— Г-госпожа Накамура, — как молнией поражённый пробормотал мужчина, становясь у стола. — Рад видеть вас, — улыбнулся Хатаке, возвращаясь в реальность и осознавая случившееся. Всё правильно, ведь она всего лишь подрабатывала здесь. И кто мог знать, когда она уйдёт. — Всё хорошо. Как ваше здоровье?

— Уже прекрасно, — улыбка женщины словно солнце излучала столько света, что на всех жителей планеты бы хватило. — Пришлось отлежаться в больнице. Благодаря снохе и дочери быстро пришла в норму.

— Это прекрасно, — Какаши попросту не мог не улыбаться в ответ этой чудесной женщине, которая так и заряжала энергией. — Я хотел бы узнать… — Хатаке ещё раз хорошо подумал перед тем, как задать свой вопрос Накамуре. Он выдержал небольшую паузу и, поймав на себе её внимательный взгляд, продолжил: — Вы знаете что-нибудь о Комацу?

— А-а, девушка, которая работала вместо меня, — догадавшись, в чём здесь дело, женщина улыбнулась и задумалась. — Всё, что я о ней знаю, это то, что ей двадцать пять лет и зовут её Сидзуна Комацу.

«Сидзуна, значит».

— А она больше не приходила?

— Полагаю, что она и не придёт, но кто же знает. Может ещё увидитесь.

— Да мне всего лишь нужно ей кое-что передать, — Какаши предполагал, что эта попытка ничего не даст, но он хотя бы использовал все методы, и, к сожалению, это был последний. Накамура же в свою очередь предпочла ничего не спрашивать.

— Но, знаешь, — женщина подозвала его ближе и заговорила вполголоса, когда он склонил голову к её лицу: — Я могу дать тебе её номер телефона.

Невозможно передать ту радость словами, какую испытал мужчина, услышав эти слова, но в то же время он очень взволновался, не представляя себе, как теперь позвонит или что именно напишет Комацу. А поймёт ли она? Не осудит ли? В его голове до этой минуты было слишком много вопросов, а теперь их стало ещё больше. Какаши не привык так зацикливаться на чём-либо, к тому же старательно избегал всего, что касалось девушек, но именно Сидзуна Комацу никак не хотела оставлять его.

— Большое спасибо вам, — Какаши подарил тёплую улыбку в ответ на доброжелательность Накамуры и открыл в смартфоне «телефонную книгу».

========== Глава 3 ==========

Какаши не отрывал задумчивого взгляда от городских огней, проносящихся мимо жёлтыми полосами. Из открытого окна веяло прохладой и ненавязчивым ароматом зелени. Вагон поезда, мчащегося по главной линии Фунабаси, почти пустовал, но мужчина не обращал никакого внимания на обстановку, погрузившись в рассуждения. Миновало ещё несколько минут, прежде чем он, собравшись духом, вытащил из кармана брюк смартфон и отметил, что время десятый час, а это означало, что отправлять сообщение Комацу сейчас поздно.

***

Сидзуна закончила разбирать какие-то бумаги и документы и, сложив их в папку, которую убрала на полку рабочего стола, осмотрела стоящее в гостиной фортепиано. Она бережно коснулась гладкой поверхности инструмента, опустилась на стул и подняла крышку. Ами вошла в комнату с порцией клубничного мороженого, присела на диван поудобнее и, вскинув брови, вопросила:

— Будешь играть?

Пальцы Сидзуны мягко легли на клавиши, и она сделала вдох и выдох полной грудью, настроившись.

— Да.

Она не достала нотной тетради, она играла по памяти с замиранием сердца, едва дыша. Звучание клавиш фортепиано разлилось по каждому уголку дома, умиротворяющая, минорная мелодия завладела душой исполнительницы. Она мечтала, она грустила и радовалась одновременно. Ами хоть и множество раз слышала, как играет её сестра, отчего-то сейчас чувствовала нечто необыкновенно прекрасное, но в то же время печальное и необъятное.

Мама вошла в гостиную и остановилась у дивана, всецело проникаясь и между тем испытывая гордость за дочь. Каждая нота затрагивала сердце, вкрадывалась в сознание и вызывала как улыбку, так и слёзы. Пусть Сидзуна играла редко, зато каждый раз чувственно, возвышенно. Большей отрады для мамы и не было, ведь это она обучала старшую дочь игре на фортепиано.

— «Нежность» Шопена… — вздохнула женщина и блаженно улыбнулась, когда фортепиано затихло. — Жаль, что так быстро закончилась.

— Очень, — прошептали губы исполнительницы, и её потухший взгляд устремился куда-то вниз.

— Что это на тебя нашло? — усмехнулась Ами, с особым интересом всматриваясь в образ Сидзуны, словно что-то там искала. — Давно ты не садилась за инструмент, — по-прежнему не понимала сестрёнка, оставаясь восторженной.

Блондинка мягко улыбнулась и взяла во внимание её задумчивое лицо:

— Захотелось сделать маме приятное, — это была правда, но лишь отчасти. Она понимала, что члены семьи думают на этот счёт на самом деле, но всеми силами отрицала, что эта игра — самовыражение, что её действительно тяготит кое-что, и ей хочется выплеснуть чувства наружу через музыку. В такие моменты Сидзуна всегда очень благодарит маму за полученный навык, за возможность без слов облегчить свою ношу. Она поднялась со стула и закрыла крышку инструмента. — Я пойду.

— Я с тобой, — вскочила с места воодушевлённая Ами, желающая подробнее узнать о произошедшем.

— Нет, я хочу побыть одна. Лучше помоги маме накрыть на стол, сейчас отец вернётся с работы, — твёрдо заключила блондинка, направляясь к выходу. Ами по-детски надула губы, но не ослушалась.

Сидзуна вышла на задний двор под пение сверчков и задрала голову к небу, усыпанному миллионами блистающих звёзд, — самое время прогуляться в одиночестве, взвесить всё и подумать. Заглянув в небольшую пристройку, девушка выгнала оттуда велосипед и тихонько побрела в сторону пролегающей рядом с домом дороги, но замерла на месте, когда услышала знакомый бас:

— Куда собралась?

Она обернулась на голос и, прищуриваясь, всеми силами сквозь мрак постаралась рассмотреть силуэт, располагающийся на веранде. Никотиновая дымка заструилась в воздухе.

— А ты почему тут, раз вернулся?

— Отдыхаю от суеты, — криво улыбнулся мужчина. — А вот тебе не следует одной гулять по городу в такую тьму. Уже десять, между прочим.

— Нравоучениями будешь прикармливать? — она подошла почти вплотную, оставив велосипед на земле, и устремила взгляд вверх, прямо в его серые глаза. Он принял этот жест.

— Брось. Просто волнуюсь. Брат твой старший как-никак. Головой за тебя отвечаю.

— Вы с Юихо расстались? — поспешила перевести тему Сидзуна.

— С чего взяла? — он продолжал заглядывать в серо-лиловые глаза девушки, затягиваясь время от времени и выпуская белоснежную дымку в сторону.

— Домой приходишь в последнее время — не похоже на тебя. Да и дымишь как паровоз, — прищурилась сестра и сложила руки на поясе. Где-то внутри себя она бранила любимого брата за его вредную привычку, но говорить об этом вслух было бессмысленно в силу его непростого характера и взглядов на жизнь.

— Проницательная, — Рю затянулся напоследок и, выпустив струйку дыма, затушил сигарету о пепельницу, стоящую на периле. — Не подходим мы друг другу.

— Отчего ж?

Мужчина приобнял за талию сестрёнку и погладил по макушке:

— Есть девушки, которым нужна забота и ласка. Вот как тебе, например. А есть те, кому нужен богатый папочка, — он говорил мягко и успокаивающе, продолжая гладить сестру по голове. — Так вот я не буду с девушкой, у которой материальные блага на первом месте.

— Понятно, — вполголоса прокомментировала Сидзуна и опустила потухший взгляд.

— Деньги, конечно, важны, но и чувства не на последнем месте. И я рад, что ты, моя сестра, понимаешь меня. Ты умница. И тебе очень нужен человек, который будет о тебе в первую очередь заботиться.

В разуме Комацу снова вспыхнул образ Какаши, который и без того было достаточно сложно выбросить из головы: высокий, статный, красивый, заботливый…

Заботливый.

— Как сказал Кимура: «стерва». Поэтому мне не светит, — Сидзуна пожала плечами и выдавила из себя горькую улыбку.

— Кимура? Это бывший твой, с которым ты два года назад рассталась?

— Он самый.