– А почему? – удивился он.

– Наверное, потому, что у меня бывают непослушания, – призналась я.

– Ну это ты зря. Я считаю тебя хорошей девочкой, и поэтому назначаю тебе очень полезные пилюли. Придётся их попить, чтобы голова не болела. Хорошо?

Я кивнула.

– Ну, еще увидимся, – сказал он. Потом подумал и добавил: – А непослушания встречаются даже у взрослых. Это я тебе как врач говорю.

И ушёл.

Ужинали неподалёку, в маленькой столовой – бабушка, Митя, Павлик и я. Так непривычно было без Варвары Игоревны и Тимофея Филипповича. Они уже уехали к своим родственникам, которые жили недалеко от Задонска. Фёдор Иванович, наш водитель, остался с машиной при воинской части, а тёте Капе ещё не разрешили вставать.

Когда пришёл дедушка, он стал подробно рассказывать, в каком хорошем доме нас теперь поселят.

– Вы пока остаётесь в госпитале, – потом объяснил он, – но только до утра. Утром мы с Митей за вами приедем.

Ура-а!! Нас с Павликом быстро одели, и мы вышли во двор госпиталя проводить дедушку и Митю, да и погулять немного. Митя нам рассказал, что госпиталь состоит из трёх домов, в одном из которых мы находимся. Тётя Капа лежит в другом доме, но нас с Павликом туда не пустят.

Над городом сгущались сумерки. Митя и дедушка ушли. Бабушка стала торопить меня – пора было возвращаться в палату, а меня в незнакомом городе, в чужом тёмном дворе вдруг охватила такая грусть по дому, что нечем стало дышать. Слёзы потоками потекли по щекам.

Бабушка, конечно, всё поняла и, утешая меня, говорила, что в нашей жизни всё ещё образуется, фашиста скоро прогонят, и мы вернёмся домой. И все солдаты вернутся с войны. Вот таким же вечером мы соберёмся в нашем доме на зелёном крылечке: Капа будет играть на гитаре, Миша на мандолине, Серёжа на балалайке, а ты нам будешь петь. И друзья, и соседи придут послушать ваш концерт.

– Когда это ещё будет, – всхлипывая, говорила я.

– Наверное, придётся подождать. Ведь мы с тобой умеем ждать? – и она увела меня с тёмного двора.

Утром пришёл доктор, похвалил меня и Павлика за то, что мы хорошо спали и хорошо выглядим. Потом долго рассказывал бабушке что-то по тётю Капу.

– Так что всё неплохо, но ей денька два – три надо будет у нас полежать, – сказал он и, прощаясь, погладил меня по лысой голове, а Павлика потрепал по пухлым щечкам.

Назавтра дедушка приехал за нами только к обеду и без Мити. Он был чем-то расстроен, и всё сморкался в свой большой носовой платок.

Мы погрузились в маленькую машину на заднее сиденье, и поехали на «новое место жительства», как определила его бабушка. Ехали недолго, и скоро машина остановилась у серой, некрашеной калитки.

Во дворе дома, где нам теперь предстояло жить, было немного снега, и мы с Павликом остались там поиграть, пока бабушка осмотрится в новом жилье.

Сразу за домом мы обнаружили большой сарай, закрытый на огромный висячий замок. За сараем высился дощатый забор.

Заняться пока было нечем – только бегать вокруг дома и двух бочек с водой, которые оказались у нас на пути.

Мы ещё и набегаться не успели, как вернулся дедушка. Он уходил в магазин за продуктами и теперь нёс в жёлтой сетке хлеб, молоко в бутылке и две банки консервов.

– Пойдёмте-ка, ребятки, посмотрим, как там дела у бабушки, не нужна ли ей наша помощь.

Сначала мы вошли в полутёмный коридорчик, а потом дедушка открыл дверь в кухню, где уже топилась плита. Бабушка по-домашнему хлопотала у стола, и всё было бы хорошо, если бы не пронзительный незнакомый запах.

– Бабушка, чем здесь пахнет? – спросила я.

– Не обращай внимания. Вот немного обживёмся – и чужой запах исчезнет.

Она знала, как много значат для меня запахи, иногда даже спрашивала:

– Аля, а это что за запах? На что похож?

А для меня они были такие разные: то тёплые, то холодные, горькие или сладкие, лёгкие или тяжёлые, разноцветные – или невыносимые.

Она всегда смеялась:

– Ну и выдумщица ты.

Сейчас незнакомый неприятный запах был лёгким, въедливым и даже каким-то липким, коричневатого цвета, похожего на тени в углах и ещё нежилым, как будто здесь долго не топили печь и не готовили еду.

Но тут я увидела, что кухонный стол у окна был накрыт нашей походной клеёнкой. Это меня сразу отвлекло. Особенно мне понравились широкие, устойчивые лавки вокруг стола.

Когда мы разделись, Павлик сразу стал обживать незнакомый дом – с воплями носиться по комнатам и заглядывать во все уголки. Кроме кухни, здесь был ещё коридорчик и две маленькие холодные комнаты, в которых стояли широкие железные кровати с одними полосатыми матрасами, без белья.

И я поняла, что лучшего места, чем у окна на кухне, для меня просто нет. Комнаты мне совсем не понравились, да и незнакомый запах там был сильнее.

– Вот Павлик побегает, хоть немного тепла из кухни разнесёт по комнатам, – довольно улыбнулась бабушка.

Первый обед на новом месте показался мне очень вкусным.

Тут же, за столом, стали решать, кто где будет спать. Павлик выбрал комнату с кроватью, что стояла в углу, подальше от окна.

– Я заметила, – сказала бабушка, – что он после этой бомбёжки стал очень пугливым. На любой звук оглядывается, ищет, куда бы спрятаться.

– Что тут поделаешь, – ответил ей дед, – мы взрослые, и то прийти в себя не можем. А я вот не могу добиться от Капы, куда она побежала во время бомбёжки? Я всем кричал – прятаться под машинами, она же выбежала на открытое место и там упала, накрыв собою Павлика.

– Да куда побежала – подальше от машин, я думаю.

И тут я спросила:

– Мы что теперь, все контужены?

– Все, – ответил дедушка, – Особенно я, как самый большой и дважды контуженный. Вот посмотри, как у меня руки дрожат.

Он протянул над столом ладони. Пальцы рук и правда дрожали.

– А я надолго оглохла, – пожаловалась я дедушке. – И кажется, не совсем ещё отглохла. Вчера вечером у меня болела голова, и в правом ухе сильно шумело, а потом стало тихо.

– Таблеточки свои пей, что прописал доктор, – сказал дедушка, – и всё пройдёт. Если что – сходим в госпиталь, покажемся доктору.

И тут бабушка попросила:

– Поговори-ка с ней, отец, насчёт запахов. Мало того, что они её здесь преследуют, да еще и какого-то коричневого цвета.

– Но это легко объясняется, – улыбнулся дедушка. – Какого цвета стены, такого и тени в углах. А значит, и цветные запахи могли там же притаиться.

Стены и в самом деле были в желто-коричневых обоях с редкими темно-зелёными листочками.

– Аля, где спать будешь? – теперь уже у меня спросила бабушка.

– Я бы вот на этих лавках поспала, на кухне, – как можно более просительно отвечала я. – Только поближе к стенке, у плиты.

– Вот это ты придумала, – удивился дедушка, задумчиво подкручивая свои пышные усы. – Местечко это я уже для себя присмотрел. Но так и быть, уступлю его тебе.

Бабушка только руками всплеснула, и недовольно ушла в комнаты стелить постели.

Ближе к вечеру мы все вместе пошли гулять по улочкам Задонска. А когда возвращались, то еле нашли дорогу домой. Дедушка, конечно, знал, как пройти, но хотел, чтобы и мы тоже смогли отыскать наш дом и улицу. Особенно бабушка.

Наступили сумерки. Бабушка зажгла керосиновую лампу. Мы поужинали, и тут, тяжело вздохнув, дедушка сказал:

– Вот и закончился третий день нашего пребывания в Задонске. А ведь мы совсем недавно уехали из Орла.

Укладываясь спать, Павлик немного поплакал – скучал по маме. Уснул только со мной, в кухне, на лавках. Бабушка потом перенесла его на кровать.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.