— Эх, молодёжь! — снисходительно посмотрел на меня губернатор. — Повзрослеет, перебесится и забудет своё лоферство. Да у меня в администрации, если хотите знать, половина лоферов, если не больше! И ничего, работает администрация. И область процветает!

Вот я и получил ответ на свои многочисленные вопросы. Наивный, лоферствуя, я думал, что выступаю против власти, против режима. Гордился тем, что являюсь эдаким борцом за справедливость. А оказалось, что лоферы вовсе не опасны для власти. Скорее, наоборот, власть их пригревает, и идейные бездельники зачастую занимают тёплые места. И это понятно: своим "протестом" лоферы поддерживают тупость и косность. Другое дело, творы. Вот они действительно опасны, и власть их боится. Даже специальное подразделение создали для борьбы с мыслителями и изобретателями.

— Ты чего язык проглотил? — напустился на меня Чемодан, когда мы вышли в курилку. — Стоит как истукан и молчит! Ты мне коньяк теперь должен! Больше мне забот нет — тебя выручать!

— Не пыли, Чемодан!

— А ты слушай меня и делай, как я говорю. Тут тебе не "Опцион", здесь за должности люди грызутся. И тебя сожрут с костями. А за твоё тёплое место — и подавно сожрут, если сам за себя постоять не сможешь. Ты знаешь, сколько мне трудов стоило тебя сюда вытащить?

— Мог бы и не вытаскивать.

— Дурак ты! Тебе же помочь, дебилу, решил, — ругался Чемодан.

— Я что-то подзабыл, кем меня тут взяли? Шутом? Дежурным юмористом? Чтобы я на каждом приёме выдавал "что-нибудь забавное"? — разозлился я.

— А тебе не привыкать! — отбрил меня лофер. — Раньше ты не стеснялся паясничать: ни на заводе, ни в "Опционе". А теперь что с тобой случилось? Ничего, пошутишь, не развалишься. Если надо и спляшешь, не барин!

Эту ночь я спал, как убитый: сказались все мои приключения последних дней. Сквозь сон я услышал, что кто-то яростно звонит в дверь.

— Ты оглох? — недовольно спросил Чемодан, когда я впустил его в квартиру. — Чего валяешься в рабочий день? Собирайся быстрее! Хватит лоферствовать!

— А куда спешить?

— Как куда?! — возмущённо закудахтал лофер. — Тебе нужно пропуск получить в администрацию, медкомиссию пройти. В "Опцион" заехать барахло твоё забрать. Я тебя буду возить — отгул специально взял.

Умываясь, я слышал, как через дверь бубнит Чемодан.

— Ты на меня вообще молиться должен. А ты всё дуешься, что я тебя "Антиинвентору" сдал. Да если бы ты не попарился ночку на нарах, то так и гнил бы в "Опционе" до конца жизни!

В бюро пропусков я получил пластиковую карточку для прохода в здание администрации.

— Ну всё, теперь ты наш человек! — радовался Чемодан. — Мы с тобой, Андрюха, такими делами будем ворочать!

Пока я сидел в больничных очередях, он вился рядом со мной, как назойливая муха.

— У нас в "Мегайдиа" новый отдел открывается — квазиопции будут выдумывать. Знаешь, что это такое? Это те же опции, только не настоящие, а выдуманные. Но в рекламе говорится, что они существуют на самом деле. Например, крем с ионами платины. Сам знаешь, что ни один кретин-производитель не будет растворять в креме платину. Да много чего можно придумать: водка с антипохмельным блокиратором, бактерии в йогурте… Обыватели здорово клюют на эти уловки. И производителям выгоднее — не надо никаких настоящих опций изобретать.

Чемодан мне уже изрядно надоел, но прогнать его мне не хватало характера. До самого "Опциона" он болтал о квазиопциях и разных других ухищрениях, обещал мне откаты с контрактов, объяснял, что он числится в администрации для заведения полезных контактов и болтал прочую чушь. Он болтал даже в ультрамаркете, куда мы заехали за продуктами и спиртным — в "Опционе" мне нужно было выпить "отходную" с бывшими коллегами. Поэтому я с облегчением вздохнул, когда увидел впереди знакомые очертания бизнес-центра.

— Я поднимусь, поговорю с Володей Алексеевым, — заявил Чемодан, когда мы с трудом протиснулись между машинами и встали перед подъездом центра. — А ты пока в машине посиди, радио послушай.

Чемодан ушёл и не появлялся довольно долго. Я уже устал слушать однообразные шутки диджеев по радио, когда появился он, сияющий и довольный.

— Пойдём, я всё уладил.

Мы вышли из машины.

— Ты только не вздумай брякнуть Алексееву, что я — совладелец "Мегайдиа", — нахмурясь, предупредил меня Чемодан. — Он думает, что я только в администрации работаю.

— Не трясись, не скажу, — пообещал я. — Это только ты друзей в каталажку сдаёшь. Не все ж такие.

— Зато потом на тёплые места устраиваю, — отозвался тот.

Мы поднялись на пятый этаж. С удивлением я прислушался к себе и понял, что мне жалко расставаться с "Опционом". Не увижу я больше смешливую Дашу, боевитую Аню, чудика Сухова. Унылого Рощина тоже не увижу. Наивную Танюшку, с которой у нас любовь так и не вышла. И даже вечных придирок Ставра мне будет не хватать.

Лишь только мы вошли, Даша, привычно свернув пасьянс, с изумлением уставилась на меня. Конечно, она уже знала о моих злоключениях: Сухов ведь молчать не будет, растрепал уже по всему офису о том, как меня красиво взяли оперативники "Антиинвентора".

— Ну, как ты? — спросила она вместо приветствия, сочувствующе заглядывая мне в глаза.

— Поломали, черти! — ответил я, постанывая. — Три ребра сломали, почки отбили и глаз один теперь не открывается. Смотри!

Я закрыл левый глаз и жалобно посмотрел на Дашу.

— Да пошёл ты! — рассердилась секретарша. — Кто такими вещами шутит!

Навстречу мне выскочил бодрый Алексеев.

— Привет, герой! — Мы пожали руки. — Мне уже господин Власов всё рассказал про… вас.

Ух ты, теперь на "вы"! Что значит должность заиметь!

— Пойдёмте со мной, — пригласил он нас с Чемоданом в мой бывший креаторный отдел.

Там уже собрались мои бывшие коллеги со всех отделов. Даже сварливая кадровичка Светлана Борисова была здесь. На меня уставились десятки глаз. Я увидел настороженные глаза Сухова — по приказу начальства он был готов меня рвать на куски, довольные глаза Рощина — первый раз за всё это время я увидел довольного Валеру, огромные синие глаза Танюшки, медленно наполняющиеся грустью… Все были в напряжении, некоторые косились на незнакомого Чемодана. Кто знает, что сейчас скажет директор. Хорошее или плохое.

— Господа, я хочу вас обрадовать и огорчить, — начал Алексеев. — Огорчить тем, что наш сотрудник… Не побоюсь этого слова, наш один из лучших сотрудников покидает нас. И хочу обрадовать тем, что он идёт на повышение. На высокую должность в областную администрацию. Мы надеемся, что он не забудет нас, его коллег, будет навещать нас и навсегда запомнит те дни, когда он работал в "Опционе".

Напряжение спало. Все облегчённо вздохнули и загалдели.

— Андрюха, проставиться бы надо! — напомнил Валера.

— Я всё принёс. В машине оставил.

— Я помогу, Андрюха, — засуетился Сухов.

Он проявил прыть: сбегал к Алексееву за разрешением на проведение прощальных посиделок, сходил со мной вниз до машины помочь затащить пакеты с выпивкой и закуской. Всю дорогу по-собачьи он заглядывал мне в глаза снизу вверх и причитал:

— Андрюха, мы же с тобой кореша! Вспомни, как в Мелентьевске пили и баб снимали! Может, у тебя там в администрации для меня местечко есть? Какая-нибудь должностишка?

— Хрен знает, Коля, я сам там на соплях болтаюсь, — оправдывался я. — Погоди чуток: вот осмотрюсь, поработаю немного, потом с тобой свяжусь. Может, что и удастся выхлопотать.

Конечно, я не буду хлопотать в администрации о месте для Коли. Но он об этом не догадывался.

Чемодан отказался принимать участие в прощальных посиделках и уехал, напомнив мне о том, чтобы я завтра, как штык, явился на новую работу к девяти утра без опозданий. Во время посиделок мои уже бывшие коллеги пытались меня растормошить.