Только вот итог для меня будет другим.

*Пеши — микс из шахмат и нард. Тяжелая логическая игра выиграть которую полагаясь на ум нереально. Помимо фигур в ней есть элемент удачи — кубик.

Музыкой… Рядом с ним я становлюсь музыкой…

Раскачиваясь в такт заклинанию, она помешала стилетом едва тлеющие угли.

Красные искры с порывом ветра плеснули в сосредоточенное лицо, но Индира даже не поморщилась, про себя считая количество оборотов. Я видела, как шевелились её губы, как мельтешили алые всполохи, отраженные растянувшимися на всю радужку зрачками, кружась в хаотичном хороводе, и я видела, как отмерив положенную дюжину витков она отбросила сосуд и по широкой дуге замахнувшись — ударила.

Я беззвучно вскрикнула и зажмурилась, ожидая невыносимой боли, но её не случилось. Острый кончик стилета высекая искры, пронзил каменный алтарь рядом с левой ключицей.

Индиру перекосило, и она, зарычав, снова замахнулась, уже не бормоча — выкрикивая заклинания мне в лицо. И опять, будто кто-то толкнул её, рука с кинжалом вновь прошла мимо цели, с силой вонзаясь и кроша ледяную поверхность.

На лице её было написано такое замешательство, такая оторопь, что я не удержалась и расхохоталась в голос, лишь сильнее раздражая отступницу своим смехом. Утратив контроль, она ослабила и сковывающие меня чары, частично вернув мне способность двигаться.

Я затрепыхалась, словно выброшенная на песок рыба, хватая, пропитанный горькими курениями, воздух и попыталась сосредоточиться. Простейшее, не требующее сил, лишь мастерства, заклинание тлена, никак не получалось. Онемевшие пальцы не желали слушать разум, но преодолевая сопротивление, я всё-таки смогла сложить пальцы нужной фигурой.

Индира тем временем, обжигая об угли пальцы, собирала их в отброшенный за ненадобностью сосуд — остывший клинок пусть и вогнанный в моё сердце нарушит ход ритуала. Ползая в пыли, словно нищая, которой бросили горсть мелких монет, она собирала всё до единой серебушки, не обращая внимания на отвратительный запах горящей плоти щекотавший мои ноздри.

Последовательница Тёмного продолжала складывать тлеющие кости дракона, потрясая чугунком будто увлеченный ребенок погремушкой, а я уже освободила ноги, и когда, скосив взгляд, увидела движение в свою сторону — замерла. Трясущимися от переполняющих её гнева и предвкушения руками Индира вновь повторила процедуру, и вынув кинжал, занесла руку и со всей силы обрушила очередной удар.

И вновь мимо.

Лишь оцарапав кожу на плече, кинжал вошел в камень по самую рукоять, заставляя огромный монолит брызнуть осколками. Под моей спиной стала расти трещина, больно царапая, обжигая ледяным холодом пуще прежнего. В бессилье отступница закричала, поражая мощью своих легких и обдавая отвратительным смрадом старой крови и разочарования.

— Твоё вфффффремя ещщщщщщё не пришшшшшшлоо, — услышала я голос, которому когда-то внимала однажды. Костлявые пальцы погладили меня по щеке, пробирая до мурашек. Пред глазами замельтешили макушки вековых деревьев и звездное небо. Раскручиваясь на карусели бесконечности я наблюдала, как Он уходит, тяжело опираясь на косовище. — Не пришшшшшшлоооо, — улыбнулся мне Жнец беззубой улыбкой.

Не в силах справиться с очередным потрясением, я не отрывала от него своего взгляда до тех пор, пока Жатель не скрылся в чернильной тьме, именно поэтому я пропустила момент, когда злющая брюнетка сорвала с шеи амулет и поднесла клыкастый череп к губам.

Казалось, она страстно целует пожелтевшие от времени кости, сливается в будоражащем воображение экстазе, растворяется в эйфории, но на самом деле Индира пила, вытягивая по капле, по глотку чужую, отнятую силу, сконцентрированную в артефакте. Раззявив клыкастую пасть, она впитывала энергию, меняясь на глазах.

Жадно глотая, давясь и захлебываясь.

Человеческое тело не справлялось, пытаясь отторгнуть лишнее.

Пока.

Но Твари было всё мало.

Радостно хохоча, Индира продолжала давиться и захлебываться.

Её губы все еще были растянуты в торжествующей улыбке, когда обоюдоострый меч снес голову отступницы. Меня обдало потоком черной крови, за которой, мощной волной нерастраченной энергии пришла сила и обрушившись на меня, припечатала к камню. Ударившись затылком, я на мгновение потеряла сознание, а когда пришла в себя, увидела склонившегося надо мной Рейджа.

Он тряс меня, будто тряпичную куклу, всё повторяя и повторяя моё имя. Обеспокоенный взгляд янтарных глаз взволнованно блуждал по моему лицу, а меня с головой затопило облегчение. Я жива, Алекс жив…а с остальным — разберемся.

— Кто вы? — прохрипела я, не удержавшись от шалости. — Как я здесь оказалась?

Лицо герцога вытянулось, словно у мальчишки, что, распахивая дверцы в поисках конфет, пока кухарка не видит, нашёл отварную брокколи и печенку с луком. Я не смогла долго притворяться, от охватившей меня эйфории мне хотелось смеяться, и расхохотавшись, вновь и вновь вспоминая обалдевшее выражение лица герцога, я услышала:

— Ах так, — хекнул Рейдж. — Может быть это заставит тебе вспомнить, кто я такой… — и жадно впился губами в мои.

__

Я растерялась, лишь на мгновение.

А затем со стоном обняла его, раскрывая губы. Знакомый запах вереска и штормового моря вытеснил мерзость серы и крови, и я жадно вдыхала аромат Алекса, отдаваясь поцелую. Его губы мягко сжимали, язык деликатно, но настойчиво толкался в глубины моего рта, сплетаясь с моим. Мягко оглаживая то нёбо, то проводя по кромке зубов, то прихватывая и сжимая губы, Рейдж ласкал меня, лишая мыслей и пробуждая лишь одно желание.

Непривычно короткий ёжик волос колол подушечки пальцев, тонкая полоска шрамов на виске была гладкая как шёлк, и я провела по ней, ощущая теплую кожу, а затем притянула его еще ближе и выгнулась на встречу. Его руки шарили по моему телу, согревая, будоража. Опьяняя, возбуждение разливалось мощной приливной волной, ломая стены внутренних границ. Я больше не боялась.

Рейдж со стоном оторвался от моих губ и что-то прокричал. Слова его унес шквалистый, обрушившийся ниоткуда ветер. На лоб мне упала ледяная капля, затем еще одна, и еще.

— …безопасно. — Наконец смогла услышать я хоть что-то, кроме завывания разгневанной стихии. — Недалеко от сюда есть… бежим.

Мгновение и на нас обрушился ливень. В сгустившихся сумерках, и без того лишивших нас возможности рассмотреть хоть что-то, зачастившие капли казались чёрными. Я моментально промокла, начав трястись и клацать зубами и даже парадный сюртук, щедро отданный Алексом, не спасал. Тяжелый бархат набряк влагой обжигая ледяными объятиями, но хотя бы смягчал хлесткие удары тонких струй, бьющие наотмашь.

Рядом ударила молния.

Затем еще одна.

И еще.

Разветвленные, будто ветви старого дуба, ослепляющие вспышками разряды, рассекали грозовое небо, освещая на миг творящийся вокруг хаос. Земля под ногами гудела, ветер не разобравшись хлестал пощечинами, гневаясь на невиновных, дождь, казалось, стал лить пуще прежнего — сейчас правил бал откат от сорвавшейся волшбы, дармовая сила, нарушившая планы природы.

Скопление её было столь велико, что разверзнись подобная буря где-нибудь в центре города и пострадали бы десятки, сотни, ни в чем не повинных людей. Такие шторма обычно срывают крыши, бьют стекла, рушат дома… А сейчас природа, подвывая и истеря, восстанавливала естественный ход, выплескивая свое негодование и возвращая всё на круги своя.

Десятки каменных мегалитов расположившиеся по широкой спирали, расходящиеся по окружности, прикрывали от шквалистого ветра, но порывистый, он был такой силы, что казалось вековой дольмен падет под его натиском. Я с трудом держала щиты, окружив себя и Рейджа защитным коконом, и он благодарно сжал мою руку, когда крупную ветку отпружинило от пузыря, не причинив нам никакого ущерба.

О существовании этого места силы все забыли. Несколько веков эти булыжники спали, но разбитый накопитель выплеснул отнятую энергию, подарив камням второе рождение. Именно благодаря им буря, родившаяся в замкнутом пространстве не пойдет дальше этого места.