Только потом в боте до них дошло, что они маленько ошиблись, капсул-то две, а мяса три, что делать? Решили, что на корабле разберутся, может ещё найдут, в смысле, отремонтируют, одну, ну или на худой конец, в клетке посидит, чай не аграф. Бореньку и Юрочку поместили в капсулы, так как у них был выше интеллект, а у Юры ещё и пси, хоть мало, но есть. А у толстой бабёнки ни пси, ни значительного интеллекта не наблюдалось, значит в клетку её. Крышка капсулы была прозрачной и, поскольку она была из старых, то была рифлёной, ну как гранёный стакан с боку.

На корабле всех выгрузили. Капсулы в стойку. Толстуху в клетку. А на следующий день, когда она пришла в сознание в клетке в мятой и грязной одежде, а вокруг негры с оружием, она завыла, а негры, заметив такой концерт, стали собираться возле клетки и хохотать над ней. Скучно им было. На шум пришел старый капитан, которому тоже было скучно, в клетке он увидел ревущую толстую белую женщину. Если бы она была моложе и худее, то он не обратил бы на неё внимание, а тут такой "колобок" и плачет, интересно. Анфиса заметила интерес капитана к себе, она, конечно не знала, что это капитан, она не знала даже языка на котором они разговаривали между собой, но её женское чутьё подсказало, что это начальник. А дальше у неё всё было на автомате, улыбка, жест, взгляд и прочее, а кому охота сидеть в клетке. В общем капитан забрал её к себе, помыл, подлечил в медкапсуле, там же язык загрузил, комбез выдал, как у всех и ещё, от щедрот душевных и от "нежной любви", так неожиданно возникшей у него к ней, бусы в виде ошейника на её прелестную шейку. А бусы, в смысле, ошейник простой рабский с электрошокером и небольшим зарядом взрывчатки внутри, которая другим разумным навредить не может, так как мала, а тому на чьей шее находится аккурат эту самую шею переломит. Всё это он разъяснил, а она к тому времени уже знала общий язык, и даже показал как работает электрошокер. Так что Анфиса, всё поняв и осознав удар током по своей шее, решила всё делать, что скажет капитан. Ну ведь хотела найти какого-то спонсора, а чем он хуже: кормит одевает, украшает (ошейник), по своему любит и вообще хороший, потому что, ведь, не убил, а мог. Просто мечта одинокой женщины.

Что ж голова так трещит и во рту дюжина кошек "освободилась", а руки и ноги затекли и не слушаются. Ну голова и кошки-то понятно, вчера выпивали, а тело-то что. Да и вчера ли это было, что-то, как-то не верится почему-то. Или вчера, или давно.

О, вот, начинает тело чувствоваться, мурашки побежали, теплеет. Наверное, можно попробовать открыть глаза. Ой, больно, свет яркий, глаза слезятся, точнее слезились бы, но нет — сухо, сушняк. Да что так плохо-то и полосы какие-то перед глазами. А полосы, полосы, как на том стакане из сна. Так это был не сон. Или сон. И вообще, где я? И кто я или не я, но нет, вон шрам на пальце мой. Фу, всё-таки я. А теперь, где? Да и шрам разглядеть, это надо шею и руку повернуть, так что тело слушается. Так всё-таки где я?

О, пошел стакан вверх или не стакан, а крышка какого-то ящика или гроба. Я, что, в гробу что ли, или нет. Крышки гробов, вроде бы, не прозрачные. Что-то булькает подо мной, а водкой не пахнет и мочой тоже. Ладно, дальше. Ой, я ещё и голый в этом ящике, будем так его называть.

Так, попробуем сесть. Сел с трудом, руки дрожат и трясутся. Надо осмотреться. Кругом такие же ящики, но пустые, так как крышки открыты. Что-то гудит где-то, но не здесь. Помещение где-то 10 на 20, а может быть 25 метров и высотой метров 5 не меньше, может и больше. Помещение серого противного мышиного цвета. У потолка светлее, а к полу и пол темнее. Свет откуда-то сверху, но не резкий, а, я бы сказал, мягкий, спокойный. Откуда светит не понятно, но сверху, наверное. Воздух довольно свежий, но с примесями каких-то технических запахов еле уловимых.

Надо как-то выбираться из этого ящика. Ноги, вроде, слушаются. Рядом с ящиком какая-то тумбочка или это часть ящика. На ней какой-то пакет, такого же серого цвета, как и всё остальное. Так, посмотрим, что это. Раз на тумбочке рядом с моим ящиком, значит это моё, вроде бы так? Что в пакете? И как его открыть? На одной из сторон была нарисована рука, точнее ладонь рыжего цвета с пятью пальцами. Я прислонил ладонь к рисунку и ничего, а, нет, через некоторое время серая обёртка куда-то втянулась или испарилась, и открылось содержимое такого же рыжего цвета, как и ладонь на обёртке. И что же тут у нас? Как-то не приятно быть голым. А, это кажется какая-то одежда, да, точно, комбинезон с обувью странного вида, носки с подошвой. Всё это рыжего цвета, кроме подошвы и пояса с карманами, приделанного к комбинезону. Они чёрного цвета. Странная одежда, и цвет, и форма. Ладно, за неимением гербовой, пишем на простой, одеваем. Размер, наверное, 60–64. Но, после одевания и застёжки "молнии" на груди, комбинезон, согревшись, ужался по мне, далее выскочили перчатки и шлем из воротника и, затем, пропав — это шлем и перчатки, комбинезон отпустил меня т. е. слегка раздался в ширь, а то, как-то сжал неудобно. "Молния", кстати и не она, а просто шов, который сросся после того, как я провел по нему как по молнии. Да, странная одежда. Что-то при одевании я заметил не так в себе. Я сначала не понял, так как не очень был здоров, и сейчас не очень, но гораздо лучше, чем при пробуждении. Так вот, я сосредоточился и понял, что у меня между ног не было волос и на ногах тоже. Я судорожно провел рукой по голове, надеясь провести рукой по волосам, но их нет, как нет и бровей и даже ресниц. Кошмар, на всем теле не было ни одной волосинки. Вот почему мне казалось, что это не я! Ну ладно, может быть отрастут. Так, где же я?! И одежда, и место, и обстановка, мягко говоря, странная.

Но рефлексировать мне не дали. Что-то где-то зашипело, открылась дверь или, точнее, ворота двустворчатые, поскольку они были широки и высоки для двери, и в ворота вошли или, точнее, вбежали двое в таком же как у меня комбинезоне только серого цвета с сапогами и на ремне у них было какое-то оружие, наверное. Я хотел было отойти в сторону от их движения, но, во-первых, я был в заторможенном состоянии, а во-вторых, один из них, глядя на меня, сказал: "Иди быстро к нам, а то хозяин сейчас начнёт говорить, а ты здесь ещё". Я, на автомате, пошел к ним. Один схватил меня за руку, а второй стал подталкивать в спину, и мы быстро пошли или медленно побежали, медленно из-за меня, куда-то по коридору. Далее в зал. И только тут до меня дошло, что он говорил не на русском языке, а я его понял. Как!? Ведь я кроме русского ни-ни, не считая отдельных слов по-английски или по-немецки. Кроме того, эти двое, да и тот, который начал говорить, были чёрные, т. е. негры. В зале, точнее это ангар какой-то, было много народа. Все, кроме охраны, были в рыжем, а охрана в сером, и, только, тот, что говорил, был в какой-то разноцветной одежде с ремешками и ещё какой-то фигнёй, как, я бы сказал, у женщин, но он, вроде бы был мужского полу, судя по голосу. Да, кстати, женщины тоже были и в такой же рыжей одежде, но за какой-то проволокой, да и вокруг нас тоже была такая же проволока.

А разноцветный, в смысле одежды, говорил на своём тарабарском, но я его понимал:

— Вы все, мясо, моё имущество, рабы. Нравится вам это или нет мне всё равно. Вы должны работать на меня, приносить прибыль, я вас купил.

Когда он это сказал, из толпы выскочили несколько человек и что-то заорали в сторону разноцветного. Почти одномоментно из рядов охраны, что стояли возле проволоки, раздалось тихое шипение и я разглядел, что, охранники вскинули руки, в которых держали странного вида пистолеты. Это они, наверное, шипели. А выскочившие из толпы и кричащие люди попадали на пол. Наступила тишина. И в этой тишине разноцветный сказал:

— Ну вот, вы видели результат. Я не люблю, когда перебивают. Но вы не волнуйтесь ваши коллеги не мертвы, это не летальное оружие. Всё равно нужно вам всем пройти тест ФПИ, заодно и их приведут в порядок. Я не хочу портить своё имущество и другим не позволю. А те, которые будут слушаться и хорошо работать получат привилегии и поощрения, для тех же, кто будет особенно хорошо работать у меня есть особая привилегия или поощрение — это для мужчин — женщина, а для женщин — мужчина, я не зверь какой-то, я всё понимаю — и улыбнулся, как ему казалось обворожительной улыбкой, наверное, а для меня, хищный оскал.