На поминках тоже пришлось сесть рядом, натянув маски любящих братьев, и Вадим прятал водку подальше, а Глеб, казалось, только ее и искал на столе. А к вечеру, когда все разошлись, он все-таки добрался до заветной бутылки. Вадим подозвал Таню и дал короткие указания:

- В Москву возвращайтесь прямо сейчас. Я еще тут останусь на несколько дней, утрясу кое-какие дела. Через полгода квартиру продадим, деньги разделим.

Ларионова удивленно вскинула брови, но промолчала.

- Довезешь его до аэропорта?

- В первый раз что ли, - буркнула она и направилась к мужу, пока тот еще не успел надраться до неспособности передвигать ноги.

В Москву Вадим с Юлей вернулись через два дня, и он тут же уехал на студию, не желая отменять ни одного концерта. Наверное, осознание потери матери придет позже – когда он поймет, что она не звонит, да и он никогда больше не сможет ей позвонить. Останется только кладбище, да и что там? Только закопанные в землю кости, мамы там нет. Мамы просто больше нет. Улетела сказка вместе с детством… Не исполнять эту песню на концерте, только не исполнять, иначе он не выдержит и зайдется в неконтролируемой истерике. Да и эту песню наверняка захочет петь Глеб. Глупо будет исполнять одно и то же.

Ребята по группе не лезли к мрачному шефу, беспрекословно выполняя его поручения. И он просто ходил из дома в студию, со студии – домой. Просто ел, шел в душ, ложился спать, так и не взяв в руки ни одну из купленных недавно книг по теории струн. Юля тоже не лезла и ни о чем не спрашивала. Да и о чем тут спросишь? И как тут поддержишь…

Смс пришла около двух ночи. И хотя Вадим крепко спал, отчего-то он услышал ее, и рука сама потянулась к телефону. Юля лишь вздохнула и перевернулась на другой бок.

«Спишь? А я вот бухаю. Черный дом мироздания отрывает мне тормоза…»

Сердце Вадима рухнуло куда-то вниз, он спрятал телефон под одеялом и принялся лихорадочно набирать:

«Кто бы сомневался. Ну и как успехи?»

«Литр коньяка. Можно сказать, почти как стеклышко. Присоединишься?»

«Разве что дистанционно. Да и не сейчас, завтра на самолет. Гастроли».

«Как обычно. Когда возвращаешься?»

«Через месяц»

«Надеюсь, я еще буду жив».

Да куда ты денешься, - пробормотал Вадим, и отключил звук на телефоне, не став отвечать на последнее сообщение.

Следующая смс пришла уже через неделю.

«Хреново без мамы».

Вадим хотел было съязвить, но остановился уже в процессе набора текста и быстро стер его.

«Мне тоже»

«А она бы хотела, чтобы мы помирились»

И как это сделать, черт побери, Глеб?! Ты снова будешь требовать денег. Вадим молчал, пялясь в яркий экран. До выхода на сцену оставались считанные минуты.

«Удачного выступления» - моргнула следующая смс.

- Ненавижу! – выдохнул Вадим.

«но ко мне ты все ближе» - высветилась на экране третья по счету смс.

Вадим даже не удивился. Убрал телефон в задний карман джинсов и надел на плечо гитару.

Ровно через три часа, спустившись в гримерку, Вадим снова достал телефон, но ни одного нового сообщения так и не пришло. В Москве по его подсчетам была уже глубокая ночь. Но он все-таки быстро набрал:

«Я не пел “Серое небо”. И больше не стану»

«Плевать» - буквально через полминуты завибрировал телефон.

Ну плевать, так плевать. И Вадим принялся стаскивать с себя мокрую рубашку.

Возвращался с гастролей он абсолютно вымотанным, да и выходные на этот раз выдались слишком короткими – всего две недели. Толком и не съездить никуда. Он мечтал залечь в ванной, залипнуть в новом творении Брайана Грина и не вспоминать больше ни о Глебе, ни об их нелепых попытках пообщаться. Не вспоминать даже о маме, ибо кроме боли эти воспоминания не несли в тот момент ничего.

Вадим вышел из лифта на лестничную площадку и изумленно замер, теребя в руках приготовленный заранее ключ: прямо возле двери в его квартиру, едва ли не на коврике сидел Глеб. Рядом красовалась полупустая бутылка водки. Он держал перед глазами телефон и явно пытался набрать в нем какой-то текст. Вадим усмехнулся:

- Уж не мне ли набираешь любовное послание? – и присел рядом на корточки.

- Месяц истек еще вчера, - пробурчал Глеб, надвигая на глаза мятую шляпу.

- Ого, да верный пес совсем зачах!

- Да, а мертвая принцесса давно провоняла! – и Глеб вдруг улыбнулся и убрал телефон в карман, пряча экран от пристального взгляда Вадима.

- Ты чего здесь делаешь? – он потрепал брата по волосам, скидывая шляпу на пол.

- Ну ты же обещал тогда выпить со мной.

- Дистанционно!

- Ну ты можешь пить в квартире. А я здесь. Будем чокаться через дверь, - Глеб пожал плечами, а лицо его приобрело до смешного серьезное выражение.

- Боюсь, тогда Юля вызовет санитаров. И “Хали-гали Кришну” придется петь уже по дороге в Кащенко.

- Ты ее поешь по-дурацки, - во взгляде Глеба мелькнуло что-то игривое.

- Да я молчу про то, как ты поешь “Вальс”!

- Вообще-то я его написал!

- Да-да, #песниглеба, наслышан! Бешеный втыкатель проводков у аппарата! Кому чего и куда еще воткнуть? – и Вадим скорчил комичную рожицу, от чего Глеб не выдержал и весело расхохотался, отталкивая бутылку в сторону, и та покатилась по полу к двери соседней квартиры.

- О, Вадик, почему все так, почему все так? – тоненьким голосом пропел вдруг Глеб.

- Входи, поговорим, - поднялся Вадим, отряхивая джинсы.

Он буквально затащил брата в квартиру, захлопнул дверь и, велев тому раздеваться, прошагал на кухню ставить чайник. Юля ждала его возвращения, холодильник был полон простой человеческой еды – от бомжпакетов вперемежку с ресторанными изысками за период тура Вадим уставал до безумия. Глеб вполз вслед за ним, поставил на стол недопитую бутылку и забрался с ногами в кресло возле стола.

Вадим не стал уточнять, будет ли он первое и второе, а сразу подогрел всего по две порции, и брат жадно накинулся на еду, на время потеряв интерес к спиртному. А вот старший налил себе полстакана и тут же осушил его в два глотка.

- Продадим мамину квартиру, мою долю себе заберешь, - произнес Вадим после минутного молчания. – Это, конечно, далеко не все, но хоть что-то.

Глеб поперхнулся и громко закашлялся.

- Ты же… я же знаю, что ты… не надо.

- А вот это вот все надо? Суды надо? Полоскание Агаты в прессе надо? Фанатские разборки надо? Зачем это все, Глеб?

Но тот уткнулся в тарелку и активнее заработал ложкой, не поднимая глаз.

- Ладно, бог с тобой. По твоим словам, я никогда тебя не понимал. Пусть так и будет. Поздно и пытаться.

- А помнишь, - подал вдруг голос Глеб, - как мама пыталась меня выпороть за двойку, а ты… - Глеб осекся.

- Ну мне тогда нужен был друг и соратник по гитаре, а если бы ты был выпоротый и зареванный… - и Вадим сам смутился от очередной попытки как-то умалить их детские отношения, свести их к обычным братским теркам.

Он выхватил тарелку из рук у Глеба и буквально швырнул ее в раковину. Как-то не особо помогала водка. Глеб подвинул к себе вторую тарелку – с пюре и котлетами – и снова принялся жевать.

- Я тут новую песню в группу выложил, - подал он снова голос. – Ты слушал?

- Времени не было, - соврал Вадим, не зная, как сказать Глебу, что ему категорически не нравится его нынешнее творчество.

- У тебя на меня никогда не было времени, - и вилка со звоном полетела на пол.

Вадим спокойно поднял ее, убрал в мойку и достал чистую.

- А если скажу, что слушал и мне не понравилось? Такой ответ тебя устроит больше?

- Хотя бы слушал…

- Я каждую твою чертову песню слушаю, да будет тебе известно. И на концертах твоих я бывал. А ты на моих? А?

Глеб сжался, втянул голову в плечи и принялся ковырять вилкой остывшую котлету.

- Вадик, я…

- Вот именно! У тебя есть только ты, ты и ты! И ты хочешь, чтобы и у меня в жизни был один ты! Чтобы я и помыслить ни о чем и ни о ком другом не смел! Ты вспомни, как у тебя защемило, когда в моей жизни появилась Юля и…