— Ничего, я постою, — скромно ответил я.

Майор опять надолго погрузился в бумаги, и я пожалел, что отказался от предложенного стула.

— В общем, Дёмин, мы тебя отпускаем… — неохотно выдавил он из себя, не отрываясь от бумаг.

Я чуть не подпрыгнул от радости. Сердце радостно заколотилось, я даже испугался, что этот стук услышит Полевой и передумает меня отпускать.

— Сигнальчик мы проверили, ничего особенного. Дело ещё и в том, что за тебя похлопотали…

Этим он меня озадачил. Кто мог за меня поручиться? Неужели Алексеев приехал на выручку? Но он вроде птица не такого полёта, чтобы улаживать дела с силовиками.

— И это удивительно, что за тебя поручаются высокие люди. Я бы лично тебя ещё денёк-другой подержал в камере. Для профилактики. Будь на то моя воля.

"Будь твоя воля, ты бы вообще половину населения пересажал для профилактики", — подумал я, а вслух промолчал.

Полевой закурил и предложил мне сигарету. Большого удовольствия курить с майором у меня не было. Будь на то моя воля, я бы уже сломя голову летел из этого мерзкого заведения.

— Ты вроде парень неплохой, Дёмин, — обрадовал меня майор. — Поэтому я тебе один совет дать хочу. То, что тебе наплёл в камере Луговец, не бери в голову.

Он громко захлопнул папку с бумагами.

— Я специально тебя с ним посадил. Проверить тебя хотел. И мне понравилось, как ты с ним себя вёл.

Если верить фильмам, настал момент, когда мне должны предложить сотрудничество. Я должен буду следить за коллегами, подслушивать и подглядывать, а потом писать докладные в "Антиинвентор". А мне за это будут какие-то крохи перепадать. И я начал обдумывать, как бы мне повежливее отказать Полевому, чтобы он меня не запер ещё на пару суток.

— Тебе это не надо, — сказал майор, даже не подумав предложить стать агентом. — Ты парень молодой, у тебя всё впереди. Не связывайся с творами. Покатишься — назад дороги нет. Эти сволочи тебя подставят, чтобы самим выкрутиться. У интеллигентов всегда так. Шкурное, трусливое племя!

— У меня даже и мысли об этом не было! — заверил я, для убедительности удивлённо выпучивая глаза.

— Я рад за тебя, — равнодушно ответил майор.

Он вытянул из ящика стола бланк. Моё сердце опять застучало от радости — я увидел заголовок "Пропуск".

— И ещё я бы тебе посоветовал, юноша, сменить профессию, — проговорил майор, старательно заполняя бланк.

— Зачем? Креаторство ведь не запрещено, — удивился я искренне.

— Запрещено, не запрещено… Я же уже говорил, что твор — это выросший креаторщик. Занимаясь своими идейками, ты в один прекрасный день можешь придумать что-нибудь попадающее под запрет. И опять окажешься в этом кабинете.

"Вот уж не дай бог!" — подумал я.

Майор прав, в самом деле, нужно задуматься о перемене профессии. Скорее всего, придётся и из "Опциона" уволиться. Потому что теперь на меня будут смотреть, как на чумного. Недруги — со злорадством, а друзья — с надоедливым сочувствием. А самые близкие друзья начнут надоедать: "Блин, Андрюха, как же ты так! Вот дела! Надо аккуратнее в наше время". Я представил себе скорбно-невозмутимую физиономию Алексеева ("вот так-то, на форумах пить и баб обжимать по углам"), злорадную — Ставра ("а я предупреждал…"), любопытную — Сухова ("Андрюха, как там, в тюряге? Я тут всем уже рассказал…"), и мне совершенно расхотелось появляться на работе.

— Там внизу тебя дожидается поручитель, — как бы между прочим заявил майор. — Который тебя с нар вызволил. Его поблагодарить не забудь. А то обрадуешься свободе и забудешь обо всём на свете.

Вот это новость! Кто же меня вызволил с нар? Неужели Алексеев не побоялся сюда приехать? Мне очень захотелось поторопить майора, который выводил слова каллиграфическим почерком. Наконец он дописал и выдал мне на руки драгоценный пропуск.

— В кладовую не забудь заглянуть, — подмигнул он мне. — А то помчишься сейчас…

Это он верно напомнил.

— И последнее, Дёмин… — Он поманил меня к себе пальцем.

Я наклонился, и майор проговорил тихим голосом:

— Ту бумажонку, которую тебе дал Луговец, выкинь. Я про ту, которая у тебя в правом боковом кармане.

Я сильно покраснел, закивал и попятился. Попрощавшись с всезнающим Полевым, я почти бегом спустился в кладовую и получил назад своё барахло. Все вещи были целы, только кошелёк подозрительно похудел, но это не обидно — всё равно в нём была одна мелочь. Перед вертушкой я протянул в окошечко пропуск. Усатый капитан изучал его очень долго. Но я уже начал привыкать к манерам антиинвенторовцев — изводить людей медлительностью и тщательностью разных проверок.

По ту сторону вертушки я узрел солидных габаритов мужчину в строгом тёмном костюме. А габариты такие знакомые… Когда же он обернулся, я чуть не вскрикнул от неожиданности, но вовремя сдержался и удивлённо прошептал:

— Чемодан!

Мы молча вышли на крыльцо "Антиинвентора".

— Давай уйдём отсюда поскорее! — предложил я.

— Не суетись, Валежник, — солидно возразил мне Чемодан, не спеша спускаясь по ступеням, тряся своим необъятным животом.

— Тебе легко сказать "не суетись". Просиди сам тут ночку!..

Посередине тротуара перед зданием "Антиинвентора" стояла красивая "Санда Мегалайз" восьмой модели.

— Кто этого идиота так учил парковаться! — возмутился я хозяином машины.

Чемодан пискнул пультом, и "Санда" приветственно помигала фарами.

— Ого! — восхитился я. — Ты машину купил? Когда?

Чемодан досадливо поморщился:

— Не заморачивайся, Валежник. Дешёвые понты это всё. Иначе на работе не поймут.

— Ну да, — согласился я. — Работать начальником отдела в администрации и ходить пешком — это нонсенс.

Мы уселись в машину и только тут пожали друг другу руки.

— Сто лет тебя не видел, брат-бездельник, — сказал я.

В самом деле, после того, как я устроился на работу в "Опцион", мы с ним виделись всего пару раз.

— Давай рассказывай! Как ты узнал, что меня в кутузку загребли? И как смог меня выручить? На лапу кому сунул?

— Что ты всё время выскакиваешь, Валежник! — с непонятным раздражением ответил Чемодан. — Скоро всё узнаешь, не гони коней.

Мы выехали из переулка и завернули на центральный проспект.

— Давай в кабак какой-нибудь зарулим? — предложил я. — Мне стресс нужно снять. Только ты машину поставь, да ко мне зайдём — я хоть переоденусь.

— К тебе мы зайдём обязательно, я вот пить не будем пока. Есть дело, — загадочно проговорил лофер.

Тут я рассердился:

— Ты что, как майор Полевой, из меня все жилы вытянуть решил?! Что ты душу мытаришь, загадочный какой! Давай уже излагай!

Возле сквера у центральной площади Чемодан остановил машину и повернулся ко мне.

— Можешь дать мне в рыло, Валежник. Это я на тебя наклепал в "Антиинвентор". И сам же тебя выручил.

Я расхохотался, может быть даже с лёгкими истерическими нотками.

— Тупые у тебя шутки, Чемоданище! И не вовремя!

— Перестань, брат-бездельник! — скривился Чемодан. — Я серьёзно говорю.

Я замолчал, потому что до меня только сейчас стал доходить смысл сказанного:

— Ты на меня наклепал? Зачем?!

— Меньше будешь всякую хрень выдумывать! Креативщик какой нашёлся! Ты забыл, что каждый лофер должен стараться нанести максимальный вред работодателю?

Но я всё ещё не мог поверить, что брат-бездельник, упёртый лофер был способен на такое.

— И что?! — крикнул я. — Ну, ошибся пару раз! Это же не повод стучать на меня в "Антиинвентор"!

— И что тебя за это, по головке погладить?

— А тебе не говорили, что лоферы не сдают своих ни в полицию, ни в прокуратуру, ни в "Антиинвентор", — выкрикнул я в бешенстве.

До меня начал доходить весь ужас сказанного. Меня, дурака, после получения солидных премий мучила совесть, что нарушаю правила лоферов. А этот толстый хлыщ накропал на меня заявление и сидит спокойный.