Я не карьеристка. Нет, дело вовсе не в этом. Моя мечта не заключалась в том, чтобы стать примерной женой. В то же время я не хотела, как моя мать, путешествовать по всему свету в пьяном наслаждении жизнью. Я не хотела и работать в глобальной бизнес-корпорации. Я никому еще не сказала, чего хотела бы, потому что даже высказать вслух это просто смешно. Это смешно даже не потому, что я сейчас в Форксе, а потому… кем я являюсь.

Не помню, чтобы я кому-либо высказывала этого вслух. Могу представить, какой смех я бы в ответ услышала.

Выплакав все свои мысли в подушку, я еще долго не могла заставить себя уснуть. Тьму за окном закрывали тюлевые занавески, но в этой тьме шумел тоскливый дождь, метался свирепый ветер, выл, бросался в стекла. Мешали постоянный шум дождя и шелест ветра. Я надела наушники в качестве затычек, но это не помогло. Моё болезненное, маятное состояние пропало только глубокой ночью, когда дождь стал послабее. Я провалилась в сон.

Утренний туман скрыл город белой пеленой цензуры. Видимость почти нулевая, и даже звуки раздавались как-то глухо. Выглянув в окно, я увидела, что мир накрыт саваном полностью — только кайма леса на горизонте напоминала мне о том, что я в клетке.

«Прекрати ныть, Белла. Это было твоё решение, никто тебя не заставлял», — строго сказала я себе.

Папа приготовил завтрак, пожелал мне успехов в первый день школы. Он не сказал мне ничего лишнего и не стал забрасывать вопросами об истинной причине моего приезда сюда, за это я была ему благодарна.

Едва позавтракав, Чарли отправился в полицейский участок. Если честно, именно там и был его дом. Там работают и живут люди, как большая семья. Там даже каждый преступник воспринимается, как нашкодивший хорошо тебе знакомый ребенок соседей. Ни убийств, ни серьезных краж. Бытовая поножовщина встречается раз в год или реже. Спокойный город. Тихий, тихий город…

Завтракая, я зацепилась взглядом за фотографии на каминной полке. Все они были моими школьными, исключая свадебные снимки моих родителей. Глядя на них, я почувствовала, как потеряла аппетит. Снаружи послышался звук удаляющегося автомобиля Чарли.

«Он жил тут один всё это время, — неожиданно подумала я. — После мамы тут не было ни одной женщины».

Сделалось очень не по себе. Я поднялась, подошла к камину и… в последний момент заставила себя не убирать фотографии оттуда. Не я их туда ставила. Это не моя трагедия, не моё одиночество.

«Нужно поговорить с папой. Понятия не имею, как».

Следующей мыслью было:

«Не могу больше оставаться в этом доме. Надо ехать. Плевать, если в школу я приеду раньше всех».

Я надела поверх кофты плотную, теплую, но немного неудобную куртку, выскочила из дома. Немедленно поскользнулась на грязи и мысленно прокляла сырость. Придерживая одной рукой рюкзак, второй криво нацепила на голову капюшон, юркнула в свой пикап. С первой секунды мы с этой машиной подружились. Она, как и всё, что было у меня от отца, вся дышала надежностью.

«Ты меня не подведешь, верно, дружище?» — улыбнулась я.

В кабине царила уютная чистота, от обивки приятно пахло кожей, бензином и мятой. Мотор заявил о своей готовности работать немедленно, едва я завела машину, но сделал это с поистине львиным ревом гоночной машины.

«А ты и правда зверь», — иронично подумала я.

Я включила радио, и мне тут же повезло со станцией. До ушей донеслась переливчатая джазовая композиция. Джаз я люблю только фортепианный, и этот очень мне нравился. Он напоминал мне о солнце.

В Форксе невозможно толком заблудиться, так что и школу я нашла быстро. И узнала ее, как и любую школу, по спортивной площадке, по плоской крыше, автостоянке и очень характерному архитектурному стилю тюрьмы.

Я неловко припарковалась и нервно сжала руль. Нужно попытаться не выглядеть слоном в посудной лавке.

В последний раз посмотрев на несколько корпусов школы из красного кирпича, я мысленно пошутила насчет забора с колючей проволокой вокруг территории и вышла.

Первый корпус украшала старомодная вывеска с надписью «Администрация». Я собиралась узнать расписание заранее, чтобы потом не тыкаться бестолково в двери.

Я торопливо пошла к двери корпуса и, задержав дыхание на секунду, вошла внутрь. Это было совсем не похоже на администрацию. Мягкий ковер, удобные кресла, уютное тиканье часов, пахло кофе и выпечкой. Я словно оказалась в гостях доброй бабушки. Здесь царил творческий беспорядок. На стойке лежали кипы папок и бумаг с яркими ярлычками, откуда-то слышался звонкий женский смех. За стойкой на меня с доброжелательным любопытством смотрела молодая круглолицая девушка в легкой одежде. Вероятно, местные совсем привыкли к холодам.

— Доброе утро. Могу я чем-то помочь? — улыбнулась администратор.

— Я Изабелла Свон…

Стоило мне это сказать, как глаза девушки на секунду ярко вспыхнули. Обо мне тут знали. Знали, что я дочь шерифа — завидного холостяка, кстати. Знали, что моя мать от него со мной сбежала. Еще знали, что я ханжа и зазнайка, которая не общалась с местными ребятами, когда приезжала на летние каникулы.

— О… — выдала она, — конечно-конечно, — и тут же начала что-то искать среди множества папочек на рабочем столе. — Расписание и карта школы. Не заблудишься.

Она вежливо рассказала мне о порядках в школе, о том, где и какие кабинеты находятся. Затем вручила необходимые формуляры и добавила с забавной гордостью:

— Надеюсь, тебе понравится в нашем городе.

Возможно, она была искренна. Я не могла сказать ей, что мне не может понравиться в Форксе. Моя не способная на лицемерие мимика выдала какую-то кислую, неуклюжую улыбку, и я поспешила убежать из корпуса администрации.

К тому времени, как я освободилась, стоянка была забита автомобилями, и мой пикап среди них смотрелся немного скромно. Я решила свыкнуться с парковкой и села за руль, чтобы объехать территорию школы. К некоторым вещам лучше быть готовой заранее. Помимо моего старичка среди машин выделялся довольно пафосный, современный консервативного серебристого цвета вольво. Как пуля.

Объехав территорию, я припарковалась на самом неприметном месте, немного изучила карту, сидя в машине…

«Ладно, хватит. Ты готова. Пора выходить».

Слава богу, я быстро сделалась невидимкой и проскочила в школу, слившись с остальными ребятами.

Мне удавалась моя маскировка плоть до самого порога в класс. Меня не замечали даже мои будущие одноклассники. Это моя особенность — я невидимка. Если я хотела, даже учителя не спрашивали на меня на уроках, будто меня не существует. Что я умела, так это оставаться серой и незаметной. Однако, мне здорово не повезло — помещение для занятий оказалось поразительно тесным, и не заметить в нём новенькую очень сложно.

Передо мной были двое в плащах. Они сняли их и повесили на вешалку. Я стянула с себя куртку и повесила на свободное место.

«Глупо, что я так волнуюсь, учитывая, какие цели преследую», — мрачно подумалось мне, и я решила быть хоть немного смелее.

Я быстро подала формуляр для подписи преподавателю. Тот посмотрел на фамилию и с большим любопытством оглядел меня. Я нахмурилась, выдержав этот бестактный осмотр. Столкнувшись с моим прямым ледяным взором, учитель поднял тонкие брови, вздохнул и сказал садиться за последнюю парту.

Потом меня заметили остальные. Мои одноклассники разборчиво изучали то, как я прошла к парте, села, достала список литературы и начала его изучать с непринужденным видом. Почти все книги были мне известны.

«Нужно попросить маму, чтобы она прислала мне мои старые сочинения по этим книгам. Она будет меня подкалывать на тему того, что у нее растет жулик, — я позволила себе улыбку. — Но всё равно пришлет. Как будто я ее не знаю».

Неожиданно я поняла, что около моей парты кто-то стоит. Я медленно, неуверенно задрала голову и увидела довольно высокого, симпатичного парня, единственным существенным недостатком которого являлись прыщи на лбу.