– Так, парой слов.

– Вот то-то и оно. Ты уже потенциальная жертва неприязни местных аборигенов. Прости, Артис, речь идёт только о так называемых националистах. А ты, судя по тому, как мирно сосуществуешь с Николаем, к ним не относишься.

– А ты сам-то знаешь латышский?

– Если учесть, что я живу здесь сравнительно недолго, то моё знание латышского языка на примитивном уровне можно считать не совсем плохим.

– А ты, Коля, сколько лет живвёшь у нас?

– Больше сорока лет, Артис.

– И заметь, Николай, что Артис уже не говорит здесь, а говорит у нас. Уже отделяет тебя от себя. И это ещё сегодня, а не завтра. Артис – парень отличный, но подвержен влиянию, к сожалению. И если он не найдет в себе силы противостоять массовому оболваниванию, то падет до дикой оголтелости националистов, которые считают русских нарывом на теле Латвии. Будем надеяться, что устоит от соблазна поддаться мифу о своей национальной исключительности.

Чем страшен национализм? Не тем, что он защищает этнос от примеси приезжих путём создания условий, благоприятных для одних и невыносимых для других, хотя это тоже в некотором роде апартеид, а тем, что свою головную боль лечит отсечением чужой головы. Не догадываясь, что больна его собственная башка. Власть националистов имеет одну особенность, она, если ей позволить, уничтожив видимых врагов, возьмётся за невидимых недругов, за тех, кто не разделяет её принципов мироустройства. И так далее. Ещё древние мудрецы подметили, что в расистах и националистах всегда активны сатанинские черты. Иначе трудно объяснить такие их проявления, как сознательные зверства по отношению к мирным существам. Такова инфернальная природа национализма. Вывод: псевдопатриотизма можно и нужно избегать.

– Слушай, как ты всё красиво излагаешь! Откуда ты про всё это знаешь?

– Согласен, откудда?

– Грустно, очень грустно, если вы восприняли мои слова только как образец красноречия. А я ведь вам поверил и поделился сокровенным.

– Ты что, обиделся?

– И я не поннял.

– Нет, не обиделся. Говорю правду. Но продолжать далее разговор уже не очень-то хочется. Давайте лучше молча пива попьём.

– Всё-таки обиделся. А зря.

– Поверь, мы не хотели тебя обиддеть. Может быть, мы не умеем так говворить, как ты, ну и ляпнули не в темму.

– Вы чего это оправдываетесь? Я же вас ни в чём не обвиняю.

– Тогда давай ещё чего-нибудь про взгляды и всё такое.

– Хорошо. Только давайте без этих «красиво говоришь» и так далее.

– Ничего против этого не имеем.

– Не знаю, прав ли я. Не мне судить. Понимаю: истины, общей для всех без исключения, не бывает. Из нас троих каждый имеет свой взгляд на всякую проблему или событие. И это нормально, главное никому из нас троих не забывать о праве другого на собственный взгляд.

– Мир многогранен и разнообразен неслучайно. Иначе, я так думаю, Всевышний не стал бы утруждать себя сотворением разумных и эмоциональных двуногих существ разных рас, с разным мировоззрением. Это касается не только людей. Посмотрите вокруг, сколько всякой всячины в природе. И каждое живое существо уникально своею какой-нибудь особенностью, чаще незаметной для других. И как же эта разношёрстная компания на планете уживается? Благодаря неосознанному или сознательному стремлению к сосуществованию. И такой механизм срабатывает, если до сих пор сохранено на планете неисчислимое количество разнообразных живых существ.

Кто-то из вас с полным правом может заявить, что я не оригинален, мол, эти прописные истины давно озвучены. Незамедлительно соглашусь. Но позволю себе заметить, что прописные истины не даются человеку априори при рождении, как например инстинкт самосохранения, они постигаются в процессе жизни. Правда, если человек сочтёт, что они ему нужны. Ведь не секрет, большинство людей ко всему такому мало прислушиваются. Возможно, поэтому каждому пытливому поколению почти заново приходится для себя открывать давно известные заповеди, немножечко интерпретируя на свой лад. Но бог с ним, с большинством. Кто знает, может быть, так и надо для всех нас. Речь не о том.

– А о чём?

– О сосуществовании разнообразий. Возможно, уместно, и признание существования расистов и националистов, которые требуют своего места под солнцем. Одно дело простое заявление о себе, другое – выдвижение неприемлемых переходящих границы человечности требований. Проблема не столько в агрессивном насаждении своих убеждений, сколько в отсутствии понимания необходимого сосуществования разных взглядов на жизнь. Здесь, как говорится, без толерантности никак не обойтись.

– Без чего?

– Толерантность значит терпимость к иной вере, к иному суждению, ну и так далее.

– Если я правильно тебя понял, то у нас, у людей, терпимость стала проблемой?

– Да, стала и не сегодня, и не вчера. Почему стала, не знаю. Но от чего, могу предположить. Одна из проблем, полагаю, в отсутствии скромности, очень важного человеческого качества. Не той, которую называют фарисейской, а естественной, Иисусовой. В естественной скромности изначально содержится огромная духовная сила. Она и милосердна, и мудра, и терпима к глупостям человеческим.

Кто-то может сказать, мол, в нашей динамично меняющейся жизни, когда человек просто не успевает осознавать, что происходит вокруг, когда дух стяжания вынуждает постоянно суетиться, откуда взяться скромности? Соглашусь, действительно, наша современная жизнь ориентирована на прагматизм. Но, слава Всевышнему, от этого духовная основа для человека не стала второстепенной. Она пока временно ушла в тень. Её так просто изжить невозможно. Она с Начала Начал набирала силу и аккумулировалась в человеке тысячелетиями. Правда, такую силу метафизическую, трансцендентную необходимо не только хранить в сердце своём, но и культивировать. А это труд не из лёгких. Проще потворствовать своим не лучшим страстям.

– Никак не пойму, чего ты хочешь сказать?

– Да, нэ совсем поннятно.

– Мы начали с чего? С человеческих трагедий, которые ожидают русских и некоренных жителей в тех республиках, где провозгласили суверенитет после распада СССР. Беда во времена перемен приходит в дома в основном невинных, а носителями беды чаще всего являются люди, обуреваемые страстью наживы, власти и так далее, лишённые духовности и человечности.

– Ладно, не грузи себе и нам мозги. Давай лучше по пивку.

– Асманкель, ты Колю не слушшай. Лично мне интэресно.

– А что именно тебе интересно, Артис?

– А всё, что ты говворишь.

– Я, может быть, чушь мелю?

– Точно нне чушь.

– Здесь ты немножечко заблуждаешься. Не чушь, когда слова не расходятся с делами. А у меня с этим серьёзные разногласия бывают порой.

– Если ты так говворишь, то значит ты так и мыслишшь, и так же поступпаешь. Какие же тут разноглассия?

– Да, я с Артисом согласен.

– У меня ведь не одни эти мысли. Бывают и другие.

– Например, какие?

– Да, интэресно узнать.

– Похотливые, меркантильные.

– Похотливые?

– Это про женнщин?

– Про них.

– А чего здесь плохого?

– Как бы помягче вам сказать? Они, в общем, извращённые.

– А по жизни баба у тебя есть?

– Так, в основном случайные, но не проститутки. Достойные уважения женщины. Только вот почему-то наши пути расходятся, не успев сойтись.

– Ясно, бабу тебе надо. И все твои извращенные мысли сами собой рассосутся. Поверь мне на слово. У меня что-то похожее было до женитьбы.

– Да, и у мменя.

– Вот видишь, ты не одинок в своих желаниях «любить» бабу в разных позах и разными способами. По-моему, всякий мужик правильной ориентации так хочет.

– Да, я с ним соглассен.

– Не бери в голову. Будет постоянная баба, освободишь головушку свою от всякой дребедени. Хотя о бабах думать завсегда приятно. В смысле интима.

– Николай, ты меня сильно удивлляешь. С появлением Асманкеля ты ни рразу не заматэрился, разговариваешь без херов и песцов.

– А что за песцы?