Он не хотел, чтобы все это произошло.
Он обещал тому парню наркотики, заверяя, что его папа — дилер, заправляющий бизнесом в подвале их дома. Слишком наивный и готовый на все, ради прихода, он спускался в подвал без каких-либо колебаний.
Через пару минут он уже выбегал весь в кровавой одежде, крича от ужаса, а лицо его было разукрашено следами от когтей, из которых сочилась красная жидкость.
В подвале что-то обитало, Тейт знал об этом. И он использовал это в своих интересах. Что это могло быть, он не имел понятия, как и про весь этот дом. Иногда ему казалось, что за его спиной кто-то стоит, но обернувшись, он понимал, что там никого не было. Эдди часто смеялась и с кем-то завела дружбу, но он был уверен, что они наполнены тьмой, не уступающей по силе ему. Они жаждут крови. Они не живы. Он рассказывал Констанс об этом, но та, пьяная, только давала пощечины и бросала в его сторону жестокие обвинения. Поэтому он сохранял спокойствие и копил нарастающее в нем зло, чтобы использовать его для своих целей.
Вайолет появилась за ним, внимательно наблюдая, откуда убегал мальчишка.
— Тейт, что это было? — закричала она в ужасе. Он подошел к ней, их разделяло несколько шагов.
Он протянул к ней руки, чтобы попытаться успокоить ее, но она отступила, — Это был тот парень, я тебе о нем рассказывал, — со спокойствием в голосе объяснил он, — Он больше не будет ко мне приставать. Все в порядке.
Она покачала головой, широко распахнув глаза от злости, — Нет., — настояла она, — Не позволяй им так добраться до тебя! Ты не должен сдаваться!
— Вайолет, что ты несешь? — он сам не понял, как его голос повысился. Почему она не радуется за него? Почему не смеется и не хвалит за то, что он разгадал одну из тайн дома, который вводит всех в ужас? Ее покрасневшее лицо от слез и отвращения навсегда отпечаталось в его сознании, — Я не сдавался! Я защищался! Я напугал этого парня до полусмерти. Держу пари, он наделал в штаны.
— Ты не знаешь того, что может сделать с тобой этот дом, — вздрогнула Вайолет, — Я жила здесь раньше. Но родители переехали, потому что этот дом сотворил с нами ужасные вещи. А ты уже сдался. Ты хочешь причинять боль. Ты хочешь причинять боль другим людям.
— Я думал, ты ничего не боишься! — хрипло прошептал Тейт. Его голос был полон ненависти и злобы.
Она, качая головой и пошатываясь, попятилась от него, — Я больше не хочу тебя видеть! , — задыхаясь пробормотала она и устремилась прочь. Она исчезла, достигая заднего двора.
— Я ДУМАЛ ТЫ НИЧЕГО НЕ БОИШЬСЯ! — прокричал он ей вслед, но это не удовлетворило демона.
/
В конце концов она все-таки вернулась. Единственная, кто это сделал, за всю его жизнь.
Он увидел ее вновь в своей комнате, спустя три дня ожидания. Его волосы были влажнами, после длительного горячего душа, а полотенце было обернуто вокруг бедер. На его руках виднелись порезы, ярко-красного цвета, в противовес ее едва заметными белесым шрамам. Ее лицо блестело от слез, но в глазах плескалась тьма с уверенностью.
— Этот дом наполнен тьмой, — вздохнула она. Она стояла всего в нескольких шагах от него, а потому, когда он подмигнул ей, она секунду спустя уже стояла напротив него, закусывая нижнюю губу, от чего кровь в его теле закипала.
Он закрыл глаза, когда она перебирала пальцами его мокрые волосы. Он мог поклясться, что где-то на фоне играла та сексуальная песня Nine Inch Nails, но его внимание было приковано только к ее аромату и ощущению от ее близости, поэтому он отложит заговоры на другой день.
— Мы все уязвимы в нем, — прошептала она, — Он завладевает тобой. Заставляет тебя думать о тех вещах, о каких нельзя думать, совершать поступки, которые нельзя совершать. И самая дерьмовая вещь состоит в том, что ты желаешь эту тьму, ты ее жаждешь. А я эгоистка. Я и правда чертова эгоистка. Этот дом хочет тебя, а я не хочу делить тебя с ним. Но я причиняю только больше боли, когда ты поддаешься. Он делает так с каждым.
Она была рядом, ее язык был так близок к его, что Тейт мог даже попробовать на вкус воздух, который их разделял, — Наверное, для этого уже слишком поздно, — пробормотал он. Он наклонился, чтобы поцеловать ее, но в последнюю секунду она уклонилась и вместо губ, он поцеловал ее шею. Она таяла от его прикосновений, его руки обхватывали ее талию, а полотенце близилось опуститься опасно низко. Он поправил его, скрывая усмешку, а она, краснея, положила подбородок ему на плечо, уткнувшись в его медовые волосы.
— Ты можешь быть таким хорошим человеком, Тейт, — прошептала она. То, как она вписывалась в его жизнь было слишком идеальным, и это все, чего он хотел; все, что у него было. После всего, что с ним случилось, с его братьями и сестрой, после всех его проклятых грехов, жестокости матери, ухода отца — она была чистейшей частичкой этого грязного мира.
Он не знал как, но вдруг оказался прижатым спиной к холодному дереву закрытой двери, а ее язык пытался проскользнуть в его рот, наверное, он был не такой уж и грешный, по сравнению с ней, — Боже, нет, блять, нет, Вайолет, — с его губ слетал смех, перемешанный со стоном. Он повернул ее так, чтобы ее лопатки скользили по дереву. Вздохнув в его рот, она обняла его шею самым любящим способом.
Они кружились в объятиях, прикасаясь друг к другу губами, пока Вайолет случайно не споткнулась о железную ножку кровати и не упала на ее, а вслед за ней и Тейт. Они были так близко, что жар, проходящий через их тела, мешал им здраво мыслить. Впервые в его голове не кричали душевнобольные голоса и не мелькали сцены убийств. Все, что было сейчас в его мыслях — это спокойствие, похоть и его собственные долбанутые желания, и он был готов остаться здесь, с ней, навсегда, потому что если это поможет достичь таких мыслей — он был согласен.
Его пальцы отчаянно пытались удержать полотенце вокруг его бедер, но он все еще был в состоянии удерживать как можно ближе Вайолет, пока ее пальцы пробуждали все нервы. Он все не понимал, сколько на ней надето слоев одежды в виде свитеров, маек, кардиганов, но когда он добрался до ее майки-алкоголички и оранжевых колготок, то почувствовал успокоение. Когда она, наконец, начала стаскивать с него полотенце, он отстранился, тяжело дыша, с румянцем на щеках и вздымающейся грудью. Оба мокрые от того, что он только недавно вышел из душа.
Они останавливаются и глядят друг на друга, оба не зная, решаться ли зайти дальше. В конце концов, он слезает с нее и ложиться рядом, пытаясь усмирить пульс.
После неловкого молчания, Вайолет заливается смехом, — Боже, Тейт, — все еще задыхаясь, пробормотала она, — Не думала, что это возможно, но я была почти близка, а ты оставил меня ни с чем.
Они в одну и ту же секунду поворачиваются и смотря друг другу в глаза, наполненные тьмой, и, с еще большей чувственностью, начинают целоваться, и ни один из них не может побороть волну смешков.
— Если ты не хочешь меня, так и скажи, — прошептала она, переставая смеяться. Ее глаза блуждали по его потрескавшимся губам, — Я все пойму. Честно. Я не из тех девчонок, кто будет плакать по такому поводу. И я режу запястья не из-за этого дерьма. Я все пойму, — в одну и ту же секунду они посмотрели вниз, и его желание к ней было очевидно, — Можешь не верить, но я клянусь, что пойму.
Он посмотрел на белый потолок, представляя, какое бескрайнее небо скрывается за ним, — Я хочу тебя, Вай. Другой бы ответ был чушью. Боже, я имею ввиду, что тебя не заботит дерьмо, что люди извергают из своего рта, ты видишь мир, таким, какой он есть на самом деле. И мне нравится, так ты улыбаешься, а еще запах твоих волос. И даже не имело бы значения, если бы ты была некрасивой, хотя это не так, потому что ты великолепна. Ну и твой музыкальный вкус не так уж плох, — в сомнениях она закусила губу, — Честно. Я хочу тебя… больше, чем… ужин с Куртом Кобейном или новые кеды, или надгробия для тех мудаков из школы.
Пытаясь сдержать она почувствовала, как ее щеки налились краской, а по губам медленно расползлась улыбка, — Сколько же в тебе дерьма, — нерешительно проворчала она.
