Карельские – Рита и Руслан, представлявшие Россию в европейской программе, обещали быть одной из самых интригующих пар на соревнованиях. А все начиналось много лет назад…

– Надо выглядеть стильно и дорого! Надо! – морщась, словно от проглоченного лимона, пояснил Руслан, глядя на свою жену. – Даже если у тебя последние деньги, ты без штанов ходишь и питаешься растворимым супчиком из концентратов, все равно, понимаешь, приходится играть по корпоративным правилам! Клиент должен быть уверен в стабильности и престиже фирмы. Респектабельность – наш бог.

Маргариту царапнуло слово «респектабельность». Но куда же деваться? Работа, которую предложили после окончания вуза, приносила Руслану копейки. И он неожиданно для себя самого решил пойти туда, где можно было найти «Клондайк». Таким «русским Клондайком» в лихие 90-е годы, когда в стране все рушилось и люди не успевали опомниться от очередного дефолта и смены кабинетов министров в правительстве Бориса Ельцина¸ оказался страховой бизнес. Люди, как утопающие, хватались за соломинку.

Маргарита знала, что одетые «от-кутюр» молодые менеджеры международной страховой компании вынуждены холеным и бодрым видом поддерживать «бренд» своих фирм, даже если эта фирма – мыльный пузырь, вот-вот готовый лопнуть. Но ведь клиент неосознанно своего менеджера встречает по одежке. Под воздействием корпоративной культуры и у самих менеджеров менялось мышление, становясь клиповым. Огромное значение придавалось атрибутике, когда торговые бренды, золотые часы, кожаные портмоне, модная электроника становились самоцелью.

Человек превращался в вещь. В приложение к своим часам, пиджаку, портмоне, компьютеру, автомобилю… Самооценка человека начинала измеряться накопленным барахлом. Вещизм стал религией «поколения менеджеров». Живые люди уходили из системы ценностей «продвинутых менеджеров». На их место приходили вещи.

– И когда же мне помогать старым да больным родичам? – однажды бросил, глядя на Карельского, еще новичка в системе «международного страхования», его наставник. – Да, когда же мне ими заниматься, ежели у меня контракт на миллион, а?

– Но ведь они тяжело больны, им нужна твоя помощь.

– Кто бы мне помог! – топ-менеджер, носящий прозвище Шакал, бросил на Карельского едкий, злой взгляд исподлобья. – Пусть им помогут «совковые чиновники», на которых они всю жизнь ишачили! А сейчас другие времена. Капитализм, рынок! Каждый сам за себя. Ельцин, Гайдар, Чубайс, конечно, молодцы, что разогнали «совковую» кремлевскую бюрократическую нечисть. Но… Эх, мы еще не Швейцария, не стали подлинно цивилизованной страной.

– А почему именно Швейцария?

– Ха! В Швейцарии разрешена эвтаназия. Сейчас бы я этих вечно ноющих, вечно болеющих предков, которые требуют моего времени, моей жизни на свои болячки, я бы с ними да как в Швейцарии…

– Ты за узаконенное убийство? – Руслан не верил своим ушам. В его голове еще крутилось на подсознании известие об убийстве телеведущего-рекламщика Владислава Листьева. Он не мог понять, как что-то может быть ценнее человеческой жизни.

Однако стремительно захватившая Россию рыночная жизнь вносила свои коррективы в мышление людей. В душе каждого менеджера (самая модная и перспективная профессия!) наступал перелом, и клиповое мышление начинало доминировать. Картинка мира становилась мозаичной.

Рабочий день в страховой компании проходил в нервозной суете, в ходе которой компания должна была максимально обобрать своих клиентов. Руслан ловил себя на мысли, что ни на минуту не может остаться наедине с собой. На нем концентрировались десятки скептических взглядов его сослуживцев, и он находился под ними словно под прицелом ружья. Трезвонили телефоны, и по всем телефонам велся слащавый разговор, полный пустопорожних обещаний. Международная страховая компания была рада любой прибыли, для получения которой требовалось бы применить все мастерство персонала хитроумного психологического давления на клиента. Топ-менеджер, начальник Руслана, учил:

– Запомни, Рус! От трудов праведных не наживешь палат каменных! – Шакал не то присвистнул, не то закашлялся. – Главное для тебя – понять психологию клиента. Большинству хочется платить как можно меньше, а иметь с нас выгоду как можно больше. Ну и у компании примерно те же задачи, для того у нас и работает штат юристов, чтоб с деньгами не расставаться. Что в последний месяц самое эффективное, так это «метод салями».

– Метод салями? То есть речь идет о колбасе? – поинтересовался Руслан.

– Слухай сюда, Рус. Ты берешь пакет страховых услуг и пилишь его на кусочки, как колбасу на шматки. Делаешь эдакую нарезку страховых предложений – видел, небось, как в наши дни салями продают, нарезкой в вакуумной упаковке. Предлагаешь страховать что-то одно. За маленькие деньги. А потом начинаешь: как же так, может быть, клиент купит и другую услугу? И так постепенно набираешь пакет услуг, стараясь выйти на максимальную сумму. И клиент у тебя на крючке. А спустя пару месяцев информируешь, что, мол, с нового квартала года все, что было раньше, аннулируется, потому что компания сформировала новые принципы обслуживания клиентской базы…

– Пересмотр условий?

– Маленькая хитрость. Без этого в нашей работе не обойтись. Пойми, это же бизнес и ничего личного, как говорил персонаж «Крестного отца». Компания должна зарабатывать на человеческом страхе! Держи клиента на крючке. Цель оправдывает средства. Дави на психику, манипулируй! Подчеркивай, что мы работаем в интересах клиента. А вообще, прости за банальность, где ты в нашей жизни видел мораль да честность?! Этика, которой нас учат в вузах, – это вообще чепуха, с реальностью ничего не имеющая общего. Этика – это наука о лжи!

Работая в страховой фирме, Руслан чувствовал, что раздваивается на противоречащие друг другу социальные роли. В одном своем «я» он был нормальным человеком, любящим свою жену Риту, своих стареньких родителей: уже почти спившегося отца – дирижера военного оркестра и мать – работницу отдела качества парфюмерной фабрики. В другой роли он был циником, хитрой и бессердечной «акулой бизнеса», менеджером, смотрящим на людей лишь как на ходячие банковские счета.

– А ты просто дели людей на «своих», «чужих» и «врагов». Так легче бороться с угрызениями совести! – посмеиваясь, заметил наставник Карельского, топ-менеджер, с которым Руслан поделился своей нравственной «шизофренией».

Непросто давалось страховому агенту Карельскому соединение в душе разных ролей. На работе надо было убить в себе все человеческое, лучшие качества, что закладывали в него мать с отцом, – честность, порядочность, ответственность, любовь к людям. Вместо них следовало культивировать эгоизм, беспринципность, использовать человеческие беды для выкачивания денег. Это называлось бизнесом. Однако по-другому вырваться из круга бедности выпускнику престижного московского вуза не удавалось.

Циничная работа по обираловке клиентской базы, или, как шутили в офисе, «стрижке купонов», требовала чудовищного расхода нервов, который следовало чем-то компенсировать. И вот здесь Маргарита предложила Руслану всерьез задуматься о танцевальном спорте. Они и раньше выходили на паркет, но не всерьез. Танцевальный спорт был миром блеска и роскоши, конечно, со своими интригами и темными углами, но все же оставаясь при этом таким же прекрасным, как летнее солнце, на котором, как известно, также есть пятна.

Карельскому простое «хождение на тренировки» казалось скучным. Дух победителя и перфекциониста требовал от Руслана доказать (не столько окружающим, сколько самому себе), что он – супермен вроде тех, что изображены в голливудских фильмах: сильный, красивый, успешный. «Уж если быть, то первым» – этот слоган крутился в голове Карельского. И он размышлял о том, что же требуется для завоевания «золота».

Победы на конкурсах требовали незаурядной энергетики, упорства, а самое главное – постоянного мелькания на различных турнирах. В этом плане правила спорта походили на мир шоу-бизнеса. Судьи высоко оценивали мастерство тех, кто постоянно мелькал на чемпионатах, чьи имена были на слуху. Ради этого следовало жертвовать множеством дел, и не только рабочих, но и семейных: некогда было сделать ремонт в квартире, собрать урожай на даче, не говоря уж о воспитании детей и ежедневной заботе о стариках родителях.