- Так, стоять, - перебил его младший, подняв вверх указательный палец, - я сейчас, сию минуту, - и он выбежал из номера.
Через пару минут он вернулся, ведя за собой Пола, который уже приготовился ко сну и на ходу натягивал футболку. Джон вновь ощутил знакомую ноющую боль в сердце при виде юного Пола, который в предлагаемых обстоятельствах был совершенно ему недоступен: если кто и мог соблазнить это творение божественного гения, так только младшая копия Джона, а самому ему оставалось лишь тешиться воспоминаниями о не менее великолепном, хоть уже и не столь юном теле тридцативосьмилетнего Макки, оставшегося в будущем.
- Что скажешь? – спросил Пола Джон младший. – Ты видишь здесь кого-нибудь?
- Это твой родственник? – зевнул Пол. – Вы с ним очень похожи. Я бы даже сказал, просто одно лицо. Не знал бы, как выглядит твой отец, подумал бы на него…
- Мда? – задумчиво пробормотал младший. – А вот он уверяет меня, будто… - в этот момент Джон предупреждающе прижал указательный палец к губам, и младший осекся. – Иди спать, Макка, а утром мы выясним, что за странный тип приперся ко мне в номер. Бьюсь об заклад, это очередной наш престарелый фанат.
Как только дверь за Полом закрылась, улыбка тут же исчезла с лица младшего.
- Так кто вы такой?
- Я же уже говорил тебе: я это ты образца 1980 года. Я прибыл к тебе из будущего на машине времени и должен сообщить кое-что очень важное. Но прежде чем я сделаю это, ты должен мне поверить, убедиться, если хочешь, в том, что я говорю правду. Поэтому задавай мне какие угодно вопросы о нашей с тобой жизни, я отвечу на любые.
- Учитывая нашу публичность, вряд ли в моей жизни остался хоть один эпизод, который не может узнать любой достаточно чокнутый идиот. Впрочем… есть одна такая штука. Давай, расскажи мне, коли не шутишь, как я провел свою первую ночь в Индии. И, самое главное – о чем думал тогда.
Джон усмехнулся собственной смекалке:
- Молодец, ты прямо подвел меня как раз к той теме, о которой я и хотел поговорить с тобой. Впрочем, обо всем по порядку. Свой первый вечер в Индии я искренне надеялся провести вдвоем с Маккой, напиваясь, куря травку, болтая о жизни, бренча на гитарах… в общем, как угодно, только с ним вдвоем. Но его, как назло, после обеда унесло куда-то, и никто, даже Джейн, не знал, куда он запропастился. Поначалу я бесился, потом начал переживать. Взял бутылку коньяка, забрался на крышу отеля, сидел там, бренчал на гитаре и постепенно опорожнял тару. И тут вижу, идет Макка – веселый и поддатый. Я ему кричу с крыши, дескать, мерзкая ты сволочь, где же ты пропадал. А он ответил, что завис в баре с какими-то своими новыми приятелями, и они там до ночи творчество Кафки, видите ли, обсуждали! И он совсем, понимаешь ли, забыл о том, что договорился провести этот вечер со мной! И эта скотина даже и не подумала извиниться, он просто пожал плечами: подумаешь, говорит, мы тут надолго, еще успеем наболтаться, а сейчас я ухожу спать, пока, Джонни! И посылает мне такой игривый воздушный поцелуй. Вот тут меня и понесло: я зашвырнул в него полупустой бутылкой коньяка и, разумеется, не попал. А потом принялся крушить всю мебель на крыше – шезлонги, стулья, разбил собственную гитару… А в голове при этом крутилась всего одна мысль, которая посетила меня тогда фактически впервые во всей своей очевидности и невозможности более ей противостоять…
- Ну и что это была за мысль? – дрожащим голосом спросил младший, вновь закуривая. – Все, что вы рассказали, можно было вполне узнать у кого угодно, свидетелей у той сцены хватало, на меня тогда куча народу снизу пялилась…
- Я крушил шезлонги, а сам думал: молись, Макка, чтобы только в твою дурную башку не пришло сейчас явиться на эту крышу и попытаться меня утихомирить, как ты это обычно делаешь. Молись, безмозглый идиот, чтобы Джейн тебя не выпустила из номера! Потому что если только ты сейчас подойдешь ко мне ближе, чем на пять метров, девственником тебе с этой крыши уже не выбраться, я тебя поймаю и изнасилую во всех возможных вариациях и конфигурациях в отместку за все твои надо мной издевательства в течение этих одиннадцати долбанных лет! Эта мысль, как пластинка, прокручивалась в моем мозгу, и я пытался даже во внутренней речи придать ей саркастичное и отчасти несерьезное звучание, а сам в глубине души только и мечтал о том, чтобы Макка поступил так, как он и обычно делает: заявился на крышу и дал мне, слетевшему на время с катушек и не заботившемуся тогда о том, какое я могу произвести на него впечатление, возможность воплотить в жизнь все мои угрозы и попробовать его если и не изнасиловать, то хотя бы просто поцеловать…
Джон усмехнулся и вынул потухающую сигарету из пальцев опешившего младшего.
- А теперь, когда ты мне поверил, думаю, я могу, наконец, перейти к делу. Ты как? Готов услышать все, что я могу рассказать тебе о твоем будущем на двенадцать лет вперед?
- Это, наверное, что-то дико страшное, раз я решился на такой безумный поступок, как махнуть на двенадцать лет назад. Ну говори же, что это? Надеюсь, с Маккой все в порядке? Он жив и здоров?
- О, насчет этого можешь не беспокоиться, мой чертов Макка отлично себя чувствует. Но это, пожалуй, единственная хорошая новость из череды плохих, что я собираюсь тебе сообщить. Может, попробуешь угадать?
Но младший только пожал плечами и снова закурил, взволнованно взирая на старшего.
- Как думаешь, долго вы еще протянете как группа?
- Ну… - задумался младший и выдохнул целое облако дыма, - судя по моим ощущениям, нашего запала и вдохновения хватит еще минимум лет на двадцать совместного с Маккой творчества. Но, судя по тому, что этот вопрос мне задаешь именно ты… я даже боюсь услышать правильный ответ.
- Верно, малыш. Ты правильно боишься. Вам как группе осталось от силы год с копейками. И все. А там – дрязги, разборки, взаимная неприязнь и годы публичных склок в том числе и в песнях.
- Что?! – заорал Джон младший и швырнул непотушенную сигарету прямо в лицо своего старшего товарища. – Я надеюсь, это шутка такая? Ты только что убедил меня в том, что ты это я из будущего, но вот уж подобным заявлениям я никогда не поверю. С чего нам с Маккой ругаться и расходиться по разные стороны баррикад, когда мы с ним выросли вместе и ни разу голос друг на друга не повысили. Что за чушь ты тут мне несешь?!
- Позволь мне все же продолжить. Ровно через три недели Макка уедет из Индии вместе с Ринго, оставив вас тут с Джорджем двоих. А когда вы вернетесь, у тебя практически сразу же начнется новый роман, результатом которого станет не только развод с Син, но и, что гораздо важнее, развод с Полом.
- Я что, променяю Пола на бабу? Да ты бредишь, как такое возможно-то?
- А хочешь знать, на какую именно бабу ты променяешь любовь всей своей жизни?
- Вот именно! Что это за баба такая, которая сможет развести меня с ним? Я уже хочу с ней познакомиться! – и младший нервно захихикал.
- А ты уже с ней знаком. Это Йоко Оно.
- Что? – и младший громко расхохотался. – Будем считать, что твоя шутка удалась. Ну так кто она?
- Я тебе уже сказал, это Йоко Оно, та самая художница, которая давно подбивает к тебе клинья и шлет посылки даже сюда в Индию.
- Откуда ты… Тьфу, впрочем, чего это я, разумеется, ты это знаешь не хуже меня… Йоко Оно? Махариши лишит меня разума? Со мной приключится шизофрения? Скажи мне, почему она? Как такое в принципе возможно? Что заставит меня пойти на такой шаг?
- Вот, приятель, ты задаешь очень правильные вопросы. Ты спрашиваешь о причине появления в твоей жизни Йоко, в то время, как все остальные и даже наш ненаглядный Пол, об этом даже не задумаются. Они просто будут считать причиной развала группы и разрушения ваших с Полом отношений Йоко. Они будут думать, что ты влюбился и именно поэтому решил их бросить. Но мы-то с тобой знаем, что Йоко никак не причина развала, а его следствие. Сначала произошел развал, а только потом на руинах появилась Йоко, которая худо-бедно сумела заполнить брешь, образовавшуюся в моей душе…
