Мне предстояло сидеть с ним за одной партой.

Я со стуком положила учебник перед собой, села от него как можно дальше, потому что этот тип едва заметно скривился, будто от отвращения.

Никогда еще урок не длился так долго. Мне было дико страшно. Левая рука Эдварда была сжата в кулак. Каждая мышца его тела казалась мне напряженной, будто он сейчас прикончит меня, но сдерживается. Я рискнула поднять на его лицо взгляд, и пожалела об этом, потому что окоченела от страха.

Когда ступор прошел, я сурово нахмурилась, одними губами спросив:

— В чём дело?

Он нахмурился, словно давая понять, что я мешаю ему слушать урок. Тоже мне прилежный ученик.

Было чувство, что одно моё присутствие причиняет ему кучу неприятностей, и он делает мне большое одолжение, не убивая меня. Я смотрела на сжатую в кулак руку, и… нечто странное приходило мне в голову. Мне показалось, что прямо сейчас ему чертовски паршиво.

Я решительно не понимала, что происходит. Кроме того, что прямо сейчас Эдвард вполне серьёзно способен убить меня.

Я бы многое ему высказала и пообещала себе, что выскажу на перемене. Но едва прозвенел звонок, Эдвард пулей вылетел из класса, чуть ли не хлопнув дверью.

«Так, это ни в какие ворота», — подумала я. Но бросаться вдогонку не стала. Будь это кто угодно другой, я бы и на уроке шепотом отношения выяснила бы. Причина крылась в том, что… скажи я ему еще хоть слово, он бы и правда прикончил меня. Я знаю это. Без шуток. Я изучала мимику убийц, я просматривала видеозаписи и читала об этом. Клянусь, если бы я заговорила с ним лицом к лицу, стоя на перемене, Эдвард Каллен разорвал бы меня на части.

Глядя ему вслед, как замороженная, я чувствовала, как меня подташнивает от страха.

«Итак, вывод первый — теперь я знаю, что он, скорее всего, способен убить. Осталось в этом убедиться, изучить этот вопрос. У него неустойчивая нервная система и проблемы с контролем гнева. Вывод второй — он меня возненавидел с первого взгляда. Потому что я дочь шефа полиции? Это было бы логично. Но только…»

Язык не поворачивался произнести это — слишком глупо.

“Но только…”

…что именно причиняет ему такую пытку? Я же здесь не при чём!

— Изабелла Свон?

Я перестала рассеянно собирать свои учебники дрожащими руками и обернулась. Он был самым симпатичным парнем в классе. Высокий, светловолосый, он смотрел на меня веселыми голубыми глазами.

— Эй, ты чего такая бледная? Может, тебя к медсестре отвести? — тут же встревожился он.

Говорю же, добрые тут ребята…

Я отмахнулась:

— Нет, спасибо, всё нормально, перенервничала. И зови меня Белла, ладно?

— Как скажешь. Я Майк. Держу пари, тебя уже достали предложениями довести до кабинета.

Я рассмеялась, чувствуя, как в груди понемногу оттаивает ледяной ком:

— Немного. У меня сейчас физкультура.

— Тебе не повезло, Белла, — совершенно серьезно сообщил он. — У меня тоже физкультура.

— И ты покажешь мне, где спортзал?

— Обязательно, — кивнул он уже с улыбкой. — Пошли.

Судя по его уверенной непринужденности, девушки Майка любят, и он привык не испытывать трудностей со знакомством. Из всех парней он был самым милым и адекватным.

Это оказалось моим самым приятным знакомством в школе за день. Он много говорил, но не делал дурацких комплиментов и интересовался мной, скорее, как новой одноклассницей, чем как девушкой. Мы сошлись на том, что он тоже приехал из Аризоны десять лет назад, много говорили о Финиксе, оба скучали по солнцу.

— А парень, с которым я сидела всегда такой неадекватный? — спросила я.

Он усмехнулся:

— Я как раз хотел тебя спросить, чем ты успела ему насолить. Обычно на уроках он просто спит. Или гадко препирается с учителями. Мы его игнорируем, — он пожал плечами.

— Он показался мне ненормальным, — призналась я.

— Он ненормальный, — согласился парень позади меня. — Если бы тебя посадили рядом со мной, я бы так бездарно время не терял.

— Знакомься, — вздохнул Майк, закатив глаза, — этот негодяй — местный разбиватель сердец и Казанова. Трепещи и остерегайся.

— Уже трепещу, — кивнула я, оборачиваясь на симпатичного, темнокожего парня, который шутливо ткнул в плечо Майка.

— Нашу новенькую достали, — сообщил тот. — Поэтому, будь так добр поберечь свои дифирамбы для другой особы.

— Ладно. Моё сердце разбито, но дух не сломлен, — с шутливой гордостью сообщил он и убежал вперед нас.

— Как его зовут? — спросила я.

— Вот так всегда. Его зовут Тайлер.

В сочетании с тёмным оттенком кожи у него были светло-голубые глаза и красивый овал лица.

— Я просто спросила. У него… очень интересная внешность.

— Да, все на это покупаются. Моё дело — предупредить, — сказал он мне насмешливо-покровительственно.

“Ну и зря. Может, он и симпатичный, но внешностью меня не возьмёшь”.

Ещё некоторое время я смотрела высокому парню вслед. Он остановился среди коридора, обнял какую-то девушку, поправил на плече рюкзак. Красивая, совсем невысокая девушка поднялась на цыпочки, чтобы поцеловать его губы. Я ощутила укол досады и разочарования — слишком слабый, чтобы намекать на что-то серьёзное, но это немного испортило мне настроение.

В Финиксе старшеклассникам разрешалось ходить на занятия физкультуры по желанию, что было очень разумно. Здесь сохранился старый жесткий порядок, согласно которому мне придется заниматься вместе со всеми. Причем, оценка по предмету шла в аттестат. Какая-то глупая неудовлетворительная оценка за неумение подтягиваться могла испортить мне всё…

Как только я узнала, что мне придется со следующего занятия ходить на физкультуру, я здорово расстроилась. Сидя на трибуне, я наблюдала за тем, как бегают остальные.

В прежней школе я занималась сама и с тренером. Дела у меня шли очень медленно, но всё же как-то шли. А сейчас я рискую в разы ухудшить себе самооценку.

Никто из одноклассников не мог тогда понять, почему я сижу, дрожа от злобы и досады. Никому вслух я не могла бы признаться, что именно заставляет меня испытывать желание рыдать от ярости. Я воспитывалась в скучной семье. Я живу в скучном и жестоком мире. Я хочу того, чего не хотел никто в моей семье. Я хочу того, чего, скорее всего, не получу, потому что я не соответствую всем параметрам…

Ко всему прочему Тайлер не выходил у меня из головы. Он здорово играл в баскетбол. Глядя с трибуны на движения его гибкого, сильного и ловкого тела и на то, как он, будто играючи, выполняет сложные трюки с мячом, я почувствовала, что почти начинаю его ненавидеть. Я завидовала ему. Что бы только я ни отдала за такую уверенность в себе и умение владеть своим телом.

После звонка я уныло побрела в здание администрации, чтобы отнести формуляр с подписями учителей. Едва оказавшись на пороге, я оторопело замерла, почувствовав прилив адреналина в крови.

Эдвард о чём-то негромко спорил с девушкой, которая сегодня утром меня встречала. Ему хотелось перенести урок биологии на любой другой день. Видимо потому, что я с ним сижу на этом уроке.

Маленькая девочка открыла дверь, протиснулась мимо меня, и меня обдало холодным сквозняком. Почти немедленно Эдвард обернулся на меня с неприкрытой яростью. Он словно хотел выплюнуть: «А, это опять ты».

— Это невозможно. Места в расписании просто нет, — попыталась убедить Эдварда девушка.

— Вы уверены? — сдавленно спросил он. Похоже на рычание чудовища, который пытается просить о помощи.

— Абсолютно уверена, уж извините.

— Восхитительно, — сумрачно прошипел он, развернулся на пяточках и быстро прошел мимо меня. Дверь сильно хлопнула, и я вздрогнула.

«Мне не показалось. Я хорошо поняла его взгляд. Он действительно хочет убить меня».

Едва чувствуя пол под ногами, я побрела к стойке.

— Ну, как тебе новая школа? — улыбнулась мне девушка.

— Очень понравилась… — стуча зубами от страха, пролепетала я. Надо было видеть при этом удивленное лицо администратора.