И когда он мне ответил, я понял, что должен написать эту книгу. Должен рассказать обо всем сам, пока Эндрю и подобные ему не понесли все эти многочисленные теории по улицам, пока люди не начали шушукаться и сплетничать. Пока ко мне не пришли корреспонденты и не начали задавать неудобные вопросы. Смогу ли я так же спокойно солгать им в лицо, как недавно солгал Пол? Смогут ли мои слова подтвердить Бри и Родж, не краснея и не мямля? И не найдут ли эти сплетники многочисленных свидетелей тех событий, которые смогут уличить всех нас во лжи? Если Маккартни так открыто лжет в эфире ведущего телеканала, это означает, что он не лжет. Или что свидетелей у него не осталось. Или что эти свидетели будут держать язык за зубами. В нашем случае у меня такой уверенности нет.
После разговора с Эндрю я резко встал, извинился, отправился домой и в тот же вечер начал писать эту книгу, в которой собираюсь раскрыть всю правду о себе и своих лучших друзьях, своих самых близких людях. Я не скажу ни капли лжи, я не скрою ни капли правды, но вынесу нашу историю на суд всей публики. Иногда правда убивает, и это вполне может оказаться нашим случаем, но пусть лучше убьет правда, чем ложь. И я советую Полу тоже начать говорить – у нас осталось впереди не так много времени, чтобы насладиться, наконец, жизнью без лжи.
Многие скажут, что это жестоко по отношению к нашим женам и детям, что им такое знать никак нельзя. Но разве и до них не доберутся все эти многочисленные Эндрю? Разве они не расскажут им нашу историю такой, какой она видится им? Разве не придут потом к нам же наши жены и дети и не зададут нам резонный вопрос: а как все было на самом деле? Так вот, в этой книге я расскажу о том, как все было на самом деле, и если я утаю хоть одну малейшую деталь, пусть суд истории вычеркнет мое имя из жизни великой группы Куин.
Конечно, вся сложность заключается в том, что я могу рассказать нашу историю только со своей собственной позиции, поведать о своих мыслях и чувствах. О мыслях же и чувствах остальных троих я могу лишь догадываться или верить им на слово. Конечно, вся эта история не будет полной и всеобъемлющей без свидетельств Фредди, Брайана и Роджера, но я искренне надеюсь, что двое оставшихся в живых дополнят ее своими рассказами – когда отойдут от первоначального шока.
Думаю, не имеет никакого смысла рассказывать вам о моем детстве, о том, какое я получил образование и как пришел к мысли о том, чтобы стать басистом – все это вторично и вряд ли вызывает интерес у кого-либо, кроме профессиональных биографов. Моя личная история началась в тот самый момент, когда в доме моем зазвонил телефон, и на том конце провода кто-то деликатно и вкрадчиво пригласил меня на прослушивание в группу – басистом. Позднее оказалось, что это был Брайан. У него был очень тихий голос и удивительно мягкие интонации. И, войдя в студию, я сразу понял, с кем говорил – он держался особняком, не сводя глаз со своей темно-красной гитары, а в другом углу хихикали и пихались два явных раздолбая – Фредди и Роджер. Имеет ли смысл описывать их внешность? Все вы ее знаете ничуть не хуже меня, поэтому не буду строить из себя художника-портретиста. С первой минуты я интуитивно потянулся именно к Брайану – он был столь же тих и застенчив, как и я. И именно он одобрил мою кандидатуру. А Фредди тогда сказал в самую точку:
- Басист-выпендрежник нам ни к чему. Он должен знать свое дело, большего от него и не требуется. В конце концов, у нас ведь есть великолепный фронтмен! – и он сделал грудь колесом и ткнул себя обоими указательными пальцами в грудь. – А теперь, милые мои, предлагаю устроить вечеринку по поводу полного укомплектования нашего замечательного коллектива!
Откуда-то сразу возникли бутылки, стаканы, бургеры и лимонад… Я не хотел ударить в грязь лицом и произвести на ребят слишком унылое впечатление, поэтому старался не отставать и тоже пил на ура, пока, наконец, не почувствовал гул приближающихся вертолетов в своей голове, и отправился на балкон освежиться и прогнать дурноту. Но я успел только отодвинуть тюль и открыть дверь, как обомлел прямо на пороге. Я тер и тер глаза, надеясь, что все это мне только привиделось, но две фигуры, совокуплявшиеся прямо на балконе – практически у всех на виду - никак не желали исчезать. В первые секунды мне показалось, что Фредди просто приволок какую-то блондинку, но потом эта «блондинка» сама навалилась на солиста и начала вытворять с ним такое… словом это был Роджер собственной персоной. Я протрезвел в тот же миг, как осознал происходящее, и побежал назад в комнату к мирно сопевшему на диване Брайану. Я рухнул рядом и принялся тормошить его:
- Брайан! Брайан! Там… Фредди и Роджер там на балконе…
- Ну что такое? – проворчал тот, просыпаясь и громко зевая.
- Фредди и Роджер – геи? С ужасом спросил я.
- Да кто же их знает? – пожал он плечами. – У обоих вроде девчонки есть. Фредди даже жениться на своей собрался. Но… вот такие вот дела. Весело мы живем, да? Ты теперь поди решишь, что на фиг тебе все это нужно?
- Ну если это не будет никоим образом касаться меня лично, тогда мне все равно, - пожал я плечами.
- Понимаешь, Джон, тебе никто и никогда не сможет этого гарантировать, - перешел Брайан на серьезный тон. – Жизнь она вот такая, непредсказуемая. Роджер тоже не знал, чем все это обернется, когда мы знакомились с Фредди.
- Как же это все у них вышло?
- Спроси у него сам. Если он захочет тебе ответить. Он даже мне не смог ответить на этот вопрос, - и тут же Брайан снова отрубился.
Вот таким вот хаосом и безобразием начался мой путь в группе Куин.
- Послушай, Тейлор, может, хоть сейчас расскажешь – как же и вправду у вас с Фредди все замутилось? – со смехом съязвил Бри.
- Еще чего. Много будешь знать – на Красной леди не сможешь играть. А Дики все-таки бессовестный. Боюсь, он тут все грязное белье вывалит и каждую деталь даст в лупу рассмотреть. Меня уже заранее жуть берет.
- И почему ты столько лет отказываешься рассказывать о вашем романе с Фредди?
- Опять завел старую шарманку… Хорошо, обещаю рассказать. Но не раньше, чем дочитаем вот это, - и он постучал ногтем по внушительному тому.
Брайан вздохнул и вновь погрузился в чтение.
========== 2. ==========
ГЛАВА 2
Концертов в те месяцы у нас почти не было: мы то искали студию, то продюсеров, то в спешке писали музыкальный материал… Денег катастрофически не хватало, и ребята предложили мне вскладчину снимать с ними крохотную двухкомнатную квартиру. Само собой, Фредди и Роджер занимали одну комнату – ту, что побольше. А вторая была у Брайана, и теперь с моим приходом ему пришлось потесниться. Вещей у меня было совсем мало, да и я не хотел стеснять и без того скромного гитариста. Мне хотелось попытаться хоть с ним найти общий язык, поскольку остальные двое постоянно были на своей волне и нас замечали по сути только на репетициях. Из их комнаты постоянно раздавалась возня, звуки борьбы и поцелуев, стоны и поскрипывание старой кровати.
Как-то раз Брайан был в институте, а Фредди – на рынке торговал шмотками, дав Роджеру выходной, и мы остались с барабанщиком в квартире абсолютно одни. Обычно он спал допоздна, и я часов в восемь утра, как истинный жаворонок, выполз на кухню заварить чай и послушать новости. Включил радио, поставил чайник и сел на табурет, поджав ноги под себя. Временами я хотел разорвать наши отношения с группой и пойти работать электротехником, как и планировалось раньше. Обстановка в коллективе сильно меня напрягала, мне все тяжелее давались эти бесконечные тискания друг друга Роджером и Фредди, а относиться ко всему философски, как учил меня Брайан, у меня никак не получалось. Переезд в эту квартиру все только усугубил. Теперь я ежедневно наблюдал эти ненормальные отношения, и меня коробило с каждым днем все сильнее. Но высказать свою неприязнь кому-либо из парочки я не решался из боязни схлопотать в глаз или в пах – оба они все-таки были, а один из них все еще остается, знатными непредсказуемыми придурками.
