И мантия его пропиталась кровью с соленой водой.

Тейнава

Для аргонианина слёзы уже были не в новинку – он понимающе клацнул зубами и возбужденно заморгал за обеденным столом кухни, ковыряя ложкой в холодной жиже, потому что очаг позади него не горел, и в потерянной обыденности он зажегся с моей подачи. А за стеной лежал покойник. Мне не стоило поддаваться слабости, откладывая неизбежное как можно дольше, оправдывая необходимостью попрощаться и поговорить, смотря на шипастую кожистую голову Тейнавы.

- Можеш-шь не прятать их, – прошипел он. – Органы аргониан позволяют нам видеть и с-слышать больше. Даже со с-спины. Мы убийцы, но не бесчувственные маш-шины, кроме, пож-жалуй, М’Радж Дара… Да…

- Очива нашла её?

- Нет. Мне пришлос-сь принести ей… эту вес-сть, – Тейнаве высказаться нужно было не меньше, чем любому другому брату, и он размеренно выстраивал предложения из того, что образовывалось в мозгу, пока я, спрятавшись за копной волос меж локтями, позволяла каплям стучать по матовой поверхности стола. Как хорошо, что она была матовой. – Тёмных ящеров пытаются научить с-стойкости перед лицом смерти, своей или чужой, однако мы так и не с-стали нас-стоящими Тёмными ящерами. Очиве перепала больш-шая честь. Она это зас-служила, будучи всегда на шаг впереди с-своего близнеца. Она бы убила меня за то, что я сейчас скажу, но Очива не подош-шла бы убийцам Чернотопья. С-слишком уж за многое она переживает, хоть и с-старается этого не показывать. Ах да… она собиралас-сь поговорить с тобой по поводу Винсента.

На имя вампира я реагировала уже не так однозначно. Я сама попросила её выяснить что-то о местонахождении гильдийного дипломата и ментора. Чем ближе был момент нашего воссоединения, тем менее я этого желала. «Уж не скажет ли Очива, что именно он расправился с Антуаннетой-Мари? Почему вампир был в городе в дневное время? Почему я гналась за ним? Почему?»

- А где был ты? Ты видел кого-нибудь? – Спрашивала я себе под нос.

- Ув-вы. Я наткнулся на этот с-сток, когда возвращался с озера. Нога даёт о с-себе знать, и утихает только при плавании… Кхм… ес-сли бы не ты, я бы не с-смог даже этого… Мне с-стоит быть благодарнее.

- Я могу облегчить твою боль, Тейнава…, – со вдохом оттолкнулась я.

Подойдя к серванту возле своей постели, где хранила зелья и припасы, я потянулась за одной из двух склянок, стоящих в противоположных концах полки. Таких же противоположных, как и их содержимое, но первая могла бы вернуть аргонианину на время качество жизни, другая – избавляла от недуга окончательно и навсегда. Меж пальцев поместилось горлышко.

Очива

Купальня не была заперта. Хозяйка оставила дверь открытой в забывчивости или намеренно, прогоняла душевную хворь в виде робости и восприимчивости в источнике, не стесняясь изумленных лиц и осуждения подчиненных. Только не тогда. Медитативно закрытые веки, тяжелое дыхание и вздымленные плечи выдавали усердно скрываемое расстройство, не смотря на блаженность позы отдыхающей тёмной сестры. Она услышала, как я вошла, так как хвост аргонианки дернулся, создав краткий слабый всплеск, голова слегка наклонилась и вернулась в исходное положение. Горячий пар контрастировал с холодом на моих щеках, щекотал, кутал, баюкал на небольшом уступе за ней, где когда-то хозяйка помогала мне обрабатывать раны и ссадины, принимая меня в семью. Там же было удобно просто лежать или, скрестив ноги, склоняться над водою, умываясь или разговаривая с той, кого было приказано приставить к смерти.

- Это ты. Ты вернулась, – спокойно произнес резонирующий аргонианский голос.

- Тейнава сказал, что ты здесь.

Очива тяжело вздохнула, запрокинув голову. Она не желала, чтобы лишний раз шепотки распространялись по убежищу. – Вам удалось выяснить, кто смог совершить подобное?

- Почти…

- Хорошо... Видимо, я не имею права с-спрашивать о подробностях.

- Не имеешь.

Хозяйка ополоснула лицо водой, надолго задержавшись на глазах. Глаза аргониан не краснели, и всё же их резало от продолжительных страданий, и я могла убить её в этот момент, но не стала. – Ты не должна была этого видеть. Никто не должен был, но Мари… не думала, что предательство коснется её.

- Почему?

- Хм? Ты права – оно могло коснуться кого угодно, – отвечала Очива на другой по смыслу вопрос. – Знаю, вы не ладили. Ваша вражда была заметна невооруженным глазом, но мало кто знает, что с этим нравом она незаметно стала верной подругой и настоящей сестрой, какой у меня никогда не было. На нее всегда можно было положиться, и уверена, её ждала бы блестящая карьера в качестве Душителя.

- Уведомитель распорядился иначе.

- Точно… Все эти поручения. И я понимаю его выбор. Правда понимаю, хоть я и поступила бы по-другому.

- Ты так и не ответила на мой вопрос. Почему тогда ты убила её?

Очива встрепенулась и резко развернулась ко мне, держащей в руках клинок, выпачканной в чужой крови, окрапленной слезами, вымученной в долге. Она метнулась к другому краю источника, где были сложены одежда и оружие, но я преградила путь неудавшейся беглянке. Хозяйка хлопала глазами, выставила перепончатые ладони и раскрыла рот.

- Ситис, Они всё-таки решили сделать это! – Завертелась она по сторонам, крича мне в ответ. – Нет! Я не убивала её!

Хозяйка схватила меня за ногу, стаскивая в воду, отчего я потеряла равновесие с шумом свалившись в неглубокий источник. Одежда тут же вымокла, мешала мне двигаться в сопротивлении до мурашек теплой влаги. Очива быстро подтянулась, выползая, отталкивая меня хвостом, чтобы я не могла уцепиться за неё, однако присутствие хвоста в данном случае не сыграло ей на руку, позволив как за канат утащить её за собой. Чешуйчатая кожа только выглядела гладкой и скользкой, представляя из себя на самом деле очень цепкую фактуру. Аргониане несомненно более ловки в воде, вместе с развитой мускулатурой Очива могла легко потопить меня и попыталась это сделать, и всё же простое, причиняющее яркие ожоги на зубастой пасти, заклинание вырвало неопытную сестру из захвата, оставив хозяйку вопить, прикрывая один глаз.

- Я не убивала её! – Ударила она кулаком по глади, отступив.

- Мари убита твоим оружием! Какие у тебя есть оправдания?! – Кричала я. – Тебе не уйти! По какой бы причине это ни произошло, все уже мертвы, и я не могу ослушаться приказа!

- О нет… Тейнава!

Очива вновь сделала попытку прорваться к кинжалу, разбежавшись, рассекая волны, тараном надвигаясь на неуклюжего в воде человека. Вот только человек не собирался отходить, наоборот, подставляясь, обхватывая, ударяясь о твердый каменный край спиной, но направляя лезвие в одну из фатальных точек организма. Хозяйка надрывно кашлянула, всё-таки ухватившись за свое оружие, и пальцы сползающего тела отпустили его. Я стала быстро дышать, сгружая осевшую Очиву, отбрасывая мокрые пряди, издавая стоны мук, потому что это было невыносимо, видеть, как отслаивается опаленная кожа на поврежденном глазу, как кровь подобралась к её рту из пробитого желудка, и она еще пыталась что-то мне сказать, дрожа, сжимая край моего дублета на груди.

- Почему до этого всё дошло, Ситис?! – Поднимая по привычке я глаза к небу, зная, что «там» ничего нет, и опуская вниз, глядя на угасание. – Почему Винсент покинул меня? Ты хотела что-то сообщить о нем… Прежде, чем Ситис примет тебя, прошу, ответь… Прошу…

- Винсент…, – прохлюпала она. – В… Чейдинхоле. Он будет ждать тебя… через два часа… здесь…

Телиндрил

Бедная Тел. Моя Тел. Она помогала мне, помогала, чтобы жить, не для того, чтобы умереть. Два часа облили сердце раскаленным маслом. Нужно было ждать его, затем, чтобы расспросить, затем, чтобы влепить пощечину, чтобы оскорбить за то, что он бросил меня здесь наедине с трагедией, за то, что у меня цинично есть всего два часа на убийство подруги, за то, что я раскачивалась, плача, обнимая ноги, кусая губы, на огромном поваленном дереве возле её дома, маленькой берлоги в лесу, своего «убежища». Она и вышла там, из-за торца, возвращаясь домой, я знала, что эльфийка придет и застанет меня в таком состоянии. Телиндрил насторожилась, забеспокоилась, как обычно заботливо беспокоилась за меня. Сняла лук со спины и бросила на крыльце вместе со стрелами. Напрасно.