– Так что случилось-то? Кто-то потерялся в лесу?

Харрисон покачал головой:

– Заявлений о пропаже не было. Но вчера в полицию кто-то позвонил и сообщил, что видел в зарослях очень странного человека.

На секунду я замер, не зная, что сказать. Песня кончилась, и в гостиной повисло тяжелое молчание. Когда раздались первые аккорды «Sister Disco», я понял, что вот-вот выдам себя.

– Где конкретно это было?

– Неподалеку от Юнион-Лейк. Это все, что известно. Ты вчера вечером ничего такого не слышал и не видел?

– Нет. Ничего.

– Я, когда работал, получал уйму ложных вызовов, но Дин не хочет ничего пускать на самотек, и я его понимаю. Он попросил меня съездить сюда, посмотреть, что творится, и поговорить с местными. Я сразу согласился. Подумал, что это отличный повод навестить тебя.

Харрисон подмигнул мне. Я вымученно улыбнулся в ответ и отсалютовал стаканом лимонада.

Харрисон говорил что-то еще, но я отвечал невпопад, размышляя о таинственной фигуре, мелькнувшей на берегу озера. Больше я отставного шерифа о странном звонке не спрашивал.

Потом мы припомнили одну жуткую старую историю, исчезновение Бенджамена Грина. Харрисон признался, что новость о смерти его убийцы не принесла ему ни капли радости, только выбила из колеи, заставив вспомнить катастрофу четырнадцатилетней давности. Ублюдок мирно скончался во дворе психиатрической лечебницы, в которую его поместили, признав невменяемым. Санитары думали, что он заснул. Страшная несправедливость.

Мы немного поговорили о неправильном устройстве мира – в этой теме я уж точно разбирался получше других, – а перед тем как уйти, Харрисон, между прочим, сообщил, что в город вернулась Мэгги Берк. С Мэгги мы дружили с детства, а когда выросли, стали встречаться. Она была дочерью Боба Берка, еще одного члена Б-клуба.

Мэгги.

– Боб вчера звонил, – сказал Харрисон. – Он на седьмом небе от счастья. Как я понял, Мэгги пробудет здесь около месяца. Надо бы вам встретиться, Джонни.

Я посчитал в уме. Мы с Мэгги не виделись пять лет.

Мой друг Росс вроде бы слышал, что она собирается бросить Лондон и насовсем вернуться в родные края. Конечно, это были только слухи, но я решил порвать с Лилой не в последнюю очередь из-за них.

Проводив Харрисона, я бродил по дому, как лунатик. Одной рукой ерошил волосы, другой набирал номер Марка, снова и снова слушая автоответчик. Я оставил брату три сообщения, и в каждом просил срочно перезвонить. Мне нужно было рассказать ему о визите отставного шерифа и о незнакомце на Юнион-Лейк.

Отправив последнее сообщение, я обнаружил, что стою на заднем дворе у калитки, ведущей в лес, и понятия не имею, как тут оказался.

Внезапно перед глазами замелькали обрывки недавнего кошмара: кривая тропинка, темный силуэт за спиной, ветки царапают лицо. По спине пробежал холодок: образы из вчерашнего сна продолжали преследовать меня наяву.

Я снова набрал номер Марка, и он наконец взял трубку:

– Надеюсь, дело и правда срочное, Джон.

Джон. Не Джонни.

– Очень срочное. Спасибо, что ответил.

– Я играю в гольф с потенциальным покупателем, – сообщил Марк, понизив голос. – Говори быстрее, что там у тебя.

– Харрисон приезжал, – выпалил я. – Вчера кто-то сообщил в полицию о подозрительном человеке на Юнион-Лейк.

Повисла пауза.

– Ты ведь был вчера на озере?

– Это не меня видели, Марк…

– Откуда ты знаешь?

Я ниоткуда это не знал, и затянувшееся молчание выдавало меня с головой. Марк имел полное право разозлиться.

– Мне пора, Джонни. Поговорим позже.

Я хотел рассказать про сон, который был не совсем сном, но не стал. Какой смысл?

Марк положил трубку, прежде чем я успел сказать что-то еще.

Я устроился на веранде на качелях – здесь было мое самое любимое место во всем доме – и принялся медленно раскачиваться в такт своим мыслям. Как доказать, что вчерашние события произошли на самом деле? Я решил было отправиться в участок посмотреть фотографии пропавших людей, но тут же отмел эту идею. Шериф Тимберт был не дурак, и, явись я к нему сразу после Харрисона, он непременно что-нибудь заподозрил бы.

Поломав голову где-то полчаса, я вспомнил о фургоне, который видел на заброшенной дороге, и в голове тотчас же родился гениальный план. Я отыскал в телефоне номер Фреда Фостера. В последний раз мы разговаривали два, а то и три года назад, но я все равно мог ему довериться. Фред был старше меня на пару лет, и в детстве мы крепко дружили. Его отец тоже состоял в Бильдербергском клубе.

Фостер управлял автомастерской «У Бреннера», которая раньше принадлежала нашей семье. Когда мама заболела, отцу пришлось продать свой бизнес, чтобы заплатить за лечение; Билл, отец Фреда, купил мастерскую и оставил все как было при прежнем владельце. Так он сумел поддержать гордого человека, не привыкшего принимать помощь даже от близких друзей.

Мастерская стояла на Парадайз-Роуд, единственной асфальтированной дороге, по которой можно было добраться до моего дома. Конечно, были и объездные пути, но тот, кто ехал ко мне в первый раз, едва ли стал бы делать большой крюк. Несколько лет назад на здании установили камеры видеонаблюдения, и я решил попросить у Фреда вчерашние записи. Начал было плести какую-то чушь про то, что якобы подозреваю Лилу в неверности, но Фред оборвал меня на полуслове: «Для тебя все что угодно, Джонни». В результате я получил записи за целый день, а отвечать на неудобные вопросы не пришлось.

Вернувшись домой с заветной флешкой, я чувствовал себя гораздо спокойнее. Перспектива провести остаток дня, изучая видео, меня не пугала. Даже наоборот – куда лучше занять себя чем-то монотонно-убаюкивающим, чем мучиться вопросами, на которые нет ответов. Я посчитал, что уложусь в пять-шесть часов, включив ускоренный просмотр.

Если фургон проезжал по Парадайз-Роуд, его должна была запечатлеть одна из камер.

Я налил себе лимонада и устроился с ноутбуком на веранде. На флешке хранились двенадцать файлов, по одному на каждый час.

Просмотр оказался делом куда более муторным, чем я рассчитывал. Объектив захватывал парковку и кусок дороги. Камера едва успевала фиксировать пролетавшие по ней автомобили. Я немного увеличил скорость, но тогда машины стали мелькать слишком быстро.

Мало-помалу я приноровился останавливать изображение, как только в кадре появлялся новый автомобиль. Просмотр первого файла отнял пятьдесят минут, со вторым я управился за сорок. На третьем меня ждало открытие. Остановив картинку, я увидел «шевроле» Лилы. Часы в углу экрана показывали, что моя теперь уже бывшая девушка проехала по направлению к моему дому в восемнадцать тридцать. Я отлично разглядел за лобовым стеклом знакомую кудрявую головку. Первой мыслью было позвонить Лиле, но вместо этого я снова запустил запись. Теперь я не только высматривал фургон, но и ждал момента, когда «шевроле» поедет обратно. Долго ждать не пришлось. Машина Лилы снова мелькнула перед камерой через полчаса. Учитывая время, потраченное на Парадайз-Роуд, у меня дома она пробыла совсем немного.

Достаточно, чтобы совершить убийство.

Я закрыл глаза и глубоко вздохнул. Лиле было попросту некуда ехать по Парадайз-Роуд, кроме как ко мне.

А фургон на записях так и не появился.

Я все-таки позвонил Лиле. Она не ответила, но другого я и не ждал.

Познакомились мы около года назад, и роман получился довольно скоротечным. Лила работала в кафешке, в которую я одно время зачастил. Обычно я заходил туда по средам, когда Дженни отправлялась в гости к бабке и деду с материнской стороны и мне полагалось забирать ее ровно в три: если я опаздывал хотя бы на пять минут, моя бывшая теща поднимала скандал до небес. В час или два я являлся в кафе с альбомом для набросков, заказывал кофе и круассан и рисовал иллюстрации для книг, которым не суждено было увидеть свет.