Нас посадили прямо в зале на опустевшие кресла. Фредди тут же закинул ноги на передний ряд, Родж последовал его примеру. Сзади устроились мы с Бри, стараясь привлекать к себе как можно меньше внимания. Но журналистку и без того, похоже, интересовал один только Фред. Она расспрашивала его про шортики и в целом про сценический образ. Про то, как он ухаживает за голосом. Про то, почему до сих пор одинок. В ответ на этот вопрос Фредди засмущался, прикрыл лицо рукой, покраснел.
- Вам ведь уже 35 лет исполняется в этом году, а вы все еще не женаты. Не встретили еще свою единственную? Или, чем черт не шутит, единственного? – игриво наседала журналистка.
- Отнюдь, - решил разоткровенничаться вдруг Фред, и я испуганно посмотрел в его сторону: не начнет ли разговор про меня?
Но я зря переживал. Точнее… следующая фраза Фреда заставила меня переживать куда сильнее, чем я мог бы, заведи он речь обо мне.
- Мой любимый человек, к сожалению, не отвечает мне взаимностью, - я насторожился, резко побледнел. – Когда я сделал ей предложение, она ответила мне отказом, и теперь она замужем за другим, у нее есть ребенок. Ну а мы с ней остались просто друзьями.
- Вы имеете в виду Мэри Остин?
- Да, - спокойно и, нимало не смущаясь, промолвил он. – В своей жизни я любил только ее. Но мне не повезло. Не все чувства оказываются взаимными. Да и, кроме того, я бисексуален, именно это, как мне кажется, отпугнуло Мэри.
- Вы бисексуальны? – насторожилась журналистка.
- Да. Мне кажется, это бросается в глаза. Красивые харизматичные мужчины вызывают мой живой интерес. Я понимаю переживания Мэри. Зачем ей нужен такой сложный муж, в которого влюблена вся планета? – Фредди самодовольно усмехнулся.
- И как же остальным участникам группы живется рядом с тем, кто вполне вероятно смотрит на них как на сексуальные объекты? – не унималась журналистка.
- Нормально живется, - усмехнулся Фред. – Мы частенько помогаем друг другу в этом плане. Знаете, ведь все люди в мире бисексуальны. Просто кто-то признает это за собой, а кто-то рьяно отрицает, не становясь при этом более гетеросексуальным…
- То есть, вы хотите сказать… - глаза журналистки округлились от ужаса, - что вы и ваши коллеги по группе…?
- Ну а что в этом такого? – Фредди деловито сложил руки на груди и сполз вниз по сиденью, удобнее устраивая ноги на спинке переднего ряда. – Мы друзья во всем. И если нам нужно снять напряжение в гастролях, это же гораздо удобнее, чем идти в бордель, так ведь?
- Но ведь все они женаты… с детьми… Как их жены относятся к подобному? – переборов первичный шок, журналистка поняла, что нащупала сенсацию, и готовилась вытянуть на свет божий все, что только мог сообщить ей сейчас Фредди.
Я же в ужасе взирал на него не в силах пошевелиться. Каждое слово его вонзалось ледяными иглами в мое сердце, и спустя несколько минут я готов был оставить Куин без басиста.
- А жены не в курсе, - начал было Фредди, но его перебил влетевший в зал менеджер, который, вероятно, слышал из-за двери каждое слово вокалиста.
- И они останутся не в курсе, правда ведь? – сунул он в руки журналистке толстый конверт. – Вы ведь сотрете с кассеты все, что только что записали? Мистер Меркьюри не в себе. Он устал после концерта, вот и решил немного поразвлечься. Вы же не воспринимаете всерьез его речи? Ну какой он бисексуал? Он любит Мэри, он же сам только что вам в этом признался. А остальные трое… ну они же семейные люди с детьми. Давайте не будем рушить их семьи желтыми сплетнями? – и он подхватил журналистку под локоть и потащил за собой прочь из зала.
Я, наверное, все же до последнего надеялся на какие-то объяснения от Фредди. Ждал, что вот сейчас он повернется ко мне, поцелует прямо при ребятах, скажет, что это он просто провоцировал глупую журналистку, что все между нами по-прежнему. Но он лишь хлопнул себя по коленям:
- Раз в жизни решил сказать правду в интервью, и ту никогда не опубликуют. Эх! – поднялся и вышел из зала, даже не обернувшись.
Родж последовал за ним, и только Бри обеспокоенно повернулся ко мне:
- Что между вами такое случилось?
- Не знаю, Бри, - помотал я головой, глотая плотный болезненный ком в горле. – Но теперь, кажется, вам придется искать нового басиста. Я здесь больше не останусь.
Бри протянул дрожащую руку влево, не глядя схватил бутылку, на которую указывал Родж, открутил гладкую металлическую пробку и в нетерпении отшвырнул ее в сторону. Та покатилась по полу, звеня и подпрыгивая, и через секунду уже была под соседним буфетом. Бри опрокинул бутылку себе на правую ладонь, но не рассчитал силу и резкость движений, и вот оба они оказались залиты маслом, а в руке его ходила ходуном еще несколько мгновений назад полная, а теперь почти пустая бутылка темного стекла. Но ни один не обратил на это происшествие ни малейшего внимания, Родж лишь задрал липкую и влажную от масла рубашку повыше, одним рывком приспустил белье и снова оперся скользкими ладонями о столешницу. Бутылка полетела на пол вслед за пробкой, но к счастью обезумевших от страсти любовников не разбилась, а лишь замерла у босых ног Тейлора. Бри стянул белье вслед за Роджем, опустил ладони на его пошло отставленные ягодицы и утробно застонал, касаясь подбородком его плеча. Он оглаживал масляными по локоть руками худое дрожавшее тело Тейлора, поднимаясь к груди, спускаясь на живот и ниже к уже окаменевшему члену, нигде не задерживаясь дольше секунды. Развел, наконец, его ягодицы, скользнул пальцами к инстинктивно сжавшемуся кольцу мышц и слегка надавил.
- Не тяни, - прохрипел Родж. – Я тебе не целочка. Давай уже.
Бри кивнул, тяжело сглотнул, провел ладонью по члену, распределяя масло по его поверхности, прижался пахом к бесстыдно отставленному заду блондина и медленно погрузился в его горячее вожделеющее нутро. Бри продвигался так медленно, словно это был его первый секс, а перед ним лежала, робея, юная стыдливая школьница, а не видавший виды прожженный Тейлор, которого кто уже только и в каких позах не поимел за все эти годы. Который и сам много кого поимел, чего уж греха таить. Ощутив Мэя внутри себя, Родж почти заревел, словно бы завеса храма сама разодралась надвое, и небо обрушилась на землю.
- Свершилось! – почти прокричал он и подался ягодицами назад, помогая Бри двигаться чуть быстрее, направляя его смущенное естество под нужным углом на нужную глубину.
И лишь только Бри удалось задеть простату, как Родж взревел раненым зверем, задрожал всем телом, откинулся назад, буквально вжимаясь в кудрявого. В этот момент босая нога его скользнула по лужице масла на полу, Родж нелепо взмахнул руками, охнул и неуклюже повалился, увлекая за собой вцепившегося в него мертвой хваткой Бри. Падения словно бы никто из них даже не заметил: Бри продолжал вбиваться в Роджа, сжимая в ладонях его упругие молодые ягодицы, а тот царапал ногтями залитый маслом пол. Он лежал, вытянувшись в струну, а Бри почти сидел на нем, широко расставив ноги и с каждым следующим толчком задевал пяткой приоткрывавшуюся все шире и шире дверцу буфета. Наконец, она распахнулась, Бри уперся в нее ступней и тут же ощутил, как сверху на него что-то валится и сыпется.
- Крупы, будь они неладны, - пробормотал Родж, даже не повернув головы, упираясь подбородком в холодный пол и даже не ощущая его холода.
Он будто бы разделился на двух разных людей: один чувствовал, как ноги его засыпало чем-то мелким и колким, как под пальцами ног скользят вездесущие сухие горошины, и боялся, как бы от равномерных ударов пятки Бри с верхних полок не сверзились бы специи; другой же плавился от жарких прикосновений пальцев, губ, кудрей, от того, как отчаянно прижимается Бри бедрами к его бедрам, как исступленно вбивается в него, и никак не мог слить этих личностей воедино.
Последний ярко-красный луч заката скользнул по стене кухни и ниже, запутываясь в растрепанных волосах блондина, высветив их розовым. Бри перехватил пальцами подсвеченные пряди, прижал их к губам и замер на мгновение, прислушиваясь к собственным незнакомым ощущениям. Он все-таки решился, он все-таки сумел переступить через ревность, боль и страх. И как тут не возблагодарить доктора Стэнли? Если бы не его эликсир, сидеть бы теперь Мэю и жалеть о бесцельно прожитых годах без этого податливого горячего тела, отдававшегося словно в последний раз в жизни. Без этого тела, которое отдавалось другим бессчетное количество раз, но лишь однажды впустило и в душу – много лет назад одного кудрявого долговязого гитариста, мучившего его своей нерешительностью столько долгих лет. К ладоням лип вездесущий рис, Бри даже не пытался стряхивать его, водя пальцами по засыпанной белыми крупинками спине, выводя ими немыслимые узоры. Затем коснулся языком, провел им вниз по выступающим позвонкам, обвел крылья лопаток и вошел резче, еще резче. Роджер отозвался, подался назад, приподнимаясь на руках, перехватил ладонь Мэя и принялся покрывать ее исступленными поцелуями. Его ягодицы словно вросли в вожделеющий, не ведающий покоя пах Бри, оба они словно слились в единый организм, и как ни мечтал Мэй об этом сладостном слиянии, но не мог кончить еще множество долгих минут. А гроза за окном все не унималась, барабаня тяжелыми каплями в стекло, и шум грома, и крики Роджа рождали безумную какофонию звуков, взрывавшихся фейерверками в воспаленном от желания мозгу Бри. Он чуть приподнялся на руках, схватил Тейлора за волосы, притянул к себе:
