Он не ждал этих песен от младшего: да мало ли, что оба они рявкнули в порыве! Сколько раз уже такое было! Но когда Глеб вот так вот, не прячась, не стыдясь, исполнил две знаковые для Вадима вещи… грозясь подставить себя под удар всех своих фанатов и просто сочувствующих из либеральной тусовки…

Вадиму не терпелось записать ответ. Просто дать понять, что он понял правила игры и принял их. Что он услышал мелкого и благодарен ему за попытку все наладить и исправить. Он соскочил с постели уже в семь утра и сразу рванул на студию. Поставил камеру, не доверив это больше никому, взял гитару и срывающимся голосом проговорил:

- Теперь, кажется, мой ход.

И запел. Сначала Любовью. В процессе подмывало изменить текст: Сто вагин, истец - кретин. Сто вагин, Вадим один. Сто вагин, а я Вадим. Сто вагин, вернись, кретин. Сто вагин, а Глеб один. Но он честно переборол это желание и абсолютно искренне – по крайней мере, попытался – изобразить настоящие эмоции, пропевая, буквально выкрикивая:

Комната! Залита! Кровью!

Я! Занимаюсь! Любовью!

И изо всех сил ударяя по струнам.

Двести горящих от бешенства глаз

Кричат: Люби нас или убей!

Перед глазами вдруг всплыли опиумные принцессы, месяцами гонявшие за Вадимом по городам и весям лишь за призрачную возможность, быть прижатой к стенке и получить свою порцию спермы. Да Глеб, черт побери, гений! – мелькнуло в сознании старшего, но он тут же попытался убить в себе эту мысль. Именно она испортила, избаловала в свое время младшего, вознеся его на невиданной высоты нарциссический пьедестал.

Сто вагин, а я один! – орет Вадим так, словно ему прищемили тот самый повод для написания этой песни.

Последний аккорд, Вадим останавливает запись и тут же начинает новую. А вот за это, кажется, придется ответить – и перед фанатами, и перед Донбассом. Но это будет потом, а сейчас:

Разная форма для разных ментов!

Грязь выливается с этого гадства!

Глеб-то от Задонбасса отмахнется, ему не впервой. Отбрешется шуткой, все забудется. А вот Вадиму однозначно прилетит еще и от Прилепина, и от Чичериной…

Время пошло, вот и п*здец!

Делайте бомбы, а не секс!

Верещал Вадим, прикрыв глаза, пытаясь сохранить серьезное выражение лица. Зачем он делал это? В ту минуту он не смог бы ответить на этот вопрос. Ему подали мяч, он отбивает его со своего поля. Просто волейбол по-самойловски, ничего личного.

Свобода для них – бесполезная бл*дь,

Но выхода нет, я тебе отвечаю!

Вадим почти орал, мотая головой и лупя по струнам. Ну что, братик, теперь твой ход. Чем ты ответишь?

Пульс более-менее пришел в норму, только когда Вадим залил оба видео на свой официальный канал с хэштегом #нашответчемберлену.

А после этого заставил себя с головой уйти в работу, не обращая внимания на буквально тут же посыпавшиеся звонки.

И лишь к обеду на экране, наконец, высветилось самое ожидаемое имя. Вадим усмехнулся и нажал на громкую связь.

*

- Глебка, ты зачем сюда пришел? – тут же посыпал вопросами не на шутку переполошившийся старший. – Я чуть с ума не сошел, когда дома тебя не застал. Благо дело, мама на смене, и она еще не хватилась. Мне дружки твои, старшеклассники, доложили, что ты здесь. Это они тебя подбили, да?

Глеб непонимающе хлопал глазами и озирался в поисках второго Глеба – того, к которому и обращался в этот момент Вадим. Но никого кроме него самого тут не было. Он лежал в спальном мешке на прогнившем влажном полу заброшенного дома и… Глеба вдруг окатило ледяной волной ужаса. Не слушая болтовню старшего, он выбрался из спальника и побежал к противоположной стене комнаты – там, где был подземный коридор с выходом в их с Вадиком личный рай. Люк нашелся практически сразу. Глеб облегченно выдохнул: значит, не почудилось! И юркнул вниз по переломанным ступеням.

- Стой! Ты куда? – бросился за ним Вадим, включая фонарик. – Куда ты, мелкий? Погоди, я посвечу хотя бы, - и Вадим спустился вслед за Глебом.

Но Глеб ничего не слушал и бежал практически на ощупь – скорее, скорее, туда, где в библиотеке остался его Вадик, туда, где кладовка забита продуктами, где криво постелен на полу зеленый ковер, а от Вадик пахнет дымом, потом и любовью… А за ним бежал ничего не понимающий старший.

Глеб мчался, не глядя ни под ноги, ни вперед, и когда с разбегу врезался лбом в деревянную стену, его тут же отбросило на несколько шагов назад – прямо к подбежавшему и порядком запыхавшемуся Вадиму. Он сел на корточки, приподнял Глеба и принялся светить фонариком ему в лицо в попытке рассмотреть повреждения.

- Надо выбить дерево… - пробормотал Глеб, тыча пальцем в сторону стены. – Там… там остался Вадик.

- Какой Вадик? – насторожился Вадим.

- Ты. Ну то есть не ты, а другой, - Глеб вскочил на ноги и принялся пинать шаткие доски, но когда одна из них, наконец, поддалась, за ней оказался лишь кирпичный фундамент и более ничего.

- Глебка, да что с тобой происходит? Кошмар приснился? – обеспокоено спрашивал Вадим.

- Приснился? – в один миг Глеба вдруг накрыло пониманием происходящего, он рухнул на колени, закрыл голову руками и совершенно по-детски разрыдался.

Сон! Так вот, что все это было! Так вот откуда взялось все волшебство – богатая обстановка, неисчерпаемый запас продуктов, вечное лето за окном и…любящий его старший брат, поцелуи которого до сих пор алели на губах Глеба, эрекция от прикосновений которого до сих пор еще не опала. Вот только не было больше Вадика, к которому можно было прижаться и знать, что он не потреплет по волосам, а поставит засос на ключице. Назовет не мелким, а малышом. Глеб завыл в голос.

Вадим не стал больше задавать вопросов, подхватил младшего на руки и потащил прочь из туннеля. Глеб обвил руками его шею, зная, что это максимум, что он может себе позволить. Сон! Да будь он проклят этот сон!

Вадим покидал все вещи брата назад в рюкзак, свернул спальник и вывел понурого Глеба из проклятого дома – навстречу ночи, звездам, асбестовским карьерам и постылой жизни уральского подростка. Глеб брел вслед за старшим и с каждым шагом в сердце его входила ненависть – вот к этому Вадиму, который не был ТЕМ. Глеб шел за ним по пятам, отдаляясь от своего личного рая, и понимал, что жизнь его больше никогда уже не станет прежней. Решение пришло моментально.

Не произнося ни слова и производя как можно меньше шума, Глеб рванул влево к карьерам. Он был маленький и легкий, бегал быстро. Пока Вадим поймет, что брат пропал, пока скинет рюкзак со спальником, пока обнаружит, в каком направлении он побежал, Глеб как раз успеет совершить задуманное. В небе мигали мерзкие звезды – совсем не те, что мигали им еще только вчера. Если все это было только сном, откуда эта саднящая боль в промежности? Почему припухли губы? Глеб бежал и убеждал себя не верить в происходящее. Один прыжок – и он снова вернется туда. Пусть без гитар, Вадик поймет. Они как-нибудь обойдутся без гитар. Быстрее, быстрее! Ведь он остался там один!

Глеб ускорился, мчался, спотыкаясь, кусты рвали ему одежду, а он не оборачивался и замер, лишь когда перед ним возник гигантский черный провал – карьер. Глеб сделал глубокий вдох, зажмурился и медленно шагнул вперед, но в это самое мгновение чьи-то руки обвились вокруг его худенького тельца и потянули на себя. Глеб рухнул вниз спиной и попытался освободиться, но брат держал его крепко, прижимая к себе, и шептал:

- Глебка, все будет хорошо. Это из-за мальчишек, да? Они дразнятся? Я разберусь с ними. Начищу всем морды. Только не вздумай больше никогда этого делать, слышишь? Мама этого не переживет.