— Я знаю, о чём ты подумал. Что всё это закончится через несколько дней. Что ты уедешь и никогда больше не вернёшься, — на этих словах голос юноши слегка дрожит. — Я знаю. Я помню. Пусть так. Мне всё равно.

Я хочу сделать это с тобой.

Только с тобой.

Лютик не оставляет Геральту ни единого шанса что-либо возразить, подаётся навстречу, втягивает в поцелуй и снова опрокидывает на себя.

Swear to be overdramatic

and true to my lover

And you’ll save all your dirtiest

jokes for me.

Руки мужчины блуждают по его телу, сам парень трясущимися пальцами расстёгивает пуговицы на его рубашке.

Геральт не отталкивает его рук. Он хватается за край его джемпера, тянет наверх, снимает, целует обнажившуюся молочно-светлую кожу, сбитое дыхание Лютика распаляет всё сильнее, он всё ещё возится с проклятой геральтовой рубашкой, пуговицы никак не поддаются: слишком нервничает юноша, слишком сильно трясутся от возбуждения и волнения его пальцы.

Геральт на секунду отстраняется и срывает наполовину расстёгнутую рубашку через голову.

Юлиан восхищённо выдыхает, глядя на мускулистое тело, скользя взглядом по невероятно красивой груди и точёному прессу.

Мужчина нависает над ним, ладонью проводит по груди и сжимает пальцами один из сосков.

По телу юноши будто проходит разряд, он сдавленно стонет и выгибается навстречу, и тогда Геральт накрывает губами второй сосок, ласкает его языком, покусывает, всасывает и отпускает, Лютик издаёт рваные всхлипы и вздохи, мечется, вцепляется в широкую спину, оставляя отметины от коротких ногтей.

Он никогда не думал, что кто-то способен довести его до такого состояния.

Широкая ладонь ложится на твёрдый член, очерчивает его сквозь джинсовую ткань, и парень потрясённо стонет, чувствуя, как возбуждение затапливает его до кончиков пальцев.

— Ты мне доверяешь? — бархатный низкий голос возвращает с небес на землю, но Лютик понимает, что Геральту важно это знать.

И говорит чистую правду:

— Я бы доверил тебе свою жизнь.

Геральт покрывает поцелуями его грудь, вырисовывает языком невидимые узоры на плоском животе и медленно опускается всё ниже и ниже, расстёгивает ремень, пуговицы и молнию на джинсах Лютика, тот приподнимает бёдра, и сильные руки сдёргивают с него джинсы вместе с бельём.

Он впервые раскрыт, обнажён перед кем-либо, и его щёки всё сильнее заливаются краской, но если идти - то идти до конца, это вообще не в характере Лютика - останавливаться.

И Лютик просит. Тихо, но настойчиво, хватаясь за ремень на брюках Геральта:

— Ты - тоже.

Мужчина выполняет просьбу и стягивает одежду, медленно обнажая бледную кожу, бёдра, крупную головку члена, по которой стекает капля смазки, и Лютик смотрит, затаив дыхание, не может отвести глаз, сходит с ума от осознания: это из-за него Геральт так возбуждён.

Все преграды стёрты.

Тонкие пальцы юноши осторожно касаются головки, размазывают по ней выступившую смазку, и с губ Геральта снова срывается тихое ругательство и шумный выдох. На этот раз - от наслаждения.

Он прижимает руки паренька к дивану и снова нависает над ним, скользит языком по его губам, затем шее и груди. Всё ниже и ниже. Лютик выгибается навстречу, подставляясь под горячие поцелуи, и сдавленно охает, когда губы Геральта касаются его бедра, спустя долю секунды дыхание опаляет розовую головку члена, и кончики пальцев невесомо пробегают по стволу.

Юноша вскидывает бёдра.

Большая ладонь обхватывает его член, осторожные движения снизу вверх и обратно сводят с ума, заставляют забыть всё, что когда-либо знал и помнил.

Только грубая кожа на чувствительной плоти, поцелуи на шее и губах, горячее дыхание и собственные стоны, только Геральт - повсюду, и ничто больше не имеет смысла.

Лютик думает, что это и есть высшая точка наслаждения, но, когда влажный язык на пробу касается его члена, он громко и протяжно стонет и понимает, насколько он ошибался. Чёрт, да он вообще не мог представить себе, что может быть настолько хорошо.

Геральт медленно водит языком по стволу, щекочет уздечку, мягко вылизывает головку, проникает в уретру, упивается мелодичными стонами юноши.

Лютик шепчет что-то неразборчивое, всхлипывает, беспорядочно мечется по дивану, рискуя свалиться на пол, и Геральт придерживает его за талию одной рукой, второй - осторожно ласкает его мошонку, доводя до изнеможения, до искр в глазах.

Лютик на грани - это заметно по тому, как он подаётся навстречу касаниям языка, как напрягается его член, какие восхитительные вздохи и стоны вырываются из его груди.

Губы Геральта наконец обхватывают его головку, член погружается в горячий и влажный рот, и только этого оказывается достаточно, чтобы Лютика накрыло с головой.

Он кончает с хриплым криком, непроизвольно толкаясь внутрь, и мужчина не отстраняется, высасывает всё до последней капли и медленно лижет расслабляющуюся плоть, после чего поднимается, прижимает потрясённого и дрожащего юношу к себе, сцеловывает с его губ рваные выдохи, вытирает выступившие слёзы.

— Как ты? — спрашивает Геральт.

Лютик не может произнести ни слова, поэтому просто судорожно кивает, цепляясь за плечи мужчины, утыкается ему в шею, прижимается к ней губами.

Они лежат в тишине несколько минут, юноша всё ещё периодически вздрагивает и тяжело дышит, но в конце концов способность говорить возвращается к нему, и он шепчет:

— Геральт… можно, я..?

Он не договаривает. Его рука скользит по телу мужчины вниз, осторожно прикасается к всё ещё отчаянно возбуждённому члену, и Геральт шипит от неожиданного наслаждения.

Он позволяет Лютику взять над собой верх, уложить себя на спину, даёт ему полную власть над собой.

Так неумело и от этого ещё более восхитительно тонкие пальцы обхватывают твёрдую плоть, так медленно и мучительно они движутся, что от этого можно сойти с ума.

Геральт дышит тяжело, Лютик - взволнованно.

Его вторая рука мягко касается груди и скользит по соскам.

Ладонь мужчины накрывает его пальцы на члене, направляет, показывает, как доставить большее наслаждение.

Вместе. Только вместе.

Ускоряющиеся синхронные движения обеих рук, сплетённые пальцы, хриплые стоны Геральта, зачарованные синие глаза Лютика, - и весь мир в который раз взрывается, рассыпается на кусочки, перестаёт существовать.

Геральт тянет Лютика за плечи, опрокидывает на себя, прижимает, впутываясь свободной рукой в его волосы.

Кончая, он целует его в шею, прикусывает кожу и втягивает её, оставляя маленький засос.

Лютик принадлежит ему.

Навсегда.

И плевать, что через пару дней это «навсегда» закончится.

***

— Я хочу остаться у тебя.

Заново заваренный чай, приглушённый свет и уже поздний вечер.

Они болтают обо всём на свете.

Лютик - растрёпанный, осоловевший после того, что случилось днём, сидит, подобрав колени к груди, в одном нижнем белье и длинной футболке Геральта, от этого выглядит ещё более домашним, чем прежде.

Единственное желание, которое есть у мужчины - прижать к себе это нежное существо и никогда уже не отпускать.

Страшное слово - никогда.

Оно может быть счастьем, а может причинить боль.

Никогда не отпускать.

Никогда больше не встретиться.

— Что ты скажешь родителям? — Геральта волнует только это. Завтра - воскресенье. Последний выходной, после которого Юлиан вернётся на работу, а Геральт… улетит домой.

Что значит это «домой», если Лютик останется здесь?

— Скажу, что остался у друга. В смысле, уже сказал, — его губы растягиваются в хитрой улыбке.

— Зараза, — смеётся Геральт.

Этот мальчишка всё решил за него.

Комментарий к 6

1) я понимаю, что у слова «предназначение» куда более широкий смысл, и ограничивать его любовью всей жизни неправильно, но пусть у Лютика будет именно такое толкование.

2) указанные песни:

Taylor Swift - Love story

Taylor Swift - Lover