– Сабрина тоже не хотела расписываться в Книге. Но все-таки расписалась.

Харви насторожился.

– Ее заставили? Кто?

– Сабрина поставила свою подпись в ту ночь, когда пришли тринадцать ведьм Гриндейла, – пояснил Ник. Харви уже начал разбираться в его интонациях: когда и без того низкий голос Ника становился еще ниже, это значило, что он обеспокоен. – Она хотела обрести силу, чтобы спасти город. В том числе тебя.

В ту ночь она пришла к нему и сказала, что отныне встречаться им будет опасно. Той ночью ее волосы стали белыми, как лунный свет. Когда он обнял ее и поцеловал, то почувствовал запах озона, и запах полуночи, и горькую сладость. Харви понял: случилось что-то страшное, но не знал, что именно.

– Сдается мне, ты не в восторге от того, что она продала свою душу, – проговорил Харви. – При этом в целом ты не считаешь, что отдать душу Сатане – это нехорошо. Чем же ты недоволен?

Повисло молчание. По-видимому, Нику не приходило в голову задаться этим вопросом.

– Она мне нравилась такой, как была, – ответил он наконец. – Жалко было видеть, как она меняется. И еще жальче заставлять ее делать то, чего она не хотела. Она сказала, что не хочет, поэтому я тоже не хотел для нее этого.

– Гм, да, – протянул Харви. – Получилось неплохое определение добровольного согласия.

– Правда? – посветлел Ник.

– Отличное.

Ник просиял.

– Оказывается, поступать так, как принято у людей, совсем не сложно.

В это время оба услышали скрип входной двери. У Харви от этого звука кровь привычно стыла в жилах, будто тяжелые шаги включали в его душе холодный кран.

– Это мой отец. Тебе придется уйти.

Но было уже поздно.

– Ничего, человече, – бросил Ник. – Расслабься.

Ну как тут расслабишься, если Ник без конца повторяет «человече» и тому подобное? Отец наверняка обратит внимание.

– Харви, это я! – крикнул из прихожей отец. – Ну и денек выдался. В двух штольнях вдруг на ровном месте обвалился потолок, а мой сменщик Джонс сломал ногу…

Отец увидел за столом Ника и умолк.

– Это еще кто? – рявкнул он. Трясущимися руками налил себе стакан воды. В эти дни он пил много воды – руки сами собой тянулись к питью, пусть даже это был не алкоголь.

– Гм… Это Ник, – ответил Харви. – Мы вместе работаем над проектом.

Если бы отец заглянул в блокнот Ника и увидел бы выведенный каллиграфическим почерком заголовок «Как клеить простых людей», то непременно задал бы множество вопросов. Но вместо этого он сверлил взглядом Харви, на корню отметая его жалкие оправдания. Он всегда смотрел на сына с одним и тем же выражением – словно увиденное ему очень и очень не нравится.

Проворно, будто ночной зверь, крадущийся среди деревьев, Ник достал еще один флакон и мгновенно вылил его зеленое содержимое в стакан отца. А тот, испепеляя взглядом сына, ничего не заметил.

– Папа… – хотел было предостеречь его Харви, но не успел: отец отпил большой глоток и опустил стакан. Харви поморщился.

– Ник, – сказал отец, внезапно расплывшись в улыбке. Улыбка была широкая, глуповатая и совершенно ему не шла. – Рад тебя видеть. Заходи, когда хочешь.

– Зайду, – спокойно отозвался Ник.

– Значит, ты капитан футбольной команды? – сказал отец. – Замечательно.

– Это точно, – подтвердил Ник. – Знать бы еще, что такое футбол.

Но отец, видимо, слышал совсем не то, что произносил чародей. Харви перевел взгляд на Ника, потом на стакан, потом на отца. Отец хлопнул Ника по спине.

– Хорошо, что мой парень наконец-то связался с нормальным человеком.

Ник оскалил зубы.

– Я бы сказал – радостно до чертиков.

– Поговорил бы ты с ним, – продолжал отец. – Чего он попусту растрачивает жизнь. Малюет свои дурацкие картинки, водится с отпетыми дурами, болтает с ними о какой-то ерунде. Не возьму в толк, где он этого нахватался.

Харви тупо уставился на кухонный стол.

– Да уж верно, не от вас, – ответствовал Ник.

– Никчемный он, что ни говори, – продолжал отец. – Стержня в нем нету. Можешь себе представить Харви на футбольном поле? Ха! Да он при первом же жестком приеме распустит нюни. Попробовал бы баскетбол, что ли. Занялся бы хоть чем-то стоящим. Поговори с ним, а?

– Какая увлекательная беседа. Жаль, что вам пора уйти к себе и не показываться до утра.

Команда прозвучала самым будничным тоном. В ответ отец зевнул, потянулся, словно марионетка, которую Ник дергал за ниточки.

– Устал я, ребятки. Пора на боковую. – Он оглянулся. – Если бы ты, Харви, хоть денек потрудился как следует, то понял бы, каково это. Рад знакомству, Ник.

Дверь отцовской комнаты громко захлопнулась. Эхо прокатилось по всему дому. Харви продолжал разглядывать сучки в дощатой столешнице. Один выцветший сучок походил на искаженное криком лицо. Он понял, что по его собственному лицу снова пролегли привычные унылые складки.

– Напрасно ты это, – выдавил он наконец. – Заколдовал моего отца.

– Ты бы предпочел, чтобы я его убил? – спросил Ник.

Харви потерял дар речи.

– Что, это было бы лучше? – не отставал Ник. – Потому что я мог бы. С легкостью.

– Нет! – рыкнул Харви. – Я не хочу, чтобы ты его убивал. Он мой отец. С какой стати я… Да что это вообще за вопрос?

Он поднял глаза и поймал внимательный взгляд Ника.

– Ты его… любишь?

– Да, – выдавил Харви.

Ник скривился.

– Почему? Ты что, вообще всех подряд любишь?

– Нет, – коротко ответил Харви.

Он мог по пальцам пересчитать тех, кого любил. Прежде всего, конечно, Сабрину и Томми. Еще Роз и Сьюзи. И отца – он питал к нему тяжелую, озлобленную любовь, в которой не было места симпатии.

И вот теперь Томми нет в живых. Сабрина ушла в мир, где живет Ник, в мир теней и крови. Как многое из того, что он любил, забрала магия.

Харви не хотел, чтобы Сабрина накладывала на отца чары, не хотел, чтобы это делал Ник. И, сам тому ужасаясь, радовался, что отец больше не пьет, радовался, что он закрылся у себя и не выйдет до утра. И, ужасаясь, радовался, что у него есть собеседник.

– Отец всегда вот так с тобой разговаривает?

– Ага, – уныло ответил Харви. – Может, хватит об этом? Возвращайся к своим книгам. Ты ведь за этим пришел.

Ник пожал плечами и подчинился. Харви вымыл тарелки, доделал математику, стараясь не подсматривать в ответы, написанные Ником: они, как назло, были правильные и помогли разобраться в кое-каких сложных моментах.

Когда он закончил, Ник все еще листал книги, что-то старательно записывал. Время было позднее, но Харви к этому привык – он часто видел, как Сабрина или Роз с головой уходили в решение какой-нибудь задачи. И он сделал то, что делал обычно, когда в ночных учебных посиделках усталый мозг отключался: стал делать зарисовки и заваривать чай.

Харви давным-давно запечатлел свой дом и все, что в нем есть, в тысячах набросков, он снова и снова практиковался, оттачивая технику. В Гриндейле мало что изменилось, но никогда еще у него за кухонным столом не сидел, погрузившись в учебу, чародей.

Харви поставил возле Ника кружку с дымящимся чаем и вернулся к рисованию. Минут через пять Ник, обнаружив кружку, удовлетворенно хмыкнул.

– Что это… – проговорил он удивленно, как будто никогда в жизни не видел кружек.

– Для тебя, – сказал Харви.

Ник еще долго разглядывал кружку. Наконец буркнул:

– Я хочу кофе.

– Нет, – отказал Харви. – Время позднее. После кофе ты не уснешь. Это травяной чай. Успокаивает. Ты вроде должен знать. Мне казалось, ведьмы разбираются в травах.

Ник поглядел на него, насупившись. Потом мрачно поглядел на травяной чай, прошептал какие-то заклинания – Харви счел это грубостью. Наконец, тихо бормоча себе под нос какие-то таинственные проклятия, Ник вернулся к учебе – делал пометки, что-то записывал, дергал себя за волосы, погрузившись в мысли и время от времени отпивая чай. Заголовок новой страницы гласил: «Битва полов? Настоящее оружие применяется редко».