Ныне погреб был пуст и заброшен, как и весь погруженный в тоску и упадок дом, покинуть который у меня недоставало духа. Марку хватило ума и сил, чтобы оставить прошлое позади, а я, жалкий идиот, позволил затянуть себя в черную воронку неудач, которая, похоже, скрывалась под фундаментом злополучного здания.

А теперь еще труп в гостиной. Пора валить отсюда к хренам. Чего еще ты ждешь? Чтобы камни с неба посыпались?

В дальней части погреба был небольшой ящик, в котором отец когда-то хранил особые бутылки для особых случаев. Я открыл его – и долго смотрел на пустую полку. Водки, которую я купил после тяжелого разговора с Лилой, не было.

Идея купить спиртное, чтобы доказать, что спиртное мне не нужно, была невероятно глупой, однако не самой сумасбродной из тех, что приходили мне в голову. Любой алкоголик способен за секунду придумать десяток оправданий своей слабости и искренне поверить в каждое из них.

Следующие полчаса я осматривал дом. Особое внимание уделил спальне и гостиной. Искал скрытые камеры, микрофоны, любые свидетельства присутствия посторонних. В конце концов пришлось признать свое поражение. Усталый и пристыженный, я решил последовать совету Марка и поскорее забыть о вчерашнем нелепом происшествии. Теперь онирическая галлюцинация казалась самым разумным объяснением.

Я отправился в кабинет с твердым намерением хоть немного поработать. В последние недели никак не удавалось сотворить что-то путное. Вдохновение покинуло меня, и надежды на то, что оно вернется именно сейчас, было мало, но я решил не сдаваться. Компьютер включать не стал, чтобы не отвлекаться.

У окна висел рисунок, изображавший пчелку Люси, героиню детской сказки, которую я придумал три года назад и благодаря которой снискал определенное признание среди художников-иллюстраторов. Трудолюбивая пчела учила маленьких читателей ценить время, чередовать работу с развлечениями и все успевать. Про нее вышло больше десяти книжек: как наводить порядок в комнате, как важно соблюдать режим дня, как справляться с домашним заданием и все в таком роде. Если честно, эта Люси была редкой занудой. Сам я возненавидел ее чуть ли не с первого дня; но книги хорошо продавались, и мой агент требовал продолжения. Похоже, родители были рады спихнуть воспитание отпрысков на пчелу.

Однако несколько месяцев назад люсимания пошла на убыль. Ребята из издательства собирались расторгнуть контракт, и моему агенту чудом удалось отстоять наши интересы. «Этот колодец пересох, Джонни, – сказал мне Фил. – Пора придумать что-то новое». Его слова изрядно меня повеселили.

Я попытал счастья с дикобразом и муравьем, но получалась все та же пчела в другом обличье.

Я взял лист бумаги и несколькими штрихами набросал Люси. Полюбовавшись на нее, достал акварель и кисти и принялся за работу. Возможно, секрет не в том, чтобы найти нового зверя, говорил я себе, намечая мягким карандашом силуэт. Возможно, Люси нужен приятель. И как я раньше до этого не додумался?

Я проработал полчаса без перерыва. Рядом с Люси на бумаге появилась белокурая девочка в голубом платье, с ожерельем на шее. У нее были удивительные синие глазища, и внезапно я понял, кто она.

Звонок в дверь застал меня врасплох. После всего, что случилось, я не ждал добра от незваных гостей воскресным утром.

Тут я увидел в окно приметный красный джип Харрисона, бывшего шерифа Карнивал-Фолс. Один из ближайших друзей отца, он приезжал навестить меня где-то раз в месяц. В появлении Харрисона не было ничего удивительного, но мне теперь во всем мерещилась тайная связь с событиями вчерашнего дня.

Я открыл дверь.

– Ты завтракал, Джонни?

Харрисон был выдающейся личностью. Уволившись из полиции и разменяв седьмой десяток, он по-прежнему походил на супермена. В детстве я удивлялся, отчего такой славный человек внушает всем трепет. И лишь со временем понял, что дело не в полицейской форме. Харрисон был из тех, за кем люди инстинктивно следуют в критических ситуациях, – прирожденным лидером, воплощением спокойствия, твердости и здравого смысла. Наш Карнивал-Фолс при своих скромных размерах отличался рекордной статистикой разного рода прискорбных инцидентов, и за годы своей службы в полиции Харрисон сделал многое, чтобы исправить ситуацию. А мне он в известной степени заменил отца.

– Лорен испекла печенье. – Харрисон протянул мне картонную коробку. В другой руке у него была бутылка лимонада.

Обычно Харрисон приезжал к вечеру; мы часами просиживали на веранде и болтали обо всем на свете, неизменно попивая лимонад. Харрисон знал о моих проблемах с выпивкой и всегда поддерживал, помогал справляться. Я понимал, что отставной шериф навещает меня не просто так, что он присматривает за мной, – но не обижался.

– Нет, еще не завтракал.

– Значит, печенье будет кстати. – Харрисон хлопнул меня по плечу. Войдя в дом, он внимательно огляделся по сторонам. Это показалось мне подозрительным – или я превращался в параноика?

Осмотрев гостиную, Харрисон повернулся к распахнутой входной двери.

– Ты еще кого-то ждешь?

– Я думал, мы сядем на веранде, – отозвался я.

– Давай лучше тут побудем.

Харрисон стоял ровно на том месте, где накануне лежала мертвая девушка. Я почувствовал себя не в своей тарелке и поспешил сесть за стол.

Пятнадцать лет назад в этой самой гостиной шериф сообщил мне новость, которая перевернула мою жизнь. Я помнил тот день, словно он был вчера. Когда Харрисон пришел, я сидел за столом и рисовал кролика. Накануне тетя Одри подарила мне классные карандаши.

– Сколько здесь воспоминаний, – проговорил мой гость, скользя взглядом по стенам. Харрисон был человеком действия и не имел обыкновения предаваться ностальгии. Сегодня он вел себя очень странно.

Я устроился на стуле, отхлебнул глоток лимонада, и только тут осознал, как зверски хочу пить. Харрисон остался стоять.

– А не позволишь ли… – он не закончил. Я и так знал, о чем речь.

– Конечно.

Харрисон подошел к старому музыкальному центру, подлинной реликвии, которая принадлежала еще отцу и в свое время стоила целое состояние, и не глядя вытащил виниловую пластинку. В доставшейся мне по наследству коллекции отставной шериф ориентировался лучше меня. Они с отцом любили британский рок и меня им заразили, еще в детстве.

The Who затянули «905». Музыкальный центр был форменным динозавром, но колонки работали как новенькие. Харрисон смотрел в окно, покачивая головой в такт ритму. Иногда мне казалось, что он приходит ко мне в гости лишь для того, чтобы послушать музыку. С первыми ее звуками старик будто переносился за много миль и лет от моей гостиной.

Вернувшись к столу, Харрисон на мгновение задержался на мне взглядом. Я доверял ему почти как родному отцу, но порой не мог понять, что у него на уме. Возможно, отставной шериф думал о своем или все еще был заворожен музыкой. Играть со мной втемную он точно не стал бы, хотя…

– Как работа?

– Появилась пара интересных идей, – сказал я, думая про девочку в голубом платье, которая осталась на столе в кабинете.

– Рад за тебя! Выходит, с Люси распрощался? – улыбнулся Харрисон. Он знал о моих непростых отношениях с пчелой.

– Пока не знаю…

– Ладно, бери печенье. Еще теплое.

Аппетита у меня не было, но, попробовав стряпню миссис Харрисон, было невозможно остановиться, пока не съешь все до крошки.

– Передай Лорен мою глубочайшую благодарность, – попросил я, откусив печенье.

– Она соскучилась по тебе, Джонни. Приходи как-нибудь на ужин.

– Обязательно приду.

Харрисон отвел глаза, всего на миг, но я успел заметить.

– Что-нибудь случилось?

Он посмотрел на меня и неохотно кивнул:

– На самом деле да. Я приехал по просьбе Дина Тимберта.

Услышав имя нового шерифа, я чуть не опрокинул на себя стакан с лимонадом. Пришлось поставить его на стол.

– Зачем?

– Сам не очень понимаю. Дин тот еще перестраховщик, но я его за это не виню. Я, собственно, потому и настоял, чтобы именно он занял мое кресло. Пожалуй, этому городу не повредит подозрительный шериф.