- Ой, смотри, там мамочка ребенку берет! – всполошилась Аллочка, но Люська вцепилась в руку, удержала – У ребенка мамочка есть, пусть у нее голова болит, раз деньги девать некуда! Понюхает, да выбросит, а не выбросит – так ей и надо! А ты, вот, Аллусик, держи – и Люська, на мгновение, скрывшись в глубинах ларька, притащила бывшей однокласснице огромный пирог – Ешь, давай, а то уже светишься вся! Хороший пирожок, с капустой, пальчики оближешь!

- Да что ты, Люд! – застыдилась Аллочка – Я и сама себе куплю!

- Ладно уж, купит она – засмеялась Людка – Опять на какую-нибудь Плешачиху нарвешься, а здесь – проверенный товар! Что сама ем, тем тебя и угощаю.

Пирожок оказался действительно вкусным, тающим во рту и, оголодавшая Аллочка слопала его, в мгновение ока.

- А ты молодец, Люда! – похвалила она - Вон, какая, неробкая! Отшила, этого «налоговика», не побоялась!

- Кого? – Людка выбросила сигарету, едва не подавившись дымом – Сережку, что ли? Нашла, кого бояться! Да я Яшке словечко шепну и все…

- У тебя мужа по другому зовут – удивилась Аллочка – Толи Саша, толи Слава, точно не помню.. Извини.

- Леша его зовут – вздохнула Людка, отводя глаза – А Яшка любовник мой, он тут весь вокзал крышует, ну и меня тоже… Жить-то как-то надо..

Аллочке стало неудобно – она видела, что задела ненароком неприятную тему, заговорив вначале о музыке, затем об этом Яше, будь он неладен!

Оно ей нужно? Людка к ней, вон, по- доброму, а она лезет куда не просят!

Одноклассница, хоть и бывшая, молчала недолго.

- Смотри, Аллусик, – с гордостью показала она фото светловолосой, курносой девчушки, ужасно похожей на ту Людку, знакомую с детства – Дочка моя, Леся! Десять лет уже, гимназистка! Отличница, как и ты когда-то! Я ее тоже, в музыкальную школу отдала, на скрипку..

Аллочка с любопытством взглянула на Людку, но та, ничуть не смутившись, зло сверкнула глазищами:

- А, что? Пусть учится! Не все же время мы будем так жить? Может, хоть нашим детям достанется что-то другое, как думаешь?

Аллочка яростно закивала головой, соглашаясь. Девочка на снимке ей очень понравилась – если она еще и на скрипке играет, хотя бы в половину так, как когда-то ее мама, то..

- Ты заходи! – Людка вновь затерялась мыслями, включив в голове калькулятор – Извини, Алл, «Питерский» заходит, работать нужно, план давать!

И тепло распрощавшись, бывшие одноклассницы расстались – Аллочка отправилась реализовывать два несчастных стаканчика с тютиной, а Людка – давать план, бутербродами с колбасой, жареными цыплятами, мясом и прочим ходовым товаром.

У нее остался всего один стаканчик, когда очередной папашка, с ребенком, жаждущим витаминов, подоспели за тютиной.

Аллочка уже подумывала о том, что пора двигать домой, плюнув на этот стаканчик – тридцать рублей погоды не сделают, а устала она зверски.

Пирожок, презентованный сердобольной Люськой, как-то, очень быстро, превратился, хоть в приятное, но все же, воспоминание, а дома девушку дожидался куриный супчик, вкусный и калорийный.

- Почем ягодки? - высокий мужчина, широколицый и голубоглазый, в светлой рубашке и строгих брюках, приветливо обратился к Аллочке, удерживая рукой шустрого мальчишку, такого же широколицего и светлоглазого, как и он сам – Спелая?

Аллочка неопределенно пожала плечами – спелая, и так видно, чего спрашивать? Свой товар красочно рекламировать она так и не научилась.

- Двадцать рублей – ответила девушка, ужасно потея в своей бейсболке.

- Что ж так дешево? – удивился мужчина, которому Аллочка скинула червонец. Он был бледноват, слегка морщился и держался за бок.

«Вот еще жук! – неприязненно подумала девушка – То – почему так дорого, то – почему так дешево? Не угодишь! И в шапке – дурак, и без шапки – тоже самое!»

- Не хотите – не берите! – неожиданно для себя самой, нагрубила Аллочка – Сама съем! А вы ехайте себе дальше!

- Тютины хочу! – мальчик упрямо сдвинул брови и надул щечки - Глянь, па, какая красивая!

Аллочка только хмыкнула – оценил!

- Куплю я тебе тютины – весело рассмеялся мужик – Тем более, что продавщица, вон какая симпатичная!

Аллочка слегка зарделась – это же надо, приезжий франт назвал ее «симпатичной»! Да она сроду таких слов не слыхивала – все больше – «кукла рыжая», да «фифа в веснушках»!

- Берите так! – неожиданно предложила она – Последний стаканчик, а у вас мальчик такой славный!

- Зачем же так? – удивился мужчина, широко распахивая глаза, точно удивляясь – Вы девушка, не думайте, что я..

Тут он неожиданно пошатнулся, вцепился ей в плечо, роняя барсетку, рассыпав вокруг злополучную ягоду и начал сползать на землю, хватаясь за Аллочку руками, точно за соломинку.

- Папа! – завизжал малой, которому и было-то лет пять-шесть – Ты что, папа?

Но папа молчал, упав в кучу тютины, мгновенно, окрасившей его цивильную рубашку в неприятный, бурый цвет. Глаза у мужчины подкатились, и он тяжело дышал, вздрагивая, точно от боли.

- Папа! – визжал мальчик, дергая отца за рукав перепачканной рубашки – Папа!

- Понапьются, тут всякие – брюзгливо буркнул древний дед, тряся кудлатой бородой и волоча за собой сумку на колесиках, битком набитую абрикосами – а потом валяются, проходу не дают…

Он уже удалялся, когда до Аллочки наконец-то дошло, что случилось несчастье.

Она завопила громко, пронзительно, точно пожарная сирена:

- Помогите! Помогите же! Человек умирает! – рядом с ней точно так же кричал и плакал мальчик – Папа! Папа!

Аллочка то и дело наклонялась к мужчине, смотрела – живой или нет и, на всякий случай, схватила в руки барсетку. Кто его знает – народ по вокзалу бегает ушлый, свистнут дорогую вещичку, а ей, Аллочке, отвечай.

Прибежала фельдшер, совсем молоденькая девчонка с оранжевым чемоданом, подскочила проводница, мгновенно опознавшая своего пассажира и заохавшая на все лады.

- Острый живот – как-то непонятно произнесла фельдшер, приметив, в руках у потерянной Аллочки, барсетку незнакомца – Слабость, потеря сознания, пульс нитевидный, давление падает! Срочно в больницу! Вы, мамаша, столбом не стойте – строго проговорила она, обращаясь к девушке – берите вещи, хватайте ребенка и в машину! Нужно оперировать, турне придется прервать!

Аллочка только беззвучно открывала рот, вцепившись в руку мальчика, папу которого поспешно грузили на носилки.

Суматошно метались санитарочка и водитель, носилки поминутно падали и грохотали.

Так продолжалось до тех пор, пока на помощь фельдшеру не подскочили станционные работники и не схватились за ручки.

Дородный Сережа, собиратель налогов, даже не попнулся, хотя прекрасно видел, что кому-то из пассажиров стало плохо на перроне.

По всей видимости, выпитое пиво и съеденная курочка, лишили бдительного стража порядка тяги к совершению прогулок.

Проводница приволокла большой чемодан на колесиках, что-то ласково шепнула мальчугану, погладила того по головке.

Аллочка хотела сказать, что она не мамаша, что она просто так, случайно, но девушка в белом халате, усталая и злая, молча, толкнула ее в машину «Скорой помощи», заехавшую прямо на перрон, и захлопнула дверцы.

Мужчина все время стонал, сжимал руку мальчика и почему-то таращился на насмерть перепуганную, девушку.

- Вы не волнуйтесь, вы только не волнуйтесь – повторяла девушка, обтирая лоб своей бейсболкой и явив миру каскад рыжих волос.

Заболевший пассажир, которого так и подкидывало на каждом ухабе, прошептал:

- У вас волосы, точно лесной пожар..

- Что? – плохо расслышав слова незнакомца, Аллочка решила, что тот бредит и запаниковала:

-Девушка, девушка! – застучала она в стекло – Он бредит! Про какой-то пожар бормочет…

Аллочка так сильно волновалась, что даже не смогла внятно объяснить озабоченному фельдшеру, что вовсе не является женой незнакомого пассажира и матерью симпатичного мальчика.

Впрочем, ее никто бы и не послушал – шофер гнал во весь опор, фельдшер что-то кричала в хрипящую рацию, и никому не было дела до невнятного лепетания рыжеволосой девицы.