебя ждут, как минимум родители, а как максимум имеет место быть какая-нибудь красавица. Я ведь прав? – прокрадывается в сознание монотонный голос Наследника, как только я вновь отхожу от прошедшего разряда и начинаю слышать.

– Угадал, есть.

– Так и подумай о ней? Она обрадуется, если получит из твоей поездки обугленное тело?

– Предположим, я сдам тебе информатора, что дальше?

– Ты сказал, что их трое.

– Я знаю только одного, – хриплю я.

– Хорошо, сдай мне одну крысу, остальных я найду сам.

– Как только я покажу его тебе, ты меня отпустишь?

– Развяжу и прекращу эту пытку. Затем мы прилетим в Россию, и мой Отец выдаст тебя твоему, соответственно, при определённых условиях.

– Тогда какой в этом смысл?

– Ты избежишь лишних мучений.

В моей шальной голове созревает план по спасению, время использовать его на полную катушку. Для этого придётся вытерпеть ещё один удар.

– Слабый довод, чтобы подчинить меня.

Он ухмыляется и даёт отмашку Павлу. Новый разряд, но я уже знаю, что буду делать, когда он прекратится. Придётся взять все свои инстинкты в кулак и овладеть собственной истерикой. Громов прав, я должен подумать о своих близких и уцелеть ради них. Придётся пойти на хитрость, если проколюсь, то точно погибну.

Как только Рокоссовский прекращает подачу тока с генератора, я без движения повисаю на верёвках. Стараясь тихо втягивать в себя воздух. Как только организм стабилизируется, я начинаю слышать шум и гомон вокруг. Рядом кто-то суетится, очевидно, Громов и электрическая компания.

– Что с ним? – кричит Алексей.

– Скорее всего, действие препарата закончилось, Алексей Михайлович, – мягкий женский голос отвечает ему.

– Он только начал раскалываться! Живо, ещё дозу.

Я чувствую на себе чьё-то горячее дыхание, и преднамеренно перестаю дышать, пусть сочтут меня полутрупом и отвяжут отсюда.

– Он не дышит!

– Что? Быстро всех врачей сюда! Вспарывайте верёвки и кладите его на песок!

Мои руки и ноги чувствуют огромное облегчение, когда их отвязывают от этих чёртовых столбов, но я не подаю вида, стараюсь вообще не подавать признаков жизни. Хоть этого и не хватит надолго. Чьи-то пальцы пытаются прощупать мой пульс, но, очевидно, никак не могут нашарить его под кожей. Надо же, даже организм заодно со мной.

– Пульс очень слабый, надо ждать врачей и срочно его откачивать.

Так вот, кто пытается обнаружить во мне жизнь. Лёша. Именно его голос я слышу над собой. Это будет идеальный вариант. Мозг словно автоматически избрал для себя единственную цель – выживание. Без моего собственного контроля он предпринимает все действия, а я в собственном теле чувствую себя сторонним наблюдателем.

Резко распахнув глаза, я заламываю сидящего над собой Громова так, что он даже не успевает опомниться. За глотку прижимаю его к себе. Озверевший от испытанной боли, я не отдаю себе отчёт в своих действиях. Выхватываю из кармашка его формы нож и прислоняю его к горлу Наследника. Теперь он и весь его лагерь в моём распоряжении.

– Отпусти его, не вздумай вспороть ему глотку! – кричит Рокоссовский.

– Замолкни, иначе я с удовольствием выполню твоё предостережение, – мой же голос кажется мне совсем чужим, будто говорю не я. От меня самого вообще хоть что-нибудь осталось после этого кошмара?

– Не стрелять, – спокойным голосом отдаёт команду Алексей.

– Страшно, Лёш? – отстранённым тоном интересуюсь я.

– Да, но не от того, что у моей глотки нож. А от того, что ты сейчас под препаратом и не отдаёшь себе отчёт в своих действиях.

– О, – протягиваю я, – ты себе просто не представляешь, насколько я сейчас озверел. Спасибо вам за сервис. Рокоссовский, веди меня в палатку, у меня там дело есть.

Павел, подняв руки в воздух, чинно вышагивает передо мной, а я с Громовым в заложниках, автоматически передвигаю ногами. Весь организм будто отключен от меня и совершает действия по заранее вбитым в программу командам. Словно живёт отдельной жизнью.