– Есть, товарищ Глава, – с нескрываемым удовольствием в голосе, отзывается Рокоссовский.

Мне конец. Этот чёртов женишок точно вынет из меня все силы. Слишком мало времени, чтобы предпринять хотя бы какой-то шаг. Нужно думать, и думать в экстренном режиме.

– А ты, Рик, – обращается ко мне отец Алексея, – как ты хотел? Это боевые действия, реальный плен со всеми вытекающими последствиями. То, что ты отхватил плетей по спине – ещё цветочки. В Штабе мы тебе с удовольствием продемонстрируем всевозможные варианты, а пока наслаждайся тем, что Паша использует только подручные материалы.

– Готовься, после этого разговора твоя жизнь превратится в ад, – жаркий шёпот одноклассника Оли обжигает мне ухо, а по спине инстинктивно прокатывается мелкая незаметная дрожь.

– На этом у меня всё, Лёша, если американцы придут раньше, чем я заберу вас – хватай их Наследника, донесение, и с Пашей выбирайтесь из лагеря к полигону. В этой мясорубке вас быть не должно.

– Хорошо.

– Если будет что-то из ряда вон выходящее, то немедленно сообщай мне. Займитесь О’Харой.

Изображение, которое передатчик транслировал на полотняную стену шатра, исчезает. Видеозвонок русскому Главе закончен. Что по итогам? Мой зад здорово пахнет жареным. Теперь они будут выбивать из меня то, чего я и сам не знаю. Как же хорошо, что крысы связывались с Дей, и я ничем не смогу их выдать. Только вот как теперь выкрутиться самому? Даже если мне представится возможность остаться наедине с Рокоссовским, то вряд ли после издевательств у меня хватит сил на драку с ним и на побег.

Громов-старший прав, я идиот, каких мало. Хватило мозгов сунуться к чужому лагерю с отрядом людей, количество которых я могу пересчитать по пальцам одной руки. В итоге я всех подставил под удар. Подставил людей, которые пошли со мной, подставил лагерь под ловушку русских, подставил Каина перед Штабом, вынудив своим положением отца идти на уступки и компромиссы с Михаилом. Ты в дерьме, Рик.

– Ну, что мы будем с ним делать? У меня уже руки чешутся, – за подбородок обратив моё лицо к себе, протягивает Паша.

– Не знаю, что ты планируешь? – разбирая передатчик связи, осведомляется Громов.

– Может, рёбрами ему похрустеть… Я знаю такую классную штуку. Втыкаешь ножик промеж рёбер и начинаешь его проворачивать, ломаешь два ребра и вызываешь адскую боль у подопытного.

Он улыбается как сам сатана, а я, что есть силы, стараюсь напустить на себя безразличный вид. Не нравятся мне его идеи. Он тыкает пальцем мне в ребро, а я инстинктивно, принимая сказанное всерьёз, резким рывком отстраняюсь от него. Оба шпиона заливаются хохотом, в ответ на моё действие. Чёртовы шутники. Я должен держаться.

По логике вещей, сегодня Девингем должен был спохватиться о моей пропаже. Возможно, что крысы сообщили Дей о моём отсутствии раньше. Штаб, скорее всего, уже знает, что я в плену. Как же мне связаться с информатором и не выдать их? Задачка не из лёгких, надеюсь, Алексей и Паша будут оставлять меня наедине с самим собой хотя бы ненадолго. Только так я смогу спасти Каина и своих людей. Пусть я не выкраду донесение, пусть не спасусь сам, но спасти людей я обязан.

Бедный отец, если он уже в курсе, то наверняка рвёт и мечет, а Ким и Оля и вовсе не находят себе места. И всё же мир тесен, не столько удивительно то, что я встретил здесь Рокоссовского, сколько удивляет факт того, что Ольга, моё рыжеволосое счастье, которую он так усердно ищет, сейчас в моём Штабе.

Забавно, как всё повернулось. Теперь я могу почувствовать себя в Олиной шкуре. Как же несладко пришлось моей малышке, когда Кайл пытался вытащить необходимую информацию. Ей было во много раз труднее, чем мне. Она хрупкая и нежная девушка, которая не знала, куда и зачем её привезли, и чего ей ждать. Со мной всё проще, будут пытать до беспамятства, а затем расстреляют, как особо опасного боевика.

– Заметь, Отец сказал, что он должен выжить и не остаться инвалидом. Мы не имеем права его убить без Трибунала Штаба. Так что, будь добр, выбирай менее опасные методы.

– Скажи нам, кто шпионит в нашем лагере, и дело с хвостом. До приезда в Россию будешь отдыхать.

Так я тебе и поверил. Упёрто смотрю в глаза Рокоссовскому, это всё что я могу сделать, ведь рассказывать мне нечего. Постепенно его взгляд звереет. Одним резким движением он срывает скотч с моего лица, и удар в челюсть не заставляет себя ждать. Валюсь на песок. Решил избить меня? Паршивая затея, вчера было больнее.

Не успеваю я избавиться от этой мысли, как он бьёт меня мыском ботинка в спину. Кричу, разрывая тишину палатки в клочья. Но безрезультатно, он продолжает наносить удары по рассечённым участкам спины. Извиваюсь как змея, силясь увернуться от его ударов. Если перекачусь и скрою из зоны поражения спину, то подставлю рёбра и голову, придётся терпеть.

– Остановись, Паш. Это не метод. Хоть убей его, но он будет молчать, – вмешивается Громов.

– А что ты предлагаешь?

– Не знаю, надо подумать. Для начала я хочу поесть, уже обед. Кишки в трубочку сворачиваются.

При разговорах о еде мой желудок невольно урчит. Я не ел почти двое суток.

- Ему тоже надо поесть, – продолжает Алексей.

– Не заслужил. Только язвит на каждом шагу.

– Привяжи его, и идём, по дороге решим. Сам тоже хорош.

Фыркнув, шпион подтаскивает меня к столбу и опирает о него спиной. Морщусь, любое касание к ранам отдаётся сильной болью, импульсом расходящейся по всему телу. Надёжно прикрепив мои руки к балке, он двигается к выходу из шатра, следом за ним, напоследок окинув меня недовольным взглядом, из виду исчезает и Громов.

Нужно срочно что-то придумать. Я должен выбраться или послать весть. Будем надеяться, что они пришлют ко мне кого-нибудь из информаторов, чтобы я смог передать весть через них. Если это не произойдёт, то, боюсь, Каин и Отец наделают глупостей.

Побег. Практически недостижимая цель. Это единственное средство моего спасения. Если я попаду в русский Штаб, то дороги назад уже не будет. Оттуда невозможно сбежать. Нужно выкручиваться здесь.

Мысли, словно шальные, скачут из угла в угол, не желая превращаться в единый план действий. Ничто не вяжется между собой. Даже если я выведу Рокоссовского из себя, то он предпочтёт разбираться со мной, пока я связан. Если случится чудо, и он развяжет меня, то вряд ли хватит моих сил, я успел здорово ослабнуть. Плюс ко всему, начнись драка – из шатра будут доноситься подозрительные звуки, и он, если почувствует утерю преимущества, может позвать подмогу. Всё слишком сложно для исполнения.

За размышлениями я даже не заметил, как пролетело время. Напарники возвращаются в палатку, в руках Громова поднос, очевидно, с едой. Они всерьёз решили меня накормить? Пустая трата времени, я не стану ничего есть и пить, лучше сдохнуть от голода и обезвоживания, чем от пыток в русском Штабе. Наследник ставит поднос на песок рядом со мной и принимается развязывать мне руки. От запаха еды желудок сворачивается в узел. Сознание услужливо подбрасывает воспоминания о вкуснятине, приготовленной Ольгой. Вот за это я готов продать всё на свете.

Алексей отходит в сторону и устраивается на спальном мешке, Рокоссовский же принимается наблюдать за мной, вооружившись пистолетом. Это интересный аналог нашему “Глоку”, скорее всего, модернизированный до неузнаваемости пистолет “Макарова”. Почти весь шпионский мир успешно пользуется “Глоками”, и только Альянс России придерживается своего колорита. За это стоит отдать им должное. Русское оружие славилось во все времена. Я бы не отказался от такого “Макарова”, в качестве трофея, их не достать даже на чёрном оружейном рынке.

– Ешь давай, нет времени с тобой сюсюкаться.

Закатываю глаза в ответ на замечание Паши и продолжаю дальше разглядывать пистолет. Добротный глушитель и внушительный магазин с патронами. Держу пари, они примерно равны с Глоком по характеристикам, оба не имеют практически ничего общего с базовой версией.

– Я больше не собираюсь с ним церемониться.