- В общем, Паша сделал кое-какое интересное изобретение, действие которого мы с ним решили опробовать на себе. Стать первыми добровольцами, так сказать. Все началось с того… Паш, ты же не против, если я все ему расскажу?

- Валяй. Все началось с того, что у меня умер сын, а вслед за тем моя жена сошла с ума. Тогда-то я впервые и задумался о роли разума и сознания в теле человека. И о том, можно ли их разделить, чтобы спасать людей и от безумия, и от смерти. Проще говоря, о феномене души – существует ли она, можно ли ее как-то извлечь, изучить, трансформировать, а потом вернуть назад в тело – свое собственное, чужое или вообще на какой-то совсем иной носитель вроде винчестера. На создание ловушки для разума у меня ушли долгие годы, за это время жена моя ушла из жизни, и к моменту, когда аппарат был готов, экспериментировать мне было уже не на ком, кроме как на самом себе. Ну и Вадим изъявил желание также стать добровольцем…

- Ловушка для разума? – протянул Глеб. – А подробнее можно? У меня в голове полный салат. Исчезновение Вадика, Глебыч с пистолетом, психушка… Где мы сейчас?

- Хм, придется тебе все же объяснить принцип действия. Вадик, ты не против? Или просто выдворим его отсюда да и дело с концом?

- Паш, да рассказывай уже. Раз сам его сюда притащил, пусть узнает все.

- В технические подробности вдаваться не стану, они слишком сложны для гуманитариев, - в голосе Кузнецова послышалась явная насмешка. – Созданный мной аппарат формирует некое, скажем так, поле – больше информационное, чем материальное – к которому и подключает разум добровольца при непосредственном контакте с ним. Связь между разумом и телом временно ослабевает, при необходимости ее можно разорвать и вовсе, что неизбежно повлечет за собой физическую смерть. Если же планируется в дальнейшем все же вернуться в телесную оболочку, то переход лучше совершать где-нибудь подальше от цивилизации, чтобы ваше бездыханное тело никто не обнаружил, не вздумал попытаться откачать, отправить в больницу, подключить к ИВЛ и т.д. Так что, ты, Глеб, сейчас очень рискуешь. Тебя ведь сын отправил сюда прямиком из твоей квартиры, так ведь?

- Последнее, что я помню, Глебыч пришел и приставил мне ко лбу пистолет. Я успел только зажмуриться, и тут же оказался в психушке, где пробыл несколько недель, прежде чем увидел по телевизору тот концерт Агаты и вот…

- Подожди, - перебил его Кузнецов, - давай обо всем по порядку. Когда я понял, что существование подобного аппарата никак не противоречит законам физики и не нарушает их, я стал задумываться над конструкцией: он должен был быть компактным и иметь форму всем знакомого предмета, но при этом не вызывать лишних подозрений…

- Пистолет? – осенило вдруг Глеба. – Это пистолет-то не вызывает подозрений?!

- Согласен, но это была исключительно экспериментальная модель, очень метафоричная по форме. Я просто не мог удержаться и не использовать эту метафору перехода из мира материи в мир идей. В дальнейшем планируется все же доработать ее. На данном этапе меня пока интересует исключительно практическая польза, о форме мы подумаем позже, когда будем представлять ее на суд научной общественности.

- Ну и в чем же польза? – съязвил Глеб. – Что-то я не ощущаю никакой особой разницы – в теле или вне его…

- Бытие определяет сознание – сказано давно и очень верно. Наши гормоны, физиологические потребности и то, как мы их удовлетворяем, неизменно сказываются на нашем разуме, мышлении. Тело привязывает разум к себе, и когда оно умирает, мы лишаемся доступа и к разуму умершего. Незначительные повреждения мозга – и разум снова не может адекватно взаимодействовать с окружающим миром – инструмент-то поломан. Здесь же, в информационном поле, куда и засасывает нас ловушка, наш разум существует в чистом виде, в своем ничем не ограниченном естестве. В перспективе, если мы научимся «записывать» разум на другой носитель, мы сможем воскрешать умерших, исцелять безумных, не говоря уже о решении куда более простых проблем взаимопонимания людей.

- Какой еще другой носитель? Тело другого человека что ли?

- Как вариант. Правда, в данном случае мы столкнемся с целым рядом этических запретов. Поэтому в идеале можно было бы использовать винчестер. А если проблема клонирования будет-таки решена…

- Дурдом какой-то, - пробормотал Глеб. – Я-то тут причем? Я-то тут как оказался?

Павел печально вздохнул.

- Когда с теоретической частью мне стало все более-менее понятно, я поделился своим открытием с Вадиком, с которым периодически общался все эти годы. Захотелось по старой памяти узнать его мнение. Посетовал, что добровольцев на такой эксперимент мне точно не отыскать, а тестировать аппарат на одном себе не иллюстративно… И он тут же вызвался быть вторым добровольцем, когда аппарат будет готов.

- И когда это произошло? – насторожился Глеб.

- Да вот примерно с год назад где-то…

- То есть, ты уже год назад начал планировать этот побег? – возмутился Глеб.

- Да, - голос Вадима прозвучал на удивление спокойно и отстраненно.

- И даже мне ничего не сказал?

- А ты забыл, как мы общались? «Мам, передай Вадику, что он мудак!» «Привет, мам! И ему того же!» Да и что тебе за дело до моей жизни?

- А ничего, что на меня уголовное дело завели и по допросам таскали? Ничего, что все поклонники считают, что это я тебя грохнул, чтобы наследие Агаты окончательно к рукам прибрать?!

- Так ты именно поэтому искать меня взялся, братик? А не потому, что безумно соскучился? – голос Вадима звучал по-прежнему странно спокойно – не насмешливо, не даже печально.

- Пф! С чего бы мне скучать-то по тебе?

- Так, Самойловы, еще одно слово, и я выдворю вас отсюда обоих!

- Давай, продолжай, Паш, я молчу, - смиренно отозвался Вадим.

- Так вот, Вадим вызвался быть добровольцем. Ну и я велел ему начать готовиться к уходу, поскольку последствия действия ловушки были непредсказуемыми – мы могли тут застрять без возможности вернуться назад в тело. Поэтому в своей жизни надо было подчистить все хвосты. Такая перспектива отчего-то его совсем не напугала, и он с энтузиазмом принялся за дело. Но тут ему, наверное, лучше самому обо всем рассказать…

- Да. Первым делом я решил развестись с Юлей, чтобы не обрекать ее в случае чего на соломенное вдовство. Потом мне необходимо было где-то раздобыть денег, чтобы рассчитаться со всеми долгами и выкупить квартиру, чтобы жене было где жить после моего ухода. Я выскреб все свои сбережения, Паша добавил из денег, вырученных за продажу квартиры. Но и этого оказалось слишком мало. Вот тогда-то мы впервые и опробовали действие ловушки без прямого подключения к ней своих разумов…

- Дело в том, - продолжил уже Кузнецов, - что это так называемое информационное поле не столько формируется самой ловушкой, сколько делается заметным исключительно благодаря ей. Она выполняет функцию лампочки, фонаря, освещающего и без того уже существующее пространство.

- Коллективное бессознательное? – едва ли не спинным мозгом догадался Глеб.

- Ну Юнг под этим термином имел в виду совершенно другое явление, но по сути именно об этом и идет речь. Если так будет понятнее, можно называть это астралом, впрочем, я никоим образом не разделяю веру во все эти эзотерические бредни. Это как раз больше по части Вадика. Только чистая наука и ничего более. Импульсы головного мозга воспринимаются ловушкой, преобразовываются ей в чистую энергию, и с этого момента энергия эта начинает существовать на принципиально ином уровне, вне четырехмерного пространства-времени. Если так будет понятнее, она возрождается в некоей параллельной реальности, где одновременно живут разумы и других людей. Однако, если эти люди живы, здоровы, не под кайфом или не пользуются ловушкой, их импульсы для этой реальности находятся в неактивном состоянии. Общаться с ними здесь невозможно, они подобны теням – заметны, но безмолвны и не обладают никакими характеристиками. Чтобы разбудить их здесь, необходимо усыпить их там. Самый простой способ сделать это – ловушка. Да, кому-то может помочь алкоголь или прием психотропов, ЛСД и прочих стимуляторов, но здесь результат непредсказуем и неустойчив – разум может попасть в информационное поле, а может просто словить глюки. К тому же по окончании действия веществ он снова вернется в тело носителя. Ловушка же фиксирует тебя здесь, ты полностью контролируешь ее и в любой момент можешь вернуться, если не оборвал окончательно все связи с телом.