- Да иди ты, - махнул рукой младший.

- И, раз уж ты сам ко мне пришел, не могу не поставить тебя в известность. Не обессудь, друг мой, если вдруг у меня что-то выгорит в отношениях с Полом. У тебя был шанс, но ты его упустил.

- Что ты имеешь в виду? – насторожился младший.

- То, что Макка тебя любит, ясно, как божий день. Я и ты – это один человек. Вывод? Макка любит меня. Он сам пока не отдает себе в этом отчет, но я, в отличие от тебя, психовать не стану, а спокойно выжду и подведу его к осознанию этого простого факта. И вот тогда, приятель, не обессудь, если и этот Макка окажется в моей постели, как оказался тот.

- Да ты… - младший побелел, сжал кулаки и готов уже был наброситься на Джона.

- Успокойся, дорогой мой, это всего лишь шутка. Впрочем, доля истины в ней все же имеется – этого Макку я люблю ничуть не меньше своего. А у тебя, в конце концов, есть Йоко, и я не понимаю такой реакции…

- Черта с два ты не понимаешь! Все ты понимаешь, ублюдок, и только на нервах моих играть горазд! Провоцируешь? Ну что ж, я принял твой вызов, еще посмотрим, чья возьмет, - и он громко хлопнул за собой дверью.

За прошедший год младший ни словом не перекинулся ни с Джоном, ни с Полом. Он выпустил-таки свой первый настоящий альбом, который обрел определенный успех, впрочем, ни в коей мере не сопоставимый с успехами Wings. Джон словно обрел второе дыхание, работая с юным Полом – начало шестидесятых и бурные музыкальные ночи вновь вернулись к ним во всей своей красе. Обоих просто распирало от вдохновения, они сочиняли музыку каждую свободную минуту и на некоторое время даже поселились вместе, потому что никак не могли прерваться, сделать перерыв. Их словно накрыло медовым месяцем. Во время многочисленных концертов, что они давали, оба не спускали друг с друга влюбленных глаз: Пол радовался возможности вновь работать с Джоном, которого он, как ему казалось, потерял навсегда, а Джон… Джон просто не верил своему счастью, не верил, что такое снова случится, и отдался эмоциям, не думая ни о завтрашнем дне, ни о младшем, ни даже об оставленном им Макке, который похоронил и оплакивал его вот уже в течение двух долгих лет.

Третий альбом Уингс бил все битловские рекорды, а Джордж Мартин, от услуг которого ребята решили не отказываться, все с большим подозрением посматривал в сторону Леннона. Смотрел и молчал, казалось, понимая что-то.

Как-то вечером, вернувшись с очередного концерта, возродившего битломанию во всей ее сумасшедшей первозданной красе, Джон с Полом плюхнулись на диван в гостиной последнего, и Пол предложил отметить успех давно завалявшейся у него бутылкой коньяка. За два прошедших года Джон невероятно похорошел – помолодел, набрал вес, подстригся, и у многих не могли не возникнуть вопросы, откуда Маккартни нашел себе такого странного нового соавтора – столь безумно похожего на Леннона как внешне, так голосом и всей сущностью. Ему оформили фальшивые документы на имя Уильяма Майлза, придумали фальшивую биографию, а единственный человек, знавший, кто он есть на самом деле, не мог проговориться ни при каких обстоятельствах, чтобы тут же не оказаться повязанными бригадой психиатрической помощи.

Пол налил каждому по стакану и убрал бутылку – они твердо решили не злоупотреблять выпивкой, пока их дела полностью не стабилизируются и будущее не прояснится в полной мере.

- За крылья жуков! – провозгласил Джон и коснулся холодным стаканом лба Пола, имитируя чоканье.

Пол рассмеялся и тряхнул своей густой темной шевелюрой, залпом опорожнил стакан и устало опустил голову на плечо друга.

- Мы ведь никогда в шестидесятые не играли таких длинных концертов. 20-30 минут и все, свободны. А тут почти два часа на сцене… мне кажется, я разваливаюсь по частям, Джонни…

Джон приобнял его, а другой рукой слегка коснулся волос Макки. Тот лишь повел головой, устраиваясь поудобнее на его плече, и Джон осмелел и принялся медленно гладить Пола по волосам, едва сдерживаясь от желания поцеловать его в макушку. Пол вздохнул, приподнял голову, и его круглые карие глаза очутились столь близко от губ Джона, что тот издал сдавленный стон, вскочил с дивана и пересел на кресло напротив.

- Что такое? – обеспокоено спросил Пол.

- С учетом всего того, что я тебе когда-то рассказал, мне странно слышать из твоих уст подобные вопросы, - процедил Джон, потирая пальцами лоб и стараясь не смотреть в сторону Макки.

- Джон, прошу… - едва слышно пробормотал Пол.

- Оставь, Пол, я не железный… - но он все же поднялся и вернулся на диван.

Пол снова радостно опустил голову ему на плечо, а Джон принялся судорожно гладить его по волосам, скрипя зубами от злости и желания одновременно. Пол поднял голову, как и тогда, и вновь посмотрел Джону в глаза. И в глубине его зрачков тот прочел вдруг что-то новое, чего там прежде не было – то, что он уловил тогда во взгляде Макки в 76-м, когда пытался выставить его из номера в Дакоте. Джон приблизил свое лицо к этим испуганным глазам и увидел внезапно, как тот смотрит на его губы. Дыхание Леннона участилось, он прикрыл веки, сделал глубокий вдох и поцеловал Макку, резким движением притянув его к себе. Тот не предпринял ни малейшей попытки к сопротивлению, напротив, он приоткрыл губы и с готовностью ответил на поцелуй, и уже через несколько секунд они целовались, как самые настоящие молодожены в период своего медового месяца – страстно, отчаянно, их руки блуждали по груди друг друга… Пальцы Джона скользнули чуть ниже, расстегнули молнию и пуговицы на новых модных брюках Пола, и последний громко застонал, ощутив его прикосновение. Джон опустился перед Маккой на колени и припал губами к его разгоряченному естеству, и Пол в ту же секунду издал болезненно громкий крик, вцепившись пальцами в обшивку дивана. Джон взял его вспотевшую ладонь в свою и положил ее к себе на макушку. Пол сжал в ладони его все еще густые волосы, откинул голову и снова застонал.

- Боже, Джонни, я люблю тебя, - выдохнул он.

- Я знаю, Пол, я знаю, - на секунду оторвавшись от него, прошептал Джон. – Ты вся моя жизнь, принцесса… - и вновь впился губами в сладостный источник его воспаленных грез.

В течение нескольких минут тишину нарушало лишь прерывистое дыхание Пола и его периодические стоны, он изредка выкрикивал имя Джона и часто и глубоко дышал. В момент, когда кульминация была уже близко, и Пол изо всех сил сжал в ладони медные волосы Леннона, словно предупреждая об этом, в комнате вдруг раздались аплодисменты.

- Браво, браво, Джон. Так вот зачем ты прибыл сюда прямо из 80-го! 28-летний Макка бесспорно лучше 38-летнего, браво!

Джон с Полом повернулись в сторону двери, и там стоял сильно осунувшийся младший с посеревшим лицом и полупустой бутылкой виски в руках. Он едва держался на ногах, от него разило алкоголем.

- Браво!

Младший низко поклонился им, снова зааплодировал, а затем покачнулся и вышел из дома, не потрудившись закрыть за собой дверь.

========== 5. ==========

Джон усмехнулся и попытался вновь вернуться к занятию, от которого его столь бесцеремонно оторвали, зарывшись лицом в вожделенном паху Пола, но Макка осторожно отстранил его:

- Джон, его надо догнать, он наделает каких-нибудь глупостей…

- Это ты мне говоришь? – рассмеялся Джон. – Максимум, на что он способен – это напиться. Ничего более ужасного от меня ожидать не стоит даже после такого зрелища. Ну же, малыш, расслабься, с ним ничего не случится, можешь мне поверить.

Но Пол решительно застегнул брюки и поднялся.

- Я пойду и догоню его. Я должен объясниться…

- О, боже, Пол, черт побери. Ты во всем Пол! Оставь, я сам догоню его и сам поговорю с ним. Так будет лучше. Подожди меня.

Он накинул пиджак и вышел в пасмурную лондонскую ночь.

Младшего Джон нагнал практически сразу, тот сидел у моста на берегу Темзы, допивая виски и что-то бормоча себе под нос. Джон опустился рядом и легонько толкнул его плечом.