- Нет, конечно же, нет, с меня хватит этих путешествий. Отправляй туда кого-нибудь другого. Пусть он сведет нас вместе, пусть объяснит, чего мы лишаемся, тратя впустую бесценное время. О, как хотел бы я, 21-летний, обнимать тебя, 19-летнего, так же крепко тогда, в Париже. Не смотреть издалека, а подойти, прижать к себе и никуда не отпускать… Как бы хотел, чтобы тогда, в конце 50-х в доме Мими в перерывах между игрой на гитаре мы не просто смущенно болтали о ерунде, а лежали бы так же, как лежим сейчас. О, мой бог, машина времени у нас уже есть, но где же найти добровольца?..

- В 57-й говорите? – раздался голос с порога спальни, и в проеме возникла стройная фигурка Нэнси в белом льняном платье.

- Нет, Нэнси, нет! – крикнул Пол, поднимаясь на локте и пытаясь отстраниться от Джона в неловкой попытке как-то скрыть то, что произошло между ними.

- Это отчего же? – весело продолжила она и опустилась в кресло возле окна. – Джон, что, говоришь, нужно сделать? Уложить вас с Полом в койку прямо в 57-м?

- О, Господи, Нэнси! – Пол закрыл руками лицо и рухнул на подушку.

- Ты хочешь сказать… - начал Джон.

- Я обожаю Элвиса и Кокрейна! – мечтательно протянула она и откинулась на спинку кресла. – Как думаете, я еще ничего буду для таких юнцов?

И Джон с Полом громко и радостно расхохотались.