- Илюха? Живой! – Глеб бросился к другу, рухнул на колени перед креслом, вцепился пальцами в его ноги и разрыдался во весь голос. – Ты жив! Жив!

- Что происходит? – пробормотал изумленный Кормильцев, пытаясь оттолкнуть прильнувшего к нему Глеба.

- Там ты умер, а здесь жив! Боже…

- У Самойлова опять рецидив? – бросил он Котову, а тот обреченно кивнул.

- Уверял меня, что только вы сможете помочь ему во всем разобраться.

- Хм. С чего бы. Вроде мы и не общались никогда особо. Ну ладно, Котов, иди. Если будет надо, я тебя позову.

Глеб сидел, скрючившись, у ног Кормильцева и тихо всхлипывал, а тот успокаивающе похлопывал его по спине.

- Я наслышан про тебя. Ну-ну, перестань. Все это временно. Видишь, ты уже снова пришел в себя. Еще пару недель, и отпустит, ты поймешь, что это был всего лишь бред…

- Бред, в котором у меня была жизнь! Где я писал песни, меня знали люди, у меня была своя группа. Сын был! Брат…

- Сын? Это что-то новенькое. Про брата мы давно слушаем. С самого твоего детства ты все твердишь временами про какого-то Вадима и Агату Кристи. Ты ее детективов перечитал что ли?

- Да ни одного я не читал. Это все Сашка Козлов придумал, а Вадик подхватил…

- Сашка Козлов… постой, это психиатр местный? Так, а вот теперь давай обо всем по порядку.

Глеб достал из кармана пижамы предусмотрительно спрятанный туда список персонажей, только что составленный Котовым, и передал его Илье, а потом слово в слово повторил то, что уже рассказывал Андрею – про Агату, про свои стихи, про Вадика… Спел ему несколько своих самых известных строчек, но Илья только покачал головой: ничего подобного он никогда не слышал. Про Бутусова, конечно, знал, но не был знаком, не встречался и тем более не сочинял стихов для Наутилуса.

- У тебя кто лечащий-то? Не Козлов часом?

- Не помню, как зовут. Но не Козлов.

- А, ну, значит, Егор. Давай с ним поговорим при следующем обходе. А в субботу Хакимов приедет, тогда все и выясним. Я-то твою историю знаю плохо, ты ничего не помнишь, как я понимаю. Котов нам тоже в этом вопрос не помощник…

- А ты почему здесь? Говорят, с твоими-то средствами…

Илья хрипло расхохотался.

- С моими средствами? Это откуда такая байка пошла? Котов поди распространяет? Ну Алеся наскребла там что-то на отдельную палату. Я иногда статейки пописываю, тоже за это что-то получаю – хватает на то, чтобы жить в комфортных условиях. А как я попал сюда… у меня тоже бывают разные видения, Глеб. Не такого плана, как у тебя, совсем иного. Постапокалиптика, если ты понимаешь, о чем я.

- Не совсем, - помотал головой Глеб.

- Ну ты книжки тут читал? Кстати, рекомендую, здесь отменная библиотека. Оруэлл, Хаксли, Замятин – слышал про таких? Вот что-то из этой серии. По несколько лет могу жить в этих мирах, вижу себя там то угнетаемым, то угнетателем. Во время ремиссии тоже долго в себя прийти не могу, вот как ты сейчас. Все хожу и не понимаю, где нахожусь, как попал сюда. Но ремиссии в последнее время все реже стали случаться. Пара месяцев – и снова ныряю в бред. Поэтому Хакимов стал приезжать чаще. Он диссертацию пишет по нашим с тобой случаям. Говорят, правда, что ты тоже надолго стал в фантазиях застревать. В последний раз ремиссия была аж год назад. Котов отчаялся с тобой пообщаться нормально, а ты возьми да вынырни.

- А что, в периоды обострений я ни с кем не контактирую вообще?

- Ни ты, ни я. Живем в своем мире, общаемся с тенями в своей голове. Ты себя, видимо, поэтом возомнил – что-то вечно строчишь в блокнотах, а потом врачи находят одни бессмысленные каракули, которые ты выдаешь за новые песни…

Глеб обхватил голову руками и завыл.

- Но это все, что я о тебе знаю. Подробности пусть тебе Егор расскажет. Завтра будет обход. После него приходите ко мне все втроем.

В ту ночь заснуть Глеб так и не смог: беспокойно ворочался с боку на бок, смотрел на круглую мертвую луну и бормотал:

- Задумывая черные дела, на небе ухмыляется луна… Вадик, помоги мне… Пой что угодно, только пусть все вернется!

Зажмуривался, щипал себя за икры, рвал волосы, выл, пытаясь вырвать из сознания хоть кусок того бреда и вернуться в него, но вокруг по-прежнему белели больничные стены, пахло мерзостью, а луна на небе усмехалась, даже не догадываясь, что она черная.

Егор Владиславович заглянул к нему сразу после завтрака. Удовлетворенно отметил наступление очередной ремиссии, а когда Глеб предложил ему зайти к Кормильцеву, поскольку тот хотел бы обсудить с врачом оба их случая, неожиданно согласился и, закончив обход через час, зашел за Глебом. Котова брать не стали – он остался резаться в домино с Аркадиным, своим давним приятелем.

Кормильцев уже ждал их – переоделся из пижамы в футболку и домашние штаны, пригладил остатки седых волос и даже вскипятил чайник.

- Рад вас видеть, Илья. Нечасто вы идете на контакт с кем-то из врачей, кроме Хакимова.

- Да и он помочь мне неспособен, - усмехнулся Кормильцев. – Мы оба с ним, - он ткнул пальцем в сторону Глеба, - патовые случаи. Нас уже вряд ли что-то спасет.

- Ну отчего же. Если вы оба поймете, почему именно эта конкретная фантазия захватила ваше я, и попробуете что-то сделать с факторами, мешающими реализации чего-то подобного в действительности…

- Вы серьезно? – расхохотался Илья. – Я явно мечтаю о другом обществе, принципиально другом, и в нынешних реалиях возникнуть оно попросту не может. А Глеб мечтает стать талантливым поэтом-песенником, играть в культовой рок-группе вместе со своим родным братом, которого у него никогда не было. Что из этого поддается изменению?

- Глебу, например, можно попробовать начать писать стихи.

- Да у меня их и так гора уже! – и Глеб процитировал «Чудеса», «Ураган», «Вольно»… - Там в моем мире это всенародно любимые хиты группы «Агата Кристи», в которой играем мы с Вадиком, Саша Козлов и Андрей Котов.

- Все это я знаю, Глеб. Неоднократно за все эти годы слышал это от тебя. На роль клавишника ты определил моего коллегу, Котов остался Котовым, только брата ты отчего-то выдумал – единственного из всех персонажей твоей фантазии. Может быть, копать стоит именно здесь? Ты впервые попал в больницу в возрасте пяти лет, когда напугал маму тем, что постоянно болтал про какого-то Вадика. Разговаривал с ним, словно это был реально существующий человек, ругался, кричал на него, обнимал пустоту, думая, что обнимаешь его. Потом пошел в школу и начал рассказывать друзьям, что у тебя есть старший брат, который в случае чего всегда встанет на твою защиту. Мы поначалу не относились к этой истории серьезно: много у кого в детстве бывают воображаемые друзья. Но в твоем случае история затянулась. Образ таинственного Вадима тащился за тобой из года в год, вытравить его из твоей головы было невозможно никакими лекарствами. Даже когда ты выныривал из бреда, то продолжал твердить про Вадика. Мы изучили все твое окружение и не нашли никого с таким именем. Твои близкие тоже не понимают, откуда взялась эта фантазия о брате, с которым вы сначала играли в одной группе, потом поссорились, разошлись, снова попытались сойтись, поссорились еще сильнее, начали судиться…

- А сейчас он пропал, - перебил его Глеб. – Его больше нет. Он куда-то ушел, и я не могу его найти.

Врач улыбнулся и радостно потер руки.

- Что? Значит, Хакимов все-таки был прав с этим новым лекарством. Пропал, говоришь? Давно?

- Я совсем потерял счет времени. Но около двух-трех месяцев назад.

- Точно! – воскликнул Егор. – Так и есть! Тогда мы сделали первый пробный укол. И вот результат: Вадим побежден! А вслед за тем произошла и неконтролируемая ремиссия. Ведь мы не давали вам больше ничего, вы сами вышли из бреда. Надо срочно звонить Хакимову. Кажется, это прорыв. А сейчас я хотел бы узнать подробности.

И Глеб вкратце поведал врачу историю исчезновения брата, записанных им видео, его поисков…

- Это феноменально, - бормотал Егор. – Если мы проведем целый курс, вы будете исцелены. А потом подключим к программе еще и вас! – он коснулся рукой груди Кормильцева.