— Мне с Федором одно дело решить нужно, но если его нет, то я поехал к своим.

— Зачем приезжал, что мне Федору сказать?

— Ничего не говорите, я потом сам ему скажу.

— Ну и дела, друг за другом скачут, раньше такого не наблюдалось. Редко Михайлович из леса приезжал, а тут на тебе, зачастил, не поймешь их молодых, — она постояла еще немного и засеменила в дом, пусто здесь после уезда гостей. С ними хлопотно, а без них скучно, и поговорить не с кем, скорей бы Аня приезжала. Звала ее жить к себе, так нет, могилы там у нее. Только Андрюшина далеко, и кто там ее навещать будет, если только Лена не бросит.

Николай сегодня пришел рано в офис, и в своем кабинете он увидел Прохора, сидит, опустив голову, о чем-то думает.

— Не помешаю, о чем задумался, детина, что такой хмурый с утра, жизнь хороша и жить хорошо.

— Это тебе счастливый молодожен, а мне не очень, ничего у меня не получается с Олей, она себе живет, а я себе.

— А ты пробовал с ней поговорить, о дальнейшей жизни.

— Не один раз, но она уходит и даже рта мне не дает раскрыть, я так больше не могу, это такая пытка, видеть ее каждый день, и не прикоснуться, не поговорить с ней.

— Да старик, сочувствую тебе, тут что-то еще придумать нужно, — он почесал затылок.

— Давай так сделаем, к тебе кто-то заглядывает утром в комнату, если ты в положенное время не выходишь из нее.

— Домработница, если я задерживаюсь, она мне напоминает, что завтрак стынет.

— Вот и хорошо, завтра утром не вставай с постели, притворись, что тебе плохо, а потом посмотришь, что дальше будет.

— Не умею я врать, а если она доктора вызовет, что я говорить буду, тогда все и раскроется.

— Доктор у тебя семейный, шепнешь ему на ушко пару слов и все.

— Ладно, попробую, хотя не уверен, что из этого что-то выйдет.

— Больным притворяйся как можно дольше, пусть она за тобой поухаживает. А можешь прямо сегодня начать, уйди раньше с работы, и в свою комнату, к ужину тебя зовут.

— Зовут, мы все вместе за стол садимся.

— Вот и действуй, на женщин это производит впечатление, если любит, то будет помогать тебе, на том ее и возьмешь.

— В каком смысле возьмешь, в постель, что ли ее сразу тянуть.

— Ну, ты больной и даешь, зачем сразу в постель, поговори с ней. Больному она не откажет, сам смотри, как получится, учи тут вас. Расхрабрился, сам почти год ухаживал за Ниной, не знал, как к ней подступиться, а оказалось она уже давно любит меня.

ГЛАВА 16

Прохор к обеду пришел домой, сказал домработнице, что обедать не будет, приболел немного, и лег на кровать. Оля накормила Ксюшу и спустилась к ужину, за столом никого не было.

— Мария Федоровна, а Юрий Алексеевич еще не вернулся с работы?

— Он дома еще с обеда, говорит, что заболел и обедать не будет.

— А что же ты молчала до сих пор, сходи, узнай, что с ним и позови на ужин.

— Ольга Владимировна, я его зову, а он не отзывается, лежит весь красный.

— Да что с ним! — и Оля побежала в комнату. — Юра, что с тобой не молчи, скажи мне, я сейчас доктора вызову.

Пришел доктор, осмотрел Прохора и просил поухаживать за больным, не оставлять его одного ночью, вдруг плохо станет. Температура у него высокая была, он дал ему таблетки, снотворное и сейчас он спит. Оля уложила Ксюшу, а сама спустилась в комнату Прохора, он спал, разметавшись на кровати. Вот он, стоит только протянуть руку, обнять его, прижать к себе. Но она не может, обида гложет ее, и так будет всю жизнь, она заплакала, и слезы полились из ее глаз. Если бы он только знал, как она любит его, но он предал их любовь. Она не помнит, как провалилась в крепкий сон и как крепкие руки уложили ее на кровать и прижали к своему горячему телу.

— Юра, тебе уже лучше, тогда я пойду, пусти меня, уснула нечаянно.

— Не пущу, я люблю тебя, и еще сильнее, чем прежде, от судьбы никуда не уйдешь, как бы ты не старалась.

— Юра, не нужно, — но непроизвольно стала отвечать на поцелуи, сильнее прижавшись к его телу.

— Любимая, я тебя никуда не отпущу, ты только моя, — и он заторопился, боясь, что она снова убежит от него, а она только постанывала под ним от удовольствия. И почти сразу провалилась в сон, сказывались бессонные ночи с Ксюшей. Он говорил ей, чтобы она ночью не вставала к дочери, для этого есть няня, но она все хотела сама. Он лежал без сна, охраняя ее покой, как дальше сложится у них, лишь бы она была постоянно с ним, любимая, родная.

— Юра, с тобой все нормально, как все нехорошо получилось. Больше такого не повториться, я поду к себе, вижу, тебе стало лучше.

— Куда ты бежишь, давай поговорим, выходи за меня снова замуж.

— Как это некрасиво звучит, снова, нет, Юра, ничего у нас с тобой не получится.

— Уже получилось, мы любим, друг друга, что же еще нужно, не уходи, останься.

— Все, что было ночью, это моя ошибка, я еще немного поживу здесь и уеду. Не могу я так, понимаешь, не могу, у меня постоянно перед глазами Лариса стоит.

— Ее нет, и никогда уже не будет. Не буду повторяться, я ее не бросил только из-за ребенка, а она хитро все для этого подстроила. Пьяный я был тогда, ничего не помню, но это меня не оправдывает. Прости меня и поверь еще раз, дай мне шанс, надежду на счастье.

— Не могу, пойми, и не приставай ко мне, я сама себе противна, не справилась с собой и опять оказалась в ловушке, иначе я уйду отсюда.

— Все, больше не буду приставать, тебе решать, как дальше жить.

На другое утро он пришел на работу позже обычно и к нему сразу залетел Николай.

— Ну, как, все получилось, вы помирились, наконец.

— Наоборот, все кончено, она никогда не будет со мной жить, не прощает она меня, хотя мы и переспали с ней.

— Вот отсюда подробней, это уже интересно.

— Ты никому не говори, особенно Нине, а то Оля скажет, что я болтун. Как ты и предполагал, она осталась на ночь в моей спальне, сидела на стуле около меня плакала и говорила, что любит меня, она думала, что я сплю. Потом стала клевать носом, я ее уложил на постель и стал целовать. Она не оттолкнула меня, отвечала на мои ласки. А утром сказала, что все кончено, она еще немного поживет здесь, Ксюша подрастет и тогда она уедет.

— Это мы еще посмотрим, не унывай раньше времени, оно работает на нас.

— Тебе хорошо рассуждать, у тебя такого не было.

— Все было, дорогой мой, знаешь, как я ревновал Нину к этому французу, убил бы его, заманил ее туда и бросил.

Как такое могло случиться с ней, опять она смалодушничала, стоило ему приласкать ее, и она тут же растаяла. Как теперь жить рядом с ним, смотреть ему в глаза, ей стыдно за себя, стыдно за свой поступок. Уезжать нужно, но как Ксюша, она тянет свои ручонки к ней, доверяет ей, как матери. Нужно собрать силу воли в кулак и потерпеть немного, а потом, что будет она и сама не знает.

Федор торопился на кордон к Михайловичу, чего он вчера приезжал к нему. Здесь что-то не так, он редко покидал лес. Он толком и с Наташей не успел поговорить, а если честно, то не до этого было. Хорошо Димка остался и за сына можно не беспокоиться, он за ним присмотрит. Лена вчера была как никогда веселой, но он заметил, что это у нее наигранное, смеялась, а в глазах печаль, от счастья глаза должны светиться. Михайлович дома, а по идее не должен бы, сейчас в лесу самая работа, не иначе что-то случилось.

— Слава, почему не в лесу, заболел что ли?

— Я уже был, только пришел, могу я отдохнуть.

— Слава, я тебя с детства знаю, и вижу, что-то у тебя случилось, давай рассказывай, не томи.

— А что тут рассказывать, уехала Лена и больше я не увижу ее.

— Да ты не влюбился ли в нее?

— Влюбился Федя, влюбился, раньше со мной такого не было, ничего делать не могу, все из рук валится.

— Ты года три из леса не вылезал, раны свои зализывал, от людей прятался. Как будто бы они виноваты в том, что тогда произошло в Чечне. Но я рад, что хоть что-то тебя поставило на место, глядишь и забудешь обо всем.