Перевод приведённых строк:

1) Мы должны держаться, потому что нас убьют, если узнают.

Так что закрой глаза.

Давай будем немного тише.

2) Ромео, спаси меня.

Они диктуют мне, что мне чувствовать, а что нет.

Эта любовь тяжела, но абсолютно реальна.

Не бойся.

Мы сможем, пусть и сквозь этот беспорядок.

Это история любви, детка.

Просто скажи «да».

3) В тебе - ослепительная дымка, таинственный путь, мой милый.

4) Я знаю тебя 20 секунд? Или 20 лет?

5) Можем ли мы всегда быть так близки?

6) Теперь и навсегда.

7) Клянусь быть драматично верной тебе, любимый, а ты - прибереги свои грязные шуточки только для меня.

========== 7 ==========

Утро заполняет комнату солнечными лучами, в них танцуют пылинки, сквозь приоткрытое окно внутрь проникает ветерок и вечный аромат пряностей.

Если бы Геральта спросили, что за место находится «у чёрта на рогах», он определённо назвал бы этот городок.

Как его вообще сюда занесло?

Сидел бы спокойно, работал, не знал печали, так нет же - командировка. И именно в эту глушь.

В грёбаное захолустье, где все знают друг друга в лицо, как в большой деревне, где всего две-три кафешки на весь город, один старый кинотеатр и крошечный парк аттракционов. Даже торговых центров нет. Что уж говорить о метро.

Если бы Геральта спросили, может ли быть в этом городке хоть что-то, ради чего захочется остаться, он просто познакомил бы их с Лютиком.

***

Юлиан спит, прижимаясь щекой к подушке, простыня под ним сбилась, одеяло почти съехало на пол и едва прикрывает его ноги.

Растрёпанный, смешной, беззащитный и до безумия красивый.

Когда ветерок проникает в комнату, он поёживается во сне, и Геральт укрывает его почти с головой.

Что тебе снится, Лютик?

Геральт лежит рядом и внимательно смотрит на трепещущие во сне веки, пушистые светлые ресницы и россыпь веснушек на носу.

Он не выдерживает и мягко целует переносицу, уголок губ, закрытые глаза, висок.

Лютик жмурится, улыбается во сне, его руки ищут Геральта и наконец находят. Он цепляется за его шею кончиками пальцев, притягивает к себе, доверчиво прижимается, и мужчина обнимает его, вдыхает его запах, позволяет себе раствориться в нём.

Отпустить себя. Жить так, будто сегодняшний день - последний.

Впрочем, так оно и есть.

***

Когда Лютик, потягиваясь, открывает глаза и не находит Геральта в постели, ему на секунду становится страшно от мысли, что всё вчерашнее может быть просто сном.

То, что он находится не в своей комнате и вообще не в своём доме, в сонную голову просто не приходит.

Но потом он слышит какое-то шуршание с кухни, оглядывается по сторонам, замечает, что одет в длинную белую футболку, - точно не свою, - и воспоминания затапливают его с головой.

Он улыбается светло, ребячески, зажмуриваясь, потирая лицо руками, утопая в запахе Геральта, оставшимся на постельном белье.

А через пару секунд вспоминает, что сегодня - воскресенье.

Последнее воскресенье.

Улыбка сползает с лица.

Лютик садится на кровати, несколько минут отсутствующе смотрит в одну точку где-то на стене и чувствует, как неумолимо начинает щипать в носу и глазах, как слёзы стекают по щекам.

Он молится всем богам, чтобы Геральт не вошёл в комнату сейчас и не увидел его таким: жалким и плачущим, словно девчонка.

Парень пытается успокоиться, но становится только хуже, он падает на подушку, вжимается в неё лицом и глушит рыдания, рвущиеся из груди, желая выплеснуть разом хотя бы часть того, что болезненным грузом лежит на сердце, чтобы остальное выплакать уже завтра, когда будет место и время.

Постепенно приходя в себя, Лютик даёт себе слово: не думать об этом до тех пор, пока Геральт не отправится в аэропорт.

Провести этот день так, чтобы запомнить каждую минуту. Сделать всё, на что так мало осталось времени.

Он стирает мокрые дорожки со щёк, старается привести себя в порядок, так, чтобы не оставалось следов, чтобы Геральт ничего не заметил.

Делает несколько медленных глубоких вдохов, наконец откидывает одеяло, встаёт с кровати, подходит к окну и некоторое время стоит, прикрыв глаза, подставляясь под солнечные лучи и свежий ветерок.

Затем нерешительно, почти крадучись, проходит на кухню. Мужчина стоит у плиты спиной к нему, с влажными растрёпанными волосами, одетый в пижамные штаны и рубашку - белые, с синими полосками, - и от этого его домашнего вида у Лютика щемит сердце.

Геральт затылком чувствует его появление, оборачивается, улыбается и произносит:

— Доброе утро.

— Доброе, — со смущённым, растерянным выражением лица.

Вся боль Лютика улетучивается, стоит только увидеть эту магическую улыбку. Он определённо отбросит все дурные мысли на потом.

— Иди в душ, я приготовлю завтрак. Потом пойдём куда-нибудь, — говорит Геральт.

Лютик кивает, начинает уходить, но останавливается, возвращается обратно, подскакивает к мужчине и абсолютно по-детски целует его в щёку.

Тот собирается поймать его за руку и прижать к себе, но не успевает, потому что юноша мгновенно испаряется.

Геральт прекрасно видит, что Лютик плакал. И не говорит ни слова, потому что не знает, что сказать.

Не думать о том, что будет завтра.

Растянуть один день на тысячу лет.

***

Лютик, вышедший из душа, румяный и посвежевший, в одном только полотенце на узких бёдрах, с мокрыми волосами, завившимися в смешные колечки, с каплями воды, стекающими по груди и шее, сводит с ума.

Геральт долго и внимательно смотрит на него, скользит взглядом по влажной обнажённой коже, чувствуя, как внизу живота скручивается тугой узел.

Он не выдержит этого, определённо точно не выдержит.

Парень взволнованно облизывает губы, приоткрывает рот, по спине бегут мурашки.

Мужчина в два шага подходит к нему вплотную, впечатывает в стену и жадно и грубо целует, не давая вырваться, но Лютик и не собирается - он отвечает, подаётся навстречу, впутывается пальцами в седые длинные волосы, притягивает к себе всё ближе.

Геральт углубляет поцелуй, его язык скользит по твёрдому нёбу, сплетается с языком юноши, горячее дыхание - одно на двоих - обжигает, распаляет всё сильнее.

Лютик посасывает губы Геральта, нежно лижет их, а в следующую секунду его язык проникает в чужой рот так настойчиво, с таким неприкрытым желанием, что от этого подкашиваются ноги.

Они целуются пьяно, как сумасшедшие, руки беспорядочно блуждают по телам друг друга, сжимают, гладят, касаются всего, до чего могут дотянуться.

Лютик трётся о пах Геральта своим, тот прижимается в ответ сквозь слои ткани, чем вызывает у парня тихий стон, сжимает и выкручивает пальцами его соски, затем отстраняется, сдёргивает с юноши полотенце, заодно освобождая и себя от пижамы, целует его шею и прижимает к себе - полностью обнажённого, дрожащего и отчаянно возбужденного.

Они не дотянут до кровати, это совершенно очевидно, и поэтому Геральт мягко нажимает на плечи Лютика, заставляя его соскользнуть по стене вниз, придерживая его, бережно укладывая спиной на ворсистый ковёр.

Мужчина оказывается сверху, опускается на хрупкие бёдра юноши, покрывает поцелуями нежную кожу груди и живота. Лютик вцепляется в его волосы, всхлипывает, постанывает и восхитительно приоткрывает рот, и Геральт сходит с ума от желания почувствовать эти манящие губы на своём члене.

Но просить об этом - непозволительно, и он прижимается к Лютику бёдрами, потирается плотью о плоть, его широкая ладонь накрывает оба их члена, заключает в плотное кольцо, движется грубо, рвано, парень под ним тяжело дышит, зажмуривается, поскуливает и стонет, и за эти волшебные звуки Геральт готов отдать всё на свете: только бы не замолкал.

Лютику кажется, что всё вокруг кружится и плывёт, и остаются только они двое, только свет жёлтых глаз и жаркое дыхание, только хриплые стоны Геральта и его собственные - громкие, на грани крика, только сбивчивые движения ладони, только головокружительный запах чужого тела, только чистое, незамутнённое удовольствие.