— Ты прав, а вот у меня с этой войной оборвалось что-то, только и радуют мои лесные братья, они не предадут и не продадут. Тихо здесь, спокойно, я даже домой редко отлучаюсь, родители сами навещают меня.

— Нельзя так, Слава, встряхнись, жизнь продолжается, жениться тебе нужно.

— Только после тебя, обещаю, как ты женишься, и я тогда подумаю. Только невесты, где они, у нас в поселке свободных нет.

— Я после смерти жены ни на кого смотреть не мог, не хотел. Но ты меня расшевелил, придется пересмотреть свою жизнь. Как там вечер Женя с Егорычем коротают, хорошо заранее заведующую предупредил. Я знаю, что не положено так делать, детей на ночь в саду не оставляют, но куда деваться, особенно сейчас, зимой. А по теплу Женю с собой брать буду, он уже большенький стал.

— Тебе особенно спутница жизни нужна, чтобы не мыкался мальчишка по чужим углам.

— Мама долго жила у нас, но дома оставался один отец и хозяйство у них свое. Зовут меня к себе, но я не соглашаюсь, хотели забрать сына, я не дал, а что я здесь один делать буду, волком выть. Заговорил я тебя, отдыхай, поспи немного, а я печку растоплю.

— Хорошо с тобой, Федя, я жду тебя, как праздник, приедешь, наговоримся, и опять до следующего раза, — он вздохнул несколько раз и веки его сомкнулись, умаялся бедолага.

Федор растопил печку, присел возле нее и, глядя на огонь, вдруг вспомнил свою жену. Вот Михайлович говорил про женщин, а он любил только свою Женечку. Он увидел ее в местной больнице. Демобилизовался из армии по контузии, пуля не зацепила, а от взрыва перепонки в ушах лопнули. Долго восстанавливался в реабилитационном центре, а затем его прикрепили к местной больнице. Небольшая она была две палаты, два врача и две медсестры. Но и, то хорошо, лечили людей, даже несложные операции делали. Началась перестройка, врачи уехали, из медсестер осталась только его жена. Постепенно из больницы вывезли все оборудование в другие районы, а здание приспособили для другой организации. Он влюбился в Женю, как только увидел ее. Говорят, за ней увивался местный парень, но он всем обрубил концы, будешь моей и все тут. Поначалу Женя возмущалась таким его поведением, но со временем привыкла и даже начала отвечать ему взаимностью. Затем они поженились, Федор пылинки сдувал со своей жены, а как только забеременела, носил ее на руках. Тут берег, а вот начались роды, его не было рядом. Она сама говорила, что еще рано, не срок, если бы только знать заранее. После ее смерти он замкнулся в себе, но в чувство его привел сын, он давал знать о себе, если был голодный, задавал такого рева, что соседи сбегались. Тяжело было, но он справился, а еще ему помогала мать. Его добрая мать, которая больше года жила с ними и нянчила его сына. Затем он отдал его в садик, где он часто оставался со сторожами. Работа и никуда от нее не денешься, Как бросишь людей, им и продукты нужны и лекарства, а у него три кордона и везде успеть нужно. Летом проще, он уезжает с утра пораньше и вечером возвращается. А зимой, вот как сейчас, не успеешь приехать, и уже темнеет, да и больного не бросишь. Еще и на завтра нужно остаться. Вот и думает он, как там его сынишка, скучает по отцу.

ГЛАВА 12

Подходил к концу ее рабочий день, Оля устала с ребятишками, и побегать и поиграть с ними нужно. Всех забрали по домам, остался опять один Женя Марков, жалко мальчика, отец частенько отсутствует. Она видит, как он страдает, сел у окошка, подпер кулачком личико и смотрит во двор, ждет отца.

— Оля, всех забрали, что же ты домой не торопишься. Нет, Женечка тут, ну ничего и мне не так скучно будет. Сейчас телевизор пойдем смотреть, иди ко мне мой хороший, — он подошел к Жене и взял его на руки, прижал к себе. У кого это глаза на мокром месте, мы мужики с тобой и должны все вытерпеть. Видишь, погода какая, а завтра папа точно приедет, потерпи немного, ночку поспим с тобой, а завтра утром он приедет и заберет тебя.

— Как ребенок страдает, ему семья нужна, уезжал бы только на день, а к вечеру домой возвращался.

— Что-то не получилось у него, а может техника сломалась. Он очень любит сынишку, но работа у него такая. Там, на кордонах, его люди ждут, им нужна его помощь.

— Егорыч, а давай я Женю домой возьму, там баба Фрося ужин сготовила, ему будет не так одиноко с нами.

— Если он согласится, почему бы и нет. Ты пойдешь с Ольгой Владимировной к ней домой, а завтра вместе в садик придете?

— Женечка, мой хороший, — она обняла его, — пойдем со мной, я тебя искупаю сегодня, бабушка нам пирогов напекла.

— Пойдем, а кто эта бабушка, где она живет?

— Сейчас придем, и все увидишь. Она очень рада будет тебе, беги, одевайся, я тебе помогу.

— Молодец дочка, хорошая у тебя душа, пожалела мальчишку, может среди вас забудется немного.

— Баба Фрося, а я не одна, встречай гостя.

— Да кто это к нам пришел, какой хороший мальчик, как тебя зовут. Не слышу, громче говори. Женя, а меня баба Фрося, будем знакомы, а теперь руки мыть и за стол.

Они покушали, посмотрели телевизор и Женя начал клевать носом.

— Намаялся, хотела искупать его, да где там пусть спит. Во сне все тревоги, все проблемы уходят на задний план. Я положу его с собой, так теплее ему будет, кровать у меня большая, всем места хватит.

— Оля я хотела тебя спросить, ты недавно разговаривала по телефону, не с Андрюшиной ли женой, как они там?

— Нет, я разговаривала со своей подругой, она жила во Франции, а теперь вернулась в Россию. Что-то у нее там произошло, я пока не знаю, приедет она летом к нам, тогда и поговорим. А вчера я с мамой разговаривала, она так рада, что я нашлась. Ждет меня домой, если все хорошо будет, летом поеду, навещу родителей. От нее я узнала, что мой муж женился на моей сестре, и у них будет ребенок, — и она заплакала.

— Ну чего ты Оля, Бог с ними, пусть живут. А дети это счастье, посмотри на Женечку, спит и во сне улыбается, разве это не счастье.

— У меня тоже должен был быть ребенок, но я его не доносила, выкидыш получился, а муж в это время с сестрицей развлекался. Теперь я знаю, что он и не любил меня вовсе, и успел уже развестись со мной. А я-то скрывалась, думала, искать будет. И Андрея стронула с места, может быть и живой бы был, если не я со своими проблемами.

— Судьба у него такая, и ты здесь не причем. Не казни себя, а на мужа и на сестру наплюй, пусть живут, как хотят. А тебе и здесь не плохо, я права, или что-то недопонимаю.

— Права, баба Фрося, — она обняла старушку и поцеловала, — и люди у вас тут хорошие, относятся ко мне с уважением, нет никаких сплетен и передряг.

— Вот и живи себе на здоровье, мой дом, твой дом, хорошо мне с тобой.

Оля осторожно легла на кровать, чтобы не разбудить Женю, но он, почувствовав ее рядом, прижался к ней и обхватил ее своими маленькими ручонками. Доверился ей, она не видела ни разу его отца, Утром рано приводит, а вечером поздно забирает. Утром она проснулась от чьего-то прикосновения, Женя гладил ее по лицу своими нежными ручками.

— Проснулся, тогда пойдем умываться и завтракать. Слышу, запахи разносятся по дому, баба Фрося уже давно на ногах, не спится ей, — она подхватила Женю на руки, и закружила по комнате.

— Встали, а завтрак уже на столе, я вам блинчиков напекла, идите за стол, а то остынут. Женя, ты любишь блинчики, да со сметаной.

— Люблю, но папа не умеет их печь, их только бабуля пекла, когда приезжала.

Они вышли из дома, утро выдалось удивительно хорошим, светило солнце, ветра почти не было, но щечки пощипывало от мороза. Это был один из тех дней, когда хочется жить и радоваться. Со ступенек крыльца им навстречу спускался Егорыч.

— Ну, как Женя, хорошо было в гостях, не обижали тебя там?

— Хорошо, а я блинчики ел со сметаной, бабушка пекла, такие вкусные.

— Вот, видишь, как тебя хорошо встретили, а сегодня, глядишь, и отец приедет.

Но вечером отец не приехал, и Оля забрала Женю снова к себе. А как баба Фрося была рада, целый день одна, а теперь есть с кем поговорить. А на третий день ее вызвала к себе заведующая, и пока они решали некоторые вопросы, приходил папа Жени и забрал его. А она хотела поговорить с ним, чтобы он хотя бы предупреждал воспитателя, что не сможет забрать сына, и он бы так не ждал, не терзался.