— Полундра, братва! Наших бьют! — вытянув руку, указал на творимое безобразие вперёдсмотрящий.

В следующий миг, Жук соскользнул в ревущий поток и, подхваченный его стремительным движением, понёсся к площади. Железный вал анархистов, с диким визгом, яростно врезался в тыл вражеского отряда и, подминая под себя рыхлые задние ряды, разорвал вражескую толпу на части.

Жук сумел зацепиться за фонарный столб, вскарабкавшись, словно кошка, на недосягаемою для острых клыков высоту. У ног клацала холодная сталь длинных клинков, псы войны вгрызались в кровоточащее тело трепыхающейся добычи.

Мафиози, не сумев возвести плотину на пути ревущего потока, смешали свои ряды с дикой стихией анархистов. Буйство красок затопило площадь. В хаосе уличной драки анархисты чувствовали себя королями. Каждый был ярким индивидом, мастером боя, с неповторимым почерком. Многообразие боевых стилей соперничало с разнообразием орудий убийства. Причудливых форм стальные клинки со свистом рассекали ночной воздух, разбрызгивая алый бисер капель. С металлическим хрустом вспарывали вражеские панцири острые секиры. Гулко ухали по меди шлемов тяжёлые шипастые палицы и увесистые шары на длинных цепях. Легко порхали невесомые звёзды сюрикенов и тонкие лезвия метательных ножей. Лязг стали, предсмертные крики мафиози и громовые раскаты боевого клича вольного братства растерзали тишину ночных улиц. Звуки боя многократно отражались от каменных стен и уносились по узким улочкам вглубь Мусорного квартала. Но никто не спешил на помощь анархистам, они дрались одни против местной мафии. Однако анархисты и не ждали помощи от обывателей, казалось, они, как голодные псы, пьянели от крови. Горящие сатанинским огнём глаза, оскаленный в душераздирающем крике рот и свирепая размалёванная физиономия— последний кошмар, который видели приговорённые к смерти грешники.

Быстрота и сноровка диких потрошителей потрясла даже бывалых блатных. Воры дрогнули, метнулись прочь от таверны, от заваленной трупами площади, бросились в узкие улочки, уводящие подальше от гиблого места. Кто — то оступался, падал и затаптывался бегущей толпой. Вожаки пытались остановить паникёров грудью, но волна тел отбрасывала их к стенам или подминала под ноги. Ужас охватил войско воров, бесполезны были увещевания и угрозы. Мафия проиграла бой.

— Победа! — радостно заорал Жук с верхушки фонарного столба.

Ему ответил шквал восторженных криков анархистов. Братва, как дети, радовалась выигранному матчу. Для них игра со смертью— мужская забава. Особых грехов за собой мужики не чувствовали и не боялись чистилища Шардов. Ведь компания своих братков найдётся на любом уровне, клан вольных анархистов неистребим, как неугасима тяга к абсолютной свободе. «Меч не остановит ветер!»— говаривал Батюшка.

Перешагивая беспорядочно разбросанный человеческий мусор, тучный бородатый адепт анархии добрался до изрубленной в хлам двери. Навстречу вышел Файл, за спиной сгрудилась горстка оставшихся в живых защитников питейного заведения. Батюшка заглянул внутрь: зал завален трупами, пол обильно полит кровью, мебель переломана в дрова.

— Вот это называется— хорошо погуляли, — одобрительно хмыкнул знаток.

— Скучно не было, — устало, без улыбки, кивнул Файл и окинул взглядом пёструю невеликую толпу анархистов. — Это все наши бойцы?

— Ты главного не посчитал, — ухмыльнулся Батюшка, ткнув пальцем в дальний угол площади.

В свете фонаря отлично видно, как Жук пытается спуститься со столба на мостовую. Надо сказать, спуск аферисту давался намного труднее подъёма— не хватало острого стимула.

— Этот, дюжины стоит, — улыбнулся Файл.

— Герой, — серьёзно похвалил Батюшка.

— Одним героизмом, нам блатных не одолеть, — тяжело вздохнул Файл и, осознавая тщетность попытки, убедить анархистов отступить, всё же попробовал — Надо уйти в катакомбы. Там легче отбиваться от превосходящих сил противника.

— Вольная братва лёгких путей не ищет, — подбоченился Батюшка. — Даже мой авторитет не загонит орлов в крысиные норы. Анархисты погибают свободными. Честь дороже жизни!

— Умирать просто, если нет ради чего жить, — нахмурился Файл.

Молодой вождь понимал, что если не отступить, то война будет проиграна, так и не начавшись. Сотня, другая убитых воров не ослабит мафию, а гибель вождей повстанцев— означает крах революции. Полководец должен владеть всеми видами тактики. Отступление— один из обязательных приёмов. Опытные войны тоже это знали, но анархисты жили по своим понятиям, и увещевать бесшабашных героев— дело неблагодарное.

— Мы нанесём больший урон блатным, сражаясь в тесных катакомбах. В узких коридорах численным перевесом не задавишь, — излагал Файл аксиомы ближнего боя.

— В партизаны никто не пойдёт, — отмахнулся Батюшка. — Братве не по нраву сидеть в сырых тёмных подвалах без вина и закуски, когда можно хорошенько погулять напоследок и переместиться в другой благодатный уголок Зоны. Ведь наше дело правое— Шарды скостят срок. Честно говоря, мне тоже, не улыбается перспектива добровольного заточения в казематах, — анархист передёрнул плечами, скорчив кислую физиономию.

— Мне самому хочется, выхватив меч, ринуться в последний бой, — обиженно насупился Файл, — но вожак должен думать головой, а не сердцем.

— У каждого своя ноша, — зажав в кулаке золотое распятие, мудрствовал Батюшка. — Я лишь простой рыцарь в свите Зелёного короля. Ты уж, владыка, прости старого дурня, но я заблудшую паству не брошу. Всей лихой братией загремим в новую адскую зону.

— Ты поступаешь честно, — вздохнув, отпустил грех анархисту Файл.

— Не тушуйся, бунтарь, мы и на другом уровне Третью волну поднимем.

— Блатные… окружают! — подбежал к товарищам запыхавшийся верхогляд. Жук махнул в сторону дальнего переулка — Там… их… тьма.

— Твоё предложение, компаньон? — серьёзно рассчитывал на житейскую мудрость афериста Файл.

— Мы принимаем бой! — храбро зарычал Жук, наклонился, отобрал у хладного трупа из рук меч и скорчил свирепую гримасу.

— А если подумать? — огорчился буйному помешательству разумного Файл.

— Быстро тикаем с гиблого места! — мгновенно исправился, учуявший смертельную западню, прохвост.

— Я не могу убедить Батюшку увести анархистов в катакомбы, — пожаловался советнику молодой вождь.

— А если нырнуть в канализацию только на время, — хитро подмигнул Батюшке пройдоха, — чтобы произвести обходной манёвр и опять ударить супостатам в тыл.

— Ну, ты и стратег, — восхищённо хлопнул умника по плечу Файл.

— Быстро учишься, братан, — чуть не вбил тяжёлой лапищей Жука в пол Батюшка. — Файл, бери полсотни парней, веди в катакомбы. Тавернщик проведёт через подвал и покажет подземную дорожку.

— Может, все вместе отойдём? — предпринял последнюю попытку образумить анархистов Файл.

— А потом метаться по городу, как гонимые крысы по канализации? — поморщился Батюшка. — Нет, мы отдадим души красиво!

Батюшка кликнул троих десятников и объяснил хитрый тактический план Жука. Анархисты толковой затее обрадовались, пошалить братва любила. Краткая экскурсия по сырым подземельям отторжения не вызвала, а страха бессмертные пацаны, вообще, не ведали.

— Потанцуем, напоследок, со смертью! — радостно взревел Батюшка и строго глянул на молодых революционеров — А вы, двое, поперёк братвы не лезьте— это наш выпускной бал.

— Мы отомстим, — расставаясь, обнял Батюшку Файл.

— Не прощайся, братан, ещё свидимся, обязательно. В благословенном мире Шардов, нет смерти.

— Смерти нет! — в один голос выкрикнули девиз дикзелов лихие братаны.

Батюшка, с основной шайкой анархистов, занял оборону в таверне, а Файл и Жук, во главе маленького отряда, спустились в винный погреб. Правда, перед погружением в подземные чертоги, анархисты чуток задержались, принять допинг, — кто, сколько сумел отхлебнуть крепкого винца из дубовой бочки. А ушлый Жук ещё и кувшинчик с собой прихватил, для подпитки храбрости.

Хозяин заведения раздал десяток масляных ламп, с продолговатыми стеклянными колбами. Будто почуяв, что расстаётся навсегда, любовно погладил деревянные бочки с вином столетней выдержки. Печально вздохнул и, по — хозяйски отпихнув командиров в сторону, первым полез в тёмный зев потайного хода.